Кто вы здесь, в Америке?(СИ)

«Алоха!» - приветствует нас улыбчивая американка в зеленой униформе.

- «Сколько стоит разрешение на кемпинг»? -

- «Десять долларов на три дня».

Втыкаю бумажку разрешения за лобовое стекло. Возвращаемся в Хану и в местном сельпо отовариваемся продуктами и, главное, водой в бутылях - и для питья, и для умывания (воды в кемпинге нет).

В Кипахулу, следуя стрелкам-указателям, каменистой ухабистой тропой съезжаем вниз, вглубь парка. Вот и кемпинг. Большая поляна, в центре пластиковая кабинка с актуальными удобствами. А по краям с десяток мест для палаток. У каждого столик со скамейкой, грильница и контейнер для мусора. Большинство точек уже заняты. Устраиваемся под деревьями недалеко от въезда. Начинаем ставить палатку и обнаруживаем первое свое упущение. Комарики-то гавайские покусывают белого человека! Покусывают, гады!

Говорю бригаде: «Вы ставьте, а я в офис мотнусь. Может у них есть что-нибудь от комаров».

К моему удивлению офис еще открыт, хотя время седьмой час вечера. Та же улыбчивая женщина в ответ на мой, как мне кажется, неуместный вопрос добродушно отвечает: «Сейчас, я посмотрю. По-моему, где-то был у нас репеллант. Ага, вот», - несет пластиковый флакон.

- Сколько с меня? -

- Нисколько, берите так. -

- Спасибо огромное, я верну, когда будем уезжать. -

- Да, нет, не нужно. У нас его много. –

Разбив лагерь, спускаемся к океану. Кажется, что волна небольшая, однако, о камни разбивается со всеми классическими эффектами: мощный столб воды, пена, брызги… Утесу справа от нас очень подошла бы фигура поэта, в пелерине и в задумчивости. Около этой скалы самые большие буруны и самым драматическим образом вздымается вверх пена.

- «А что там?» - это Яшка, показывает рукой в Тихий океан.

А что там – синь да волны, волны до самого горизонта.

- «Давай прикинем. Восток у нас там. Значит, в той стороне, куда ты показываешь, скорее всего, Япония. А вон там – Россия». –

- «Это близко?» -

- «Да, можно сказать, рукой подать – тысячи четыре километров. Рядом, сынок, кроме других островов, здесь вообще ничего нет. В какую сторону ни повернись, океан, да океан» -

Сидим на камнях, глядя на волны. Дует теплый соленый ветер. По камням быстро перебегают маленькие крабики. Уже стемнело, уходить не хочется, но кажется собирается дождик. Я заметил, что дожди здесь частые, но они короткие и теплые, и совершенно не мешают. А вообще на острове тепло, но нет жары и совершенно нет духоты, наоборот, почти везде ты ощущаешь свежий бриз.

И океан теплый. По дороге сюда мы остановились на пляже, где на волнах демонстрировали свое искусство серфингисты. Я, естественно, сразу же поплыл в сторону камней, чтобы посмотреть, что там на дне делается. А Яшка, надев маску, остался там, где песок, чтобы покататься на волнах. И покатался – одна из волн его хорошенько наподдала, сорвав с головы маску с трубкой. Сын расстроен до слез. Пытается искать маску на дне, но это пустое дело. Есть одна странность. Обычно, если берег песчаный, то вода из-за волны будет мутной. Вспомните, например, Анапу или пляжи Азовского моря. Здесь же, несмотря на довольно приличную волну, вода остается совершено прозрачной. Муть только у самого берега – именно там, куда унесло маску. Злюсь на Яшку, хотя откуда сыну знать, что хорошая морская волна может не только маску с головы сорвать, но, заодно, и трусы. Жалко маску. Я купил их две штуки в позапрошлом году в Архипо-Осиповке. Сделаны по заветам древних мастеров - овальное стекло в металлической окантовке и резина. Не так, как сейчас – с очками и в пластмассовой оправе. Именно из-за того, что к лицу прилегает резина, а не пластмасса старого образца маски почти не протекают. Американские же текут, как решето, и не идут ни в какое сравнение. Пришлось, однако, купить в Хане две штуки – для жены и для Яшки. Может, если их вдумчиво подогнать, и сгодятся на что-нибудь.

Дождик прошел, и над кемпингом висит огромная яркая луна. Света спит, завернувшись в спальный мешок, а мы с сыном сидим на скамейке, рассматриваем звездное небо и тихо беседуем. Обо всем – о его школьных делах и о вселенной, о батискафах и мореплавателях прошлого.

Потом укладываемся и мы. Крохотная подушка слишком низкая для меня, запихиваю под нее свои кроссовки. Теперь мне уютно, и я быстро погружаюсь в сон. Погружение неожиданно прерывается, когда буквально над ухом слышится громкое: «М-у-у!» Яшка вскидывается, испуганный: «Что это?»

«Корова», - небрежно отвечаю я спросонок, хотя мычанье коровы в кемпинге на острове Тихого океана звучит чудовищно нелепо и неуместно.

- «А она на палатку не бросится? » -

- «Сынок, корова совершенно безобидное животное, и на палатки не бросается, как, кстати, и на людей». –

Откуда, впрочем, сыну, знать повадки коров? Мне же по ассоциации сразу вспоминается детство и станица Федоровская, где жили мамины сестры, и где я обычно проводил половину лета. Каждый вечер к возвращению стада хозяйки отворяли ворота. Стадо движется, в пыли, в блеянии, мычании и звоне колокольчиков, по усаженной шелковицей и вишней широкой станичной улице. Коровы и овцы самостоятельно поворачивают от стада и идут в свои ворота. Женщины, подбадривая, зовут их высокими голосами…. Запах пыли, навоза и полыни…

Опять мычанье – как кажется, прямо над ухом. Придется, наверное, эту идиллию прикрыть.

В свете фонарика вижу трех пегих коров, мерно шагающих вглубь кемпинга. Откуда здесь коровы, что они делают в кемпинге и почему разгуливают в темноте – непонятно. Вряд ли, собственно, они нам помешают; наша палатка здесь, а их дорога там.

Ночью несколько раз просыпаюсь от шума дождя. Палатка, вроде, не протекает. Утром просыпаюсь затемно – бодрый и свежий. Пока встают Яшка со Светой, пока то да се, начинает светать. По местному половина седьмого, по миннесотскому пол-двенадцатого. Постараемся жить по миннесотскому, тогда не придется терзаться сменой времени после возвращения.

- «Выспалась?» - спрашиваю Свету

- «Вообще-то, да»

- «Поехали, для начала заедем на песчаный пляж, а потом в Хану, посмотрим, что там насчет завтрака» -

Песчаный пляж перед Ханой, мы его вчера видели его, но не остановились – дело к вечеру было. А вот сейчас посмотрим.

Пока собрали палатку, пока я аккуратно выруливаю по ухабистой дорожке из кемпинга, всходит солнце. На пляже никого. От всей души катаемся на волнах. С маской же там делать нечего: вода прозрачная, но смотреть не на что - песок, песок и песок.

Завтракаем в маленьком ресторанчике, где под навесом деревянные столы с длинными скамейками. Сюда то и дело залетают шустрые воробьи. Не боятся ничего, прямо с рук клюют.

Спускаемся к бухте Ханы. По словам местного мужичка, чтобы от души поплавать с маской, нужно идти вправо от парковки по берегу бухты.

Цепляясь за корни, поднимаемся на скалу, потом вниз, потом, поднырнув под ствол дерева, опять на скалу… и, вот, под нами крохотный пляжик. Скалы справа, скалы слева, а между ними метров тридцать красноватого песка, на который набегает волна.

Настал момент истины. Тщательно размазываю по внутренней поверхности маски гель, чтобы стекло не запотевало. Захожу в теплую воду, не торопясь, споласкиваю стекло, прилаживаю маску, чтобы резина плотно прилегала к лицу. Закусив загубник трубки, пережидаю волну, и пошел…. Чуть отплыв от берега, сразу понимаю, что все – свое место найдено, и отсюда по своей воле я больше никуда не тронусь. Кораллы, песок между скалами и масса разноцветных рыб. На берег вылезаю только для перекура.

Честное слово, лучше, чем на Багамах! Океан теплее и под водой больше разнообразия. В одну сторону более мрачные скалы и больше глубина. В другую – помельче и между кораллами поляны. От солнечного света по белому песку бегут веселые блики. И рыбы всеми цветами радуги сверкают.

Света и Яшка мучаются со своими масками. Хочу показать им самое интересное место, но на полпути Света поворачивает назад – текут очки. Потом меня покидает Яшка – очки запотели. Плыву и плыву над подводными садами, поворачиваю к самым скалам, о которые разбивается волна, потом опять от берега. Вдруг прямо под собой, на глубине метра четыре, вижу огромный якорь. Одной лапой врос в коралл, вторая косо вверх. Сбоку от веретена торчит металлический шток с набалдашником на конце. Все, естественно, покрыто ржавчиной и каким-то морским пухом. Если я правильно оцениваю эту штуку, то якорь, скорее всего, с большого океанского парусника. С парусника, потому что такой шток характерен именно для якорей парусников. Парусник, скорее всего, конца XIX-го века. Нужно запомнить место, чтобы своим показать. Поднимаю голову над водой: передо мной на берегу четыре пальмы. Как мне кажется, прямо напротив третья слева. Теперь засечь с другой стороны – в отдалении виден причал в Хане. Запоминаю, как его отсюда видно. Под впечатлением от увиденного плыву обратно. Какое-то движение внизу привлекает внимание - вроде хвост странный мелькнул в расщелине внизу. Раскинув руки, зависаю над скалой и внимательно смотрю вниз. Ага, вот – пятнистая, похожая на змею рыба. Это мурена. Хищница еще та. Высунула голову из расщелины и посматривает по сторонам. Совсем рядом проплывают рыбы, но она их не трогает. Окраска зеленоватая с черными пятнами, голова, как у маленького динозавра и пасть приоткрыта. Хорошо, что небольшая, а то и мне было бы о чем призадуматься. Между скалами подо мной проходит стая полупрозрачных желтых рыб – сотни и сотни, плотным строем.