Любовь со второго взгляда
Любовь со второго взгляда читать книгу онлайн
Женское ли дело — быть режиссером-постановщиком? Казалось бы, профессия сугубо мужская — без сильной воли, напористости, а порой и непарламентских выражений со съемочной группой не совладать. Так думают многие. Но так же думали и те, кто не представлял себе женщину-летчика или женщину-политика… Существует и другое расхожее мнение: те, кто профессионально занимается юмором, в жизни, как правило, мрачные мизантропы с тяжелым характером. Алла Сурикова ломает все стереотипы. Женственная, обаятельная, она не только знаменитый кинорежиссер, но и работает в таком трудном жанре, как комедия.
Ее фильмы любят зрители, а такие замечательные актеры, как Леонид Куравлев, Наталья Гундарева, Николай Караченцов, Сергей Юрский, Олег Табаков, Армен Джигарханян, Михаил Боярский любят Аллу Сурикову и с удовольствием у нее снимаются.
А теперь все они стали героями ее книги.
И книга получилась под стать своему автору — веселая, озорная и увлекательная. Хотя рассказывает подчас о вещах далеко не веселых. Но так уж принято у настоящих комедиографов — с улыбкой о грустном, с легкой грустью о смешном…
Алла Ильинична Сурикова родилась в Киеве. Окончила филологический факультет КГУ, затем — Высшие режиссерские курсы. В 1976 году сняла свой первый полнометражный фильм «Предположим, ты капитан…», а в 1979 году — фильм «Суета сует», с которого и началась блестящая череда комедий Аллы Суриковой.
«Ищите женщину», «Человек с бульвара Капуцинов», «Московские каникулы», «Дети понедельника», «Хочу в тюрьму» — этот список далеко не полный, тем более что она вовсе не собирается останавливаться на достигнутом.
Режиссер Алла Сурикова неоднократно получала призы на различных фестивалях — на родине и за рубежом, — а в 2000 году ей было присвоено звание народной артистки России.
Фильмы Суриковой по-настоящему смешны, остроумны, в них есть и забавные трюки, и великолепно поставленные драки — но вместе с тем в них всегда присутствует подлинно человеческое тепло и доброта. Наверное, в этом и заключается главный секрет их успеха.
В книге использованы фотографии из личного архива автора, а также работы А. Виснапа, А. и Л. Гришиных, И. Гнеушева, Г. Кмит, Е. Кочеткова, В. Майкова и Пресс-службы Президента РФ.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Булдафон хренов.
Буерак сопливый.
Пентюх вонючий.
Валуй сиплый
и так далее… от артиста… до экрана.
А уж для сопереживателей и болельщиков драки — синонимов слова «бей» так много, что и придумывать не пришлось: лупи, вдуй, стегани, дери, громи, хлобысни, отдубась, накостыляй, отмутузь, трепани, отколоти, врежь, засандаль и т. д.
На художественном совете студии при сдаче картины кто-то сказал: «Каждая фраза стреляет. Даже там, где ничего не взрывается».
Снова неравнодушным ко мне, к дракам, к историческим событиям выступил главный мой оппонент — Герой Социалистического Труда, народный артист СССР, почти восьмидесятилетний Александр Зархи: «Слишком много таланта. Картина будет смотреться неоднозначно. А чтобы была однозначной и судьбоносной, надо строже отнестись к себе. Монтаж — это не женское дело. Должна быть рука Эйзенштейна».
Георгий Николаевич Данелия ответил ему: «У нее было еще столько же таланта. Она уже тысячу метров этого таланта выкинула».
Картину приняли без поправок.
Хотя сейчас понимаю, что кое в чем Зархи был прав: сегодня я бы еще сократила картину. Время другое — скорости другие…
Самое прекрасное время при подготовке к съемкам — это поездки на выбор натуры.
А если кино снимается в Питере!
Этот город наполнен неожиданными открытиями, особенно для тех, кто влюблен в него.
Идем в какое-то РЭУ договариваться о съемках на близлежащей улице, а попадаем в розовый будуар дореволюционной куртизанки с прекрасно-легкомысленными стенами. На том месте, где должна стоять ее кровать, — большой совковый письменный стол. За ним на фоне резвящихся ангелочков руководитель этого самого РЭУ — облупленный ночной горшок со взбитыми сливками.
Райком партии — в бывшем княжеском особняке. Позади секретаря, у которого мы должны испросить высочайшего разрешения, — камин. На камине часы. С Амуром и Психеей… Все из мрамора. И только белое покрывальце, стыдливо прикрывшее голую грудь Психеи, — из гипса. Негоже в кабинете у первого секретаря держать голую девичью грудь… Замазали…
Другой райком — в другом бывшем особняке. Водит нас мелкий замзав какого-то отдела. Потом в своем кабинетике открывает узкую дверцу красивого старинного шкафа — а там лаз в подземный ход, уводящий далеко от райкомовских указов… Спрашиваю: почему не замуровали? Он хитро улыбается: может еще пригодиться…
Павловск. Шикарный и умиротворяющий…
Тамошние очаровательные тетушки, влюбленные в каждую ножку каждого антикварного стула, провели нас по дворцу, все показали, рассказали, напоили чаем. Но снимать не разрешили — у них был печальный кинематографический опыт. Как-то одной съемочной группе позволили снимать в опочивальне императрицы. И актриса, учуяв царицыно ложе, так вошла в раж, что буквально прыгнула на историческую кровать. Одна ножка подломилась. Главную смотрительницу чуть не хватил инфаркт.
Ломоносовский дворец… Сюда еще не ступала ни одна кинематографическая нога. А нам разрешили. С многочисленными оговорками: ничего не трогать, ни на чем не сидеть и желательно не дышать. Но все-таки…
В одном из залов — потрясающей красоты и тяжести мраморная скульптура мальчика. Она — в неснимаемой стороне зала, где осветительные приборы. А нам очень захотелось, чтобы скульптура оказалась в кадре. Главного хранителя, человека сурового, в тот день не было, и мы уговорили молодую девочку-смотрителя разрешить нам перетащить этого мраморного мальчика в кадр.
Мы подложили под его постамент сорок пар музейных войлочных тапочек, и человек двенадцать принялись буквально по сантиметру двигать тяжеленную скульптуру. В том момент, когда мы уже довезли ее до противоположной стены, вошел главный хранитель. Он сказал:
— Вас увольняю. Вас выгоняю. Съемки отменяю. А мальчонку — на место.
Два часа мы потратили на то, чтобы ублажить этого хранителя и продолжить съемки. Еще полсмены тащили мальчика обратно. За оставшиеся считанные минуты сняли нужную сцену — но, увы, без мальчика… А был ли мальчик?!
В кино вообще и в комедии в частности мы очень часто зависим от чуточки. Нет ее, маленькой, незаметной, — и все может развалиться в момент. А она в руках такого количества лиц, характеров, ситуаций… случайностей!
Три месяца, три недели и три дня готовили мы самый феерический эпизод фильма — «Поезд пошел». Для съемок нашли замечательное место под Питером — Знаменское, бывшая барская усадьба. Построили там наш «первый российский вокзал».
На Витебском вокзале под стеклянным колпаком стоял макет первого поезда — паровоз и четыре вагона. Расконсервировали.
Когда перевозили тяжелый поезд, под ним чуть не провалился асфальт на одной из питерских улиц.
Изготовили специальные конфетные коробки и шейные платки с паровозной символикой.
Три дня заряжали фейерверки, которые крутятся, сверкают и, горят — но всего сорок секунд.
Собрали и одели массовку. Простой люд — человек четыреста, дворяне — около двухсот, да конница, да военный оркестр, да царь с охраной, и еще священнослужители с иконами и хоругвями (настоящими, между прочим).
Наш поезд должен был тащить тягач. Для этого мы специально проложили метров триста настоящих рельсов.
Отправлением командовал не кто-нибудь, а бывший замминистра путей сообщения, наш консультант по «паровозным» делам.
Настал день съемок.
Как летчик перед взлетом, тщательно проверяю все подразделения. Еще раз все проходим, обо всем договариваемся: дам команду «начали!», выстрелит пушка, все придет в движение, я махну замминистра — поехали, замминистра махнет тягачу, и поезд тронется! Не опаздывать! Фейерверки горят 40 секунд!
— Мотор! Начали!
Оператор взмывает на кране. Петрович бьет в колокол: «Ну, с Богом!» Пушка стреляет, конница скачет, народ ликует, господа садятся по вагонам, герои запрыгивают на паровоз, фейерверки загораются. Даю отмашку замминистра — поехали…
Замминистра дает отмашку тягачу…
Поезд стоит.
— Поехали! — кричит замминистра куда-то вперед.
Поезд стоит.
— По-е-ха-ли!!! — кричим мы с замминистра.
Поезд стоит.
…Когда фейерверки прогорели и массовка рассыпалась, поезд тронулся.
Мне потом рассказывали, какие слова я выдохнула в этот момент. Честное слово — я таких не знаю.
Оказалось, водитель тягача отошел за угол пописать. И отмашки не видел — вот такая чуточка произошла…
При монтаже потом Инна Брожовская постаралась так все «закрутить», чтоб праздник состоялся. И все получилось… Но мне чуточки чуть не хватает…
В «Чокнутых» есть ироничный парафраз штурма Зимнего из фильма Эйзенштейна «Октябрь»: группа героев взбирается на ворота.
На самом деле по сценарию герои, возмущенные поведением царя, должны были вбежать во двор Зимнего. Но дирекция музея запросила такие деньги за эти съемки, что мы решили ограничиться штурмом.
Снимали ранним утром. Никого вокруг не было. Однако во время репетиции я заметила невесть откуда взявшегося сильно помятого человека, во внешности которого угадывалось что-то интеллигентское. Он долго, пошатываясь, наблюдал, как люди в исторических костюмах «штурмуют» Зимний. Потом вдруг воскликнул:
— Господа! Но вы штурмуете совсем не то. Здесь давно Музей. Пойдемте, я вам покажу, где большевики засели.
«Чокнутые» были показаны на разных фестивалях и днях России в Вероне, в Сочи, в Минске, в Сеуле, в Александрии, в Тольятти, в Набережных Челнах, в Питере…
В Сочи на «Кинотавре» то, что нам вручили, называлось «За мужской характер и женское кокетство». Какое отношение это имеет к фильму — непонятно. Но даденому призу в формулировку не смотрят.
В Вероне я чуть не сорвала собственный просмотр — мне показалось, что механик пропустил часть. Я давно не видела собственную картину и забыла, что в последний день монтажа мы резанули с монтажером большой кусок — сами…
