Прошлое с нами (Книга вторая)

— ...Ясно... да как искать пехоту, в пяти шагах ничего не видно, — отвечали в один голос разведчики, — орешник непролазный, а бывший лагерь... в трех километрах.

Не стоит терять время. Приступить и выполнять задачу.

Люди ушли. Орлов слез со стрелы, прислонился к передку. Снаряды готовы. Артмастера и санинструктор, те, кто остался на позиции, вернулись в щели. Наводчик присел у лафета.

Стрельба затихла. И в стороне гомельской дороги, кажется, наступила пауза. Прошло четверть часа.

Орлов закурил и принялся скоблить ножом древко флажка. Дым лез в глаза, и он никак не мог справиться с толстой цигаркой. Потом отбросил ее и стал разглядывать свою работу. Но все это он делал только для видимости. Напряженный слух сержанта не пропускал ни одного звука. В любую минуту могут явиться автоматчики!

— Мины! — вскричал Орлов и прыгнул в ровик.

Все укрылись в щелях. А охранение? Мины рвались большей частью в воздухе от соприкосновения с ветками. Самые опасные разрывы. И в щели нет спасения.

Потянуло дымом. Простучала очередь... Одна, другая, третья... Ливень пуль. Ветки падают, глухо ударяются пули в землю и рикошетируют с пронзительным свистом.

— Орлов, по местам!.. Пехота слева... по пехоте... шрапнелью... трубка на картечь... четыре снаряда... беглый...

Замешкавшийся наводчик раскручивал маховики механизмов. Расчет развернул орудие. Готово!

— Огонь!

Орудие, извергая пламя, сползало назад. После четвертого выстрела сошники провалились в щель. Орудие лишь приподнимается на колесах, будто зверь перед прыжком.

Грохочут выстрелы, сдвоенные мгновенными разрывами. Дым.

— Стой!

— О... совсем другая география, — вытирал пилоткой струившийся пот Орлов. — Первое по пехоте израсходовало двенадцать шрапнелей!

Да... посветлело. В секторе стрельбы на деревьях не осталось ни одного листика. Орешник стоял голый, как в позднюю осень.

Дым рассеялся. Стало тихо. За оврагом, в тылу, глухо разорвался одинокий снаряд.

Что с автоматчиками? Бежали или притаились в ожидании повторного минометного налета?

Орлов утешал орудийных номеров:

— Не бойтесь, не обойдут... а если сунутся... мы расчистим аллею, вроде этой, — он взмахнул флажками, — до самых развалин.

Голос старшего сержанта, правда, был не особенно тверд.

Вернулись разведчики. Не нашли пехоту. Срок пребывания на позиции истекал. Повеселевшие люди приводили орудие в походное положение.

Тягач вырулил на дорогу. Позиция осталась позади. Орешник в тылу меньше пострадал от обстрелов и гусениц прошедших батарей. Ветви нависали над дорогой. В выемках поблескивали лужицы от вчерашнего дождя.

Позади опять начали рваться мины. Люди приникли к земле. Орудие сошло с дороги. Бегут, обгоняя друг друга, отставшие.

В просветах уже видны красные черепичные крыши. Начиналась городская окраина. Преодолев изгородь,, орудие вкатило в сад. Орудийный ствол толкнул яблоню, посыпались плоды.

Куда дальше?.. Тупик... Водитель держал прямо, но притормозил. Гусеницы завизжали. Тягач круто повернул и двинулся вдоль стены. В окне мелькнуло испуганное лицо.

Уцелели угол дома и яблоня. Подмяв забор, тягач сделал еще один поворот. Орудие оказалось на улице, которая вела вниз к центру города.

Я не ожидал встретить своих. Но вот машина, люди, кажется... старший лейтенант Рева.

— Вы стреляли? Почему не связались с командиром батальона? Где пехота?

Командир батареи приказал ожидать в течение часа на позиции. Если пехота не подойдет, двигаться на мост. Разведчики осмотрели кустарник...

— Нужно заботиться о выполнении задачи и не ждать, когда к вам пожалует пехота... С пятнадцати ноль всякий отход запрещен... Десятому СП приказано удерживать рубеж от ручья слева... и дальше до сел Коты и Александровки. Второй батальон обороняет ореховые заросли... не допустит противника на северную окраину... начальник артиллерии сорок пятой стрелковой дивизии не доволен тем, что только батареи дивизионных полков ведут огонь с открытых позиций... Командир полка приказал выделить в боевые порядки пехоты орудия от каждого дивизиона для стрельбы прямой наводкой... Вы поступаете в распоряжение командира второго батальона. Немедленно установить связь и действовать с ним до нового распоряжения... Обеспечить прикрытие сектора... слева овраг, — он развернул карту, — справа тропа... ОП в саду, на той стороне забора. Впрочем, если пехота будет настаивать, разрешаю передвинуться, но только в пределах окраины... Сколько у вас людей?.. Снарядов?.. Все, выполняйте.

Я спросил, что делать, если не найду командира батальона. Но Рева захлопнул дверцу. Машина ушла.

Где автоматчики?.. Отошли к ручью, укрылись в овраге или поблизости в зарослях... и где пехота? С момента снятия батареи прошло полтора часа!

Орлов повел орудие обратно в сад. Расчет начал оборудование позиции.

Дул свежий порывистый ветер. Редкие белесые облака бежали одно за другим, заслоняя по временам солнце. Было сыро и прохладно.

Орудие заняло позицию. Орлов писал что-то в своем блокноте, опустившись на колено. Сырая, вязкая после дождя садовая земля липла к лопатам. Уставшие люди оглядывались в ожидании перерыва.

Разведчики отправлялись на поиск. Я осмотрел район огневых позиций. За изгородью начинались заросли орешника. Их прорезала проселочная дорога, она делала поворот. Слева, в полукилометре, лежал овраг и тянулся к складам.

В дальнем конце его, на склонах, возвышались вершины отдельных сосен.

Продолжая осмотр, я повернул обратно к орудию. Справа от дороги — оставленные позиции 122-миллиметровой батареи, возможно, нашего дивизиона. Вокруг орудийных окопов в беспорядке валялись длинные стрелянные гильзы.

Местность в сторону города понижалась. Вдоль улицы частокол заборов, аккуратные домики. Не видно повреждений, если не считать окон, пострадавших от близкого соседства с позициями. В саду слева десятка два неглубоких воронок, оставленных немецкими снарядами.

Возле передка старенькая бабуся угощала орудийных номеров яблоками. Другая из кувшина наполняла кружки молоком. Проголодавшиеся номера были не прочь отведать того и другого.

— Или молоко, или яблоки, — пугая старушек, Орлов призывал орудийных номеров к воздержанию.

Прошло полчаса. В орешнике стояла тишина. Поблизости не раздался пи один выстрел. Вернулись разведчики.

— Товарищ лейтенант, осмотрели все, — уверял старший, — за лагерем немцы обстреляли из пулемета. Возвращались мимо наших ОП... никого не встретили... а там, — он указал на запад, — заболоченный луг и речушка. На берегу раненые, говорят, с гомельской дороги... потом мы прошли к оврагу... видели проволочные заграждения, какие-то постройки... никого нет.

Ну и разведчики! Чем они занимаются во взводе управления? Не найти пехоту... целый батальон!

— Товарищ лейтенант, а может, она отошла в город? Под Александровкой полдня искали по лесу и ночью догнали, километрах в пяти в тылу, — твердо отвечал разведчик.

2-й батальон 10-го СП обороняет заросли. Пройти незамеченным он не мог... Пусть отправляются обратно по дороге, мимо бывшей ОП. Обыскать заросли до самой опушки.

Разведчики нехотя двинулись по дороге. Я подумал: «Стоит ли терять время? Если разведчики возвратятся с тем же результатом?»

На западе, в стороне гомельской дороги, без умолку строчили пулеметы, рвались мины. Позади, в центральной части города, слышатся разрывы тяжелых снарядов. На окраине и в прилегающих зарослях тихо. Не лучше ли мне самому пойти с разведчиками?

Орлов остается старшим на ОП. Обстановку он знает? Ну вот и прекрасно!

Я придерживался направления на старые позиции. Кустарник после минометного обстрела поредел. Можно продвинуться дальше, понаблюдать. Наверное, встречу кого-нибудь.

Под ногами — спрессованная траками затверделая земля. Орешник поломан. Разведчик споткнулся и выронил оружие. Тут мое орудие, уклоняясь от мин, вышло из колеи. Проглянула поляна с ящиками, гильзы, разбросанные возле окопов. Позиции 6-й батареи. Вдруг гильза качнулась, сверкнуло пламя. Очередь! Просвистели пули. Послышались громкие немецкие ругательства.