Восходитель

С местными руководителями он говорил о перспективах района, о преодолении хозяйственного отставания: географическое положение и транспортные трудности не позволяли Сванетии по-настоящему развернуться. Говорил об Ингури ГЭС. И хотя стройка в основном разворачивалась за пределами Местийского района, дела ее всех волновали. Говорил о приходе высоковольтной ЛЭП и включении района в систему Грузэнерго. Надоело сидеть при желтом мигающем свете, вырабатываемом дизельной электростанцией...

Говорил об альпинистском и горнолыжном строительстве, чем собирался заняться после института. Западный склон местийской котловины представлялся ему единым спортивным комплексом со школой инструкторов проводников, слаломными трассами, трамплинам, подъемниками. Если построить несколько гостиниц и горных хижин, сюда потянутся и зарубежные туристы да альпинисты. А это принесет государству большие доходы.

Говорил о реконструкции автомобильной дороги Джвари Местия. Конечно, с приходом асфальта острее столкнутся современная жизнь и сванский уклад. Старый и новый опыт будут биться здесь острие в острие. Не растерять бы хорошее в этом споре.

Его юношеское отрицание сванских законов сменилось в зрелом возрасте истым народопоклонением. Он подчеркнуто стал уважать традиции, обнаруживая в них собранную столетиями мудрость. В суровых и строгих правилах он увидел нерастраченное богатство народа, куда более ценное, чем материальное изобилие. Через опыт, часто мучительный, народ приходил к своим законам и потом придерживался их.

Их сотни, этих правил, ставших натурой свана. Честность, взаимопомощь, гостеприимство, уважение старших, соблюдение родства, культ семьи, высокая нравственность, воспитание трудом, добросовестность, высокое чувство собственного достоинства, свободолюбие (башни вечные свидетели тому)....

Сван убежден: материальные проблемы, это не проблемы. Душа человека вот главное. Плохо, когда души калечатся обманом, когда честность святая святых всех правил перестает цениться, когда за норму принимаются нечистоплотные приемы, когда деньги становятся единственной целью, когда больше полагаются на знакомства и связи, чем на общие для всех правила, когда фигура становится выше закона. Века придется тратить на восстановление утраченных свойств. Не зря говорят старики: «Честная душа свана - главное богатство Сванетии».

А народные праздники? С соревнованиями, хороводами, песнями, с рассказыванием сказок и легенд. Разве не воспитывают они в понятиях добра и справедливости? Разве не разгоняют они скуку?

А народная служба медиаторство? Официальный суд еще не все. Наказать, по сванским понятиям, - лишь полдела. Срок дали, а как жить? Виновному и пострадавшему, родственникам той и другой стороны! Злобно смотреть друг на друга и вечно враждовать? Народ этого не хочет. И идут медиаторы, авторитетные люди, в семьи пострадавшего и виновного, разговаривают и доводят дело до полного примирения сторон, чтоб никто не таил обиды. Наивно? Может быть. Зато уютней жить.

Конечно, есть и извращения. Что, казалось бы, пло хого в застолье, собравшемся по уважительному случаю? Сидят раскованно, ничем не выделяясь, шофер профессор, учитель, колхозник, врач, лесник, зоотехник, летчик, председатель сельсовета и слушают пастуха - тамаду. И никто не ловит красивых птичек из уст начальника, не изгибается в полупоклонах, не роняет достоинства. Можно посадить рядом пионерский отряд ребята не услышат бранного слова, а лишь высоко нравственные слова. Здесь поднимут тост за родителей за тех, кто умер, за присутствующих, за дружбу народов, за русских, проливших главную кровь на Великой войне... Но если застолья собираются по самому незначительному поводу? Если люди соревпуются в питье тосты стаканами, тосты двумя стаканами, тосты рогами. Что тут хорошего? От чрезмерного питья страдает вековой обычай гостеприимства. Гостя спаивают в одном доме, потом в другом... Что он запомнит?

Сколько раз Миша уходил в Лагунвари, чтобы избежать лишних застолий, особенно перед летним сезоном и ответственным стартом осенью!

Слишком долог траур. По году и более носят женщины черные одежды. При многочисленном родстве некоторые почти всю жизнь ходят в черном.

А умыкание невест? Это полное извращение народных традиций. Никогда умыкание не было обычаем. Правила говорят: пельзя создавать так семью. Какое может быть счастье, если девушка взята насильно? Иная от горя в кровь издирает свое лицо. Бывает даже такое: сорокалетний «жених» ворует семнадцатилетнюю. Вся Сванетия гудит, осуждая проходимца. Медиаторы с месяц будут носиться, как заполошные, между семьями, пытаясь найти выход из трудного положения. Бывало, целый род шагал на коленях, вымаливая прощение. Это помимо осуждения «жениха» официальным судом.

Впрочем, однажды Мише пришлось защищать одно умыкание. Но то был особый, случай. Нона и Шота любили друг друга, а родители Ноны не хотели слышать о браке. Пришлось инсценировать воровство. Как тут не помочь молодой паре? Миша подоспел вовремя: родственники Ноны врывались в комнату беглецов. Момент был острейший.

Послушайте, какой вам смысл колотить собственного зятя? Миша оттеснял напиравшую толпу. Они распишутся в загсе, и вам будет стыдно...

И погасил драку. Потом он ездил в Кутаиси, к отцу и матери невесты, улаживать скандал.

Были даже нелепости и несуразности в обычаях. Хотя, как правило, обычай не обманывал, он за блуждался. Происходило это от людской темноты. Подумать только, в конце прошлого столетия из тысячи местийцев грамотных было только тринадцать, из тысячи мулахцев восемь, из тысячи латальцев два; в Лала и Ленджери ни одного. До семидесятых годов прошлого века здесь не было ни одной школы ни сельской, ни церковно-приходской. Правители царской России не спешили образовывать горцев. Но пришли новые времена, и Появились школы много школ. Сейчас. Сванетия Имеет самый высокий уровень образованности в Грузии.

Народ и прежде стремился освободиться от нелепых обычаев. Знания ускорили этот процесс.

Уже забыл, когда мужчины бегали на утренней зорьке в одну из недель голыми вокруг дома приговаривая: «Пусть и вор будет голым, пусть уйдет с пустыми! руками». Слишком наивен был прием, да и надобность в таком заклинании была малая воров в Сванетии почти никогда не было.

Уже не откапывают мертвых из могил в случае дождя в день похорон или на другой день, воспринимая ненастье, как отказ земли принять грешное тело.

Уже не выскакивают с ружьями в момент солнечного затмения и не палят в небо, отпугивая пожирателя солнца, стало ясно это явление.

Уже не устраивают по себе прижизненных поминок, чтобы гарантировать их размах чем лучше поминки, тем лучше отлетевшей душе, заодно воочию увидеть, кто по тебе более убивается, а стало быть, и более любит, и успеть сделать до смерти нужные распоряжения.

Почти изжит обычай кровной мести.

Почти не навязывают молодым женихов и невест. Возможно, со временем еще что-то отпадет, но хорошее и ценное, составляющее золотой фонд народа, сохранится.

...Весь май он провел в поездках по селениям и ущельям: выбирал места для будущих горных хижин. Он мечтал сделать Сванетию альпинистским раем.

Трагедия поражения

После тщательной подготовки ему удалось в начале августа провести массовое восхождение на Северную Ушбу. Вершину штурмовали сорок пять альпинистов из Тбилиси, Кутаиси, Сванетии и других мест Грузии. В основном молодежь: парни, девушки. В знак особого расположения Миша удовлетворил просьбу семидесятидвухлетнего Алмацгила Квициани, старейшего сванского альпиниста, сподвижника отца, и включил его в группу. Алмацгил жил под Ушбой, но до сих пор не побывал на ней. Разве не обидно? Старик был несказанно рад.

Восхождение прошло удачно и стало причиной больтого праздника в Сванетии. Руководитель штурма, отвечавший головой за каждого, был изрядно измотан.

Вместе с Марленом Ратиани и другими альпинистами Хергиани подготовил путь на Ушбу, массовое восхождение на которую стало праздником Сванетии