Владимир Высоцкий — жизнь, легенда, судьба

Сегодня трудно найти того, кто не видел фильма «Место встречи изменить нельзя» по роману братьев Вайнеров, а уж кто такие Глеб Жеглов и Володька Шарапов, знают и те, кто фильм не смотрели.

В 1976 году вышел в свет роман Аркадия и Георгия Вайнеров «Эра милосердия». В Центральном доме журналистов состоялся небольшой вечер по этому поводу. Вайнеры пригласили отпраздновать появление романа наиболее близких и приятных людей. Среди них был и Владимир Высоцкий. Он, правда, быстро уехал, сославшись на занятость, но взял с собой подарочный экземпляр романа.

На следующий день братьев Вайнеров разбудил ранний звонок в дверь. Пришел Высоцкий, и состоялся между ними неожиданный диалог. [23]

— Поздравляю, братья, вы написали замечательный роман. Я читал его всю ночь!

— Спасибо… И не поленился приехать спозаранку, чтобы…

— Конечно! Я ведь и вообще парень не ленивый! — ответил Высоцкий словами Жеглова. — Впрочем, дело не в этом…

— А в чем?

— Я приехал застолбить Жеглова!

Вайнеры были удивлены, и Владимир Высоцкий пояснил:

— Ваша «Эра…» — это очень большое кино! И так, как я вам сыграю Жеглова, — его никто не сыграет.

Вскоре началась трудная работа по организации съемок будущего фильма «Место встречи изменить нельзя». Одесская киностудия готова была поставить его с режиссером Алексеем Баталовым. Авторы подали заявку на семь серий, но разрешили только пять. «Они уверены, что авторы всегда запрашивают лишнего», — сказали об этом Вайнеры Высоцкому. Он засмеялся: «Надо было просить десять серий — дали бы семь!..» Кроме того, авторам романа не раз прозрачно намекали, что не стоит надеяться, что Владимир Высоцкий будет играть даже второстепенную роль, потому как «есть мнение, что Высоцкого использовать в кино нецелесообразно…». Возможно, Вайнеры не выдержали бы натиска, и роль Жеглова сыграл бы не Высоцкий, а какой-нибудь другой артист, но судьба на этот раз была милостива и к авторам «Эры…», и к Владимиру Семеновичу. Алексей Баталов не мог вовремя приступить к съемкам фильма: у него была иная работа — а другой кинорежиссер, на котором остановились Вайнеры, был неравнодушен к Высоцкому.

Аркадий и Георгий Вайнеры вспоминают, что именно благодаря ему они познакомились с режиссером фильма С. Говорухиным. Владимир Высоцкий пригласил их на обед в Доме литераторов и за обедом предложил:

— Я хочу вас познакомить со своим приятелем. Он режиссер Одесской студии — Слава Говорухин, я у него несколько раз снимался. Обожает «Эру милосердия», мечтал бы поставить по ней картину. Не хотите ли с ним поговорить, подумать — может быть, он подойдет?

Несмотря на то, что автора «Эры…», Станислава Говорухина тогда еще не знали, да и фильмов его не видели, но, поддавшись убежденности Высоцкого, тут же согласились. Когда будущий режиссер познакомился с Вайнерами, то они были сражены наповал его знанием романа и тем, что Говорухин клятвенно заверил, что не будет менять в сценарии ни одного слова без их согласия. Именно это и решило все окончательно в пользу друга Высоцкого, потому что большинство авторов просто не выносят режиссеров, которых в период съемок озаряют «гениальные идеи» и они начинают менять сценарий.

Высоцкий горячо поддержал С. Говорухина. И после этого он и авторы романа при поддержке консультантов картины — генералов Никитина и Самохвалова, тогдашних заместителя министра и начальника штаба МВД СССР, — утвердили Владимира Высоцкого на роль Глеба Жеглова. Станислав Говорухин, рассказывая о съемках фильма «Место встречи изменить нельзя», также утверждал, что инициатива в создании этого сериала принадлежала Высоцкому. Он звонил ему из Парижа и говорил:

— Мне звонили Вайнеры и сказали, что у них роман, где для меня очень хорошая роль есть. А я уезжаю… Ты не мог бы прочитать этот роман?

Вот так Высоцкий свел вместе тех, кто был нужен для создания фильма, но когда началась работа над будущим фильмом, вдруг захотел уйти от участия в картине.

«Делали кинопробу. Володя очень волновался — утвердят или не утвердят? — вспоминает С. Говорухин. — У него были основания для волнений. Телевидение не жаловало его в те годы. Но утвердили его, кстати, очень легко, на удивление. И вот первый съемочный день — 10 мая, день рождения Марины Влади. Приехали мы в Одессе на дачу моего приятеля. И Марина стала просить: «Отпусти Володю, снимай другого артиста». И Володя мне говорит: «Понимаешь, я думаю, я чувствую, что мне уже мало жить осталось. Я не могу тратить год жизни на эту роль». Сколько бы потерял зритель, если бы я тогда согласился».

Для Владимира Высоцкого устроили щадящий режим съемок. Он за это время успел побывать на Таити, куда очень хотел попасть, совершить гастрольное турне по городам Америки. «Мы пытались использовать его очень экономно, — вспоминает Станислав Говорухин, — чтобы он только приезжал, снимался, уезжал. Год съемки для него немыслим. Он уже к концу эту картину почти ненавидел. И все чаще стал ругаться со мной. Стал говорить: «С тобой дружить можно, а работать нельзя. Так он говорил, по-моему, обо всех режиссерах. Я прекрасно помню, что во время съемок «Арапа Петра Великого» он тоже говорил: «Нет! С Миттой я больше никогда не буду работать!» А через год уже обсуждал с ним какую-то новую картину».

Владимир Высоцкий в роли Глеба Жеглова — безусловная удача фильма «Место встречи изменить нельзя». В киноленте режиссер и актер пошли не совсем тем путем, который предлагали братья Вайнеры. В романе постоянно подчеркиваются отрицательные черты в поведении Жеглова, он как бы противопоставлялся честному и благородному Шарапову, но в кино же его образ благодаря Высоцкому стал более полнокровным. Когда он кроток — жди от него подвоха, если нежен — это выглядит зловеще, а в торжественной фразе обязательно кроется ирония. Его жесткость — от нетерпения сердца, от желания быстрее расправиться с преступностью и пожалеть обманутых, обиженных. Высоцкий прекрасно помнил послевоенные годы, и потому своего героя он сыграл удивительно точно, наделив могучим личностным началом. Жеглов твердо убежден в справедливости того, что делает. Он — по одну сторону закона, а все нарушающие закон — по другую. Знаменитая фраза, ставшая крылатой, «вор должен сидеть в тюрьме», — основа его мироощущения, у Жеглова нет времени разбираться в истоках падения того или другого, о его путях в мир уголовщины — он спешит наказать, пресечь. Но это не значит, что он равнодушен и бесчувственен: его поведение исторически и социально определено послевоенным временем.

В момент работы над картиной Владимир Высоцкий не однажды помогал другим актерам, пробовал себя в режиссуре. Вот несколько примеров. Все, кто смотрел фильм, навсегда, наверное, запомнили эпизод с вором-карманником Кирпичом, которого играл Станислав Са-дальский. Очень долго после выхода фильма на экран большинство зрителей были в полном убеждении, что у этого артиста дефект речи. А «заработал» он его благодаря Высоцкому. Когда снимали эпизод с допросом Кирпича, получалось несмешно, и Говорухин попросил Владимира Семеновича рассказать пару баек от имени придурковатого парня «Синёзки-гнусава». Помните, о космосе: «Вот ты смеесся, а я там тни дня понетаю, да, понетаю тни дня, а потом веннюся и на твоей внуське зынюся!…»

Съемочная группа каталась по полу от смеха, когда Владимир Высоцкий рассказывал эти истории. А Садаль-ский немного потренировался и стал говорить, как персонаж этих рассказов.

Или сцена в подвале, когда бандиты взяли в заложники Шарапова и Жеглов в раздумье, как его выручить без связи с ним. В романе Вайнеров Жеглов «услышал крик души» Шарапова и понял, что единственное место, где тот может укрыться, — кладовка — с толстой дверью. В кино надо было найти какое-нибудь изобразительное решение. И вместе с авторами Владимир Высоцкий нашел его: фото любимой Шарапова на двери. Были и другие находки.

Высоцкий говорил авторам романа:

— Не могу я, как у вас в романе, хладнокровно, да еще «с озорной улыбкой» убить человека… В крайнем случае меня что-то должно к этому вынудить… Давайте думать… — и тут он предложил. — Если побег Левченко будет реальным, если через секунду он скроется — тогда мой выстрел будет хоть как-то оправдан… — и, как мы знаем, так и было снято в фильме. Жеглов убивает Левченко вынужденно, и жаль становится не только последнего, но и «непоколебимого в своей правоте» следователя МУРа.