Мои воспоминания

Участвовать в проекте были приглашены представители самых разных стран — больших и малых. Среди них был иорданский принц и министр по науке и технологии Китая, профессор права из Египта и антрополог из Бразилии, мексиканец, палестинец, ирландец. Все это были очень интересные люди, публичные и не публичные, но очень влиятельные в своих сферах. Нам было легко договориться, хотя и была видна разница во взглядах.

Проект занял целый год. За этот период рабочая группа трижды собиралась на совещания, а в остальное время мы обменивались материалами по электронной почте. Совещания проходили в Вене и в Дублине, в последний раз мы встретились в столице Катара Дохе. В итоге был принят окончательный вариант текста книги «Преодолевая барьеры: диалог между цивилизациями». Встреча закончилась 8 сентября 2001 года, а 9 сентября в Нью-Йорке мы доложили результаты нашей работы Генеральному секретарю ООН. Была очень интересная беседа, после которой я сразу же улетел в Москву, а через два дня случилась ужасная трагедия 11 сентября.

Беспрецедентные террористические акты в Нью-Йорке и Вашингтоне сделали нашу книгу более чем своевременной. Книга начиналась словами: «История не закончилась, и цивилизации не столкнулись даже после 11 сентября 2001 года». Благодаря поддержке Университета Сетон Холл уже через два месяца она была напечатана и 8 ноября вручена Генеральному секретарю ООН. На следующий день каждому из соавторов была представлена уникальная возможность выступить на Генеральной Ассамблее, трибуна которой обычно предоставляется только главам государств или министрам иностранных дел. Мы же выступали в личном качестве — как авторы книги о диалоге цивилизаций.

«Некоторые были склонны видеть в таком диалоге скорее философскую, а не практическую полезность, — сказал Джандоменико Пико. — Другие и вовсе считали его непозволительной роскошью, полагая, что нужно решать более серьезные проблемы. События 11 сентября, хотя и не только они, сделали поиск диалога поверх любых барьеров действительно необходимым. Можно уверенно сказать, что время именно этой идеи уже пришло. Вероятнее всего, жестокость людей, которые не верят в диалог между цивилизациями, будет способствовать тому, чтобы мы серьезнее отнеслись к этой проблеме… Я вижу значение нашей работы прежде всего в том, что она, представляя собой наглядное воплощение межкультурного диалога, раскрывает непреходящий гуманистический смысл, большой политический и практический потенциал диалога между цивилизациями для будущего всего человечества и каждого человеческого сообщества».

Когда пришел мой черед выступать, я обратился к опыту диалога времен холодной войны. Тогда, после изобретения водородной бомбы, была открыта дорога к созданию вооружений неограниченной силы, поставивших человечество перед прямой опасностью самоуничтожения. С необычайной ясностью и убедительностью гибельные последствия этой угрозы были раскрыты в 1955 году в Манифесте Б. Рассела и А. Эйнштейна, которые призвали противоборствующие стороны к диалогу, поскольку любая другая альтернатива неминуемо привела бы к катастрофе. Необходимость диалога поняли Н. С. Хрущев и Дж. Кеннеди, решившие предоставить ученым возможность откровенно обсуждать создавшуюся проблему, поскольку обычный переговорный процесс в силу остроты ситуации был невозможен. В таких сложных обстоятельствах в 1957 году и был начат диалог в рамках Пагуошских встреч ученых СССР и США. А результатом стало все более глубокое осознание научной общественностью и ответственными политическими кругами стоящей перед миром общей проблемы глобальной безопасности. На основе этого диалога был проложен путь к сокращению гонки ядерных вооружений, запрещению испытания ядерных бомб, сформулированы ограничения на создание системы противоракетной обороны, определены основы договоров, запрещающих бактериологическое и химическое оружие. Встречи ученых и экспертов во многом способствовали тому, что столкновения противостоящих сторон удалось избежать, и это, в конечном счете, привело к новому качественному состоянию современного мира. Мира, где реально сокращены ядерные арсеналы, запрещаются разработка и распространение оружия массового уничтожения. Мира, где мы учимся лучше понимать друг друга и ценить значение диалога, причем не только на международной арене, но и в пределах каждой страны.

Это выступление было очень ответственным. С. Г. Лавров, который был тогда нашим представителем в ООН, оценил его: вскоре после этого я получил медаль МИДа, которую редко дают кому-либо, не относящемуся к этой системе.

Наши выступления шли в алфавитном порядке: Капица, потом Кунг [138]… Выдающийся богослов доктор Ханс Кунг занимался сравнительным изучением религий мира, написал ряд исследований на эти темы. Изучая западные и восточные религии, он показал, что у всех учений есть общий моральный знаменатель — как правильно жить. Заповеди Моисея, Иисуса, Мухаммеда, так же как и Будды и Конфуция — все говорят одно и то же. В своих работах он продемонстрировал, как эти представления возникали. У него была кафедра в Тюбингене, а потом он создал Институт экуменических исследований.

Впервые я встретился с Кунгом на международном экономическом форуме в Давосе, а потом нас пригласил Шеварднадзе [139] в Тбилиси, на международное совещание интеллектуалов. Мы долго гуляли по старому Тбилиси. С ним было очень интересно беседовать: он один из самых образованных людей в мире, историк, знающий все религии — и магометанство, и буддизм, и индийские учения. Это часть его культуры и его интереса как ученого. Вопрос о его вере — слишком детский вопрос, на который, я думаю, он даже сам не может ответить. Вопрос о существовании Бога для большинства верующих сродни знаменитому высказыванию Тертулиана: «я верую, ибо это абсурдно», и всякая попытка испытывать веру знанием приводит в тупик. Это очень сложная психологическая вещь. С моей точки зрения, есть эволюционная предрасположенность к этому, в смысле эволюции культуры. Истинно верующие люди обращены в себя, это для них важно, это их философия, их взгляд на мир. И они менее всего публичны, насколько я видел серьезных и ответственно верующих.

Я как-то был гостем второго по значимости иерарха в нашей стране — митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла. Я ездил в Смоленск и провел с ним целый день, мы очень интересно беседовали, и я вспомнил разговоры с Кунгом. Это такого же типа активно мыслящий человек.

Вечер после выступления в ООН я провел с Кунгом. Мы были в приподнятом настроении, гуляли по Нью-Йорку, а потом решили пойти на Бродвей, на мюзикл. Стали выяснять, сколько стоит билет. В гостинице он стоил 120 долларов, это нам показалось дорого. Я знал, что на Таймс сквер есть специальная касса, где за два-три часа до начала спектакля можно купить билеты гораздо дешевле. Мы пошли туда по 42 улице, кассу как раз только что открыли, и мы купили очень хорошие билеты на мюзикл «Кошки».

До начала спектакля оставалось полтора или два часа и нам пришло в голову поехать на пожарище, место трагического события 11 сентября, мы взяли такси и поехали в нижнюю часть Манхэттена. Близко нас не подпустили, но мы обошли кругом — это было жуткое зрелище. С 11 сентября прошло два месяца, а все еще горело, тлело, дымилось. Были еще неразобранные железяки на уровне 10 этажа, и стоял запах, который мне больше всего запомнился. Заборы вокруг были заклеены фотографиями людей, которые там погибли. Дымящиеся развалины, грохот машин, которые круглосуточно разгребали все эти обломки, представляли совершенно апокалиптическое зрелище.