Клан Кеннеди

В те недели, когда обсуждалась его работа, а затем после сдачи, в ожидании выпускных торжеств, Джон активно включился в общественную деятельность, теперь почти полностью связанную с позицией США в отношении ко Второй мировой войне. В университетской газете он опубликовал статью, в которой критиковал изоляционистские настроения, в частности распространенные в самом университете. При этом он опирался на выводы собственной работы. В статье говорилось: «Если задать вопрос, почему Британия была так плохо подготовлена к этой войне или почему американская оборона оказалась в таком шоковом положении, главным ответом будет отношение к вооружению. Отказ от вооружения не спас Британию от войны и может стоить ей дорого. Позволим ли мы себе в Америке отказаться от такого урока?» ^{271}

В середине июня в Гарвардском университете состоялись выпускные торжества. На празднование приехала Роза в сопровождении сына Роберта и дочерей. Отец прислал телеграмму из Лондона: «Я всегда знал о тебе две вещи: во-первых, ты умный; во-вторых, ты просто хороший парень» ^{272}.

Тем временем надо было решать проблемы дальнейшей карьеры. Если в июне 1940 года, сразу по окончании университета, Джон думал последовать примеру старшего брата и поступить в Правовую школу, но в другом научном центре, то теперь он решил не идти по стопам брата. Он стремился полностью выйти из-под крыла старшего и для этого отгородиться от него даже территориально. Некоторое время он собирался продолжать обучение не в Гарварде, а в Йельском университете — скорее всего для закрепления самостоятельности — и от отца, и от Джозефа-младшего, которых слишком хорошо, по мнению Джона, знали в Бостоне и его окрестностях. Колебания, однако, продолжались. Джон никак не мог найти наиболее привлекательную для себя сферу интересов. Возможно, сложные перипетии кануна и начала Второй мировой войны на какое-то время стали вызывать у него неприязнь к политике в принципе. Не исключено, что ему просто надоело копаться в политических и правовых трактатах, связанных с Мюнхенским соглашением. Объявив, что он посвятит себя хозяйственной деятельности, Джон поступил в Школу бизнеса Станфордского университета в Калифорнии, записавшись на несколько курсов, связанных с хозяйственным администрированием. Школа бизнеса находилась в прекрасном зеленом городе Пало-Алто на побережье Тихого океана. Теперь между обоими братьями лежали четыре часовых пояса.

Поначалу Джон был в восторге от нового университета. В ноябре 1940 года он писал Лему Биллингсу: «Я очень полюбил Станфорд. Все очень приветливы, девчонки довольно привлекательны, и вообще жизнь хороша». Сообщая, что он зарегистрировался для призыва в армию, Джон продолжал: «Они вряд ли возьмут меня в армию — и всё же, если я не поступлю, это будет плохо. Надеюсь, что я способен был бы там что-то сделать» ^{273}.

Впрочем, задержался он в Станфордском университете ненадолго. Очень скоро наступило разочарование. Лекции казались нудными, а их содержание — или банальным, или плохо аргументированным. Напряженные самостоятельные занятия над огромными томами статистических таблиц или докладов корпораций также почти сразу утратили привлекательность. Проведя в Школе бизнеса в Пало-Алто всего один семестр, Джон прервал учебно-научную работу, получил отпуск и отправился в путешествие по Латинской Америке, которое продолжалось около трех месяцев ^{274}. Джон побывал в Аргентине, Уругвае и Чили. Он намеревался продолжить поездку, посетить новые страны и набраться впечатлений, подобных тем, какие накопил, путешествуя по Европе. Но подготовка США к войне была в разгаре, и подходило время явки на призывную комиссию.

Глава 4.

ВОЗВРАЩЕНИЕ В БИЗНЕС И УГАСАНИЕ В ЛУЧАХ СЫНОВНЕЙ СЛАВЫ

Политические маневры в годы войны

Как мы помним, дипломатическая служба отца семейства завершилась бесславно. Возвратившись в частную жизнь, Джозеф Кеннеди в своих политических оценках отказался от тех небольших уступок линии Рузвельта, которые вынужден был сделать после того, как в Великобритании у власти стало правительство Черчилля, а затем началась «битва за Англию». Больше не было позитивных, хотя и сдержанных оценок мужества англичан, их решимости добиться победы.

Совершив вскоре после возвращения на родину поездку в Калифорнию, где он в Голливуде встретился с большой группой кинопроизводителей, Кеннеди дал волю своим чувствам. Публицисты Д. Пирсон и Р. Аллен суммировали его позицию в трех пунктах: Соединенные Штаты должны осознать, что Великобритания фактически разгромлена; США должны осторожно, но решительно ограничивать помощь Англии, а тем временем вооружаться, чтобы быть в лучшем положении для переговоров с побеждающими странами оси; голливудские продюсеры должны прекратить создавать фильмы, оскорбляющие диктаторов и их режимы. В связи с последним суждением Кеннеди добавил, что Голливуд должен прекратить защищать евреев и не допускать, чтобы «еврейское негодование» в адрес Германии попадало в прессу и фильмы ^{275}.

Не столь острые и откровенные, но сходные суждения бывшего посла попадали в центральные газеты. А это вызвало негодование, и прежде всего в Англии. Лондонская газета писала, обращаясь к Кеннеди: «В конце концов, как мало вы нас знаете. Три года, которые вы провели в качестве посла, не дали вам возможности проникнуть в характер и традиции народа Британии» ^{276}.

Отношения Кеннеди с администрацией Ф. Рузвельта оставались натянутыми. Ему ставили в вину не только неуважительные высказывания в адрес Великобритании и ее народа, поддержку умиротворителей, контакты с гитлеровскими эмиссарами, неполное или неточное исполнение указаний президента, но и то, в чем он не был замешан. Упорное поведение Джозефа-младшего на съезде Демократической партии в Чикаго, его противодействие третьему выдвижению Рузвельта на президентский пост приписывались влиянию отца. Никаких доказательств не было представлено, но в Белом доме упорно считали, что сын действовал по команде родителя. Сведения о таких настроениях попадали в прессу и еще более подрывали доверие к Джозефу-старшему со стороны демократов ^{277}.

Между тем темп вовлечения США в мировые военные проблемы всё более увеличивался. 29 декабря 1940 года Рузвельт выступил по радио с очередной «беседой у камина» (эти беседы вошли в практику со времени его первого вступления в должность президента в марте 1933 года), в которой он назвал свою страну «арсеналом демократии», а основным объектом помощи — борющуюся Великобританию. Через неделю, 7 января, в послании конгрессу о положении страны Рузвельт пошел еще дальше. Он объявил, что американская нация находится в опасности. В этих условиях руки нации не могут быть связаны. Президент полагал, что против тех, кто препятствует военно-экономическим усилиям страны, должны быть приняты государственные меры ^{278}. Таким образом, общественное положение Джозефа Кеннеди еще более ухудшилось. Дело дошло до того, что под заголовком «Рузвельт объявляет их врагами своей внешней политики» журнал «Лайф» поместил фотографии нескольких деятелей, которые считались сторонниками нацизма. В их число попал и Джозеф Кеннеди ^{279}, хотя осторожный президент никогда прямо не называл его своим врагом. И вообще это обвинение было не вполне справедливым, ибо под него можно было подвести значительную часть американского общества, стоявшую на позиции изоляционизма.