Воспоминания советского посла. Книга 2

Третий и четвертый пункты касались использования Советским Союзом британского тоннажа. Министерство торговли обращало внимание советской делегации на недостаточность этого использования и предлагало в ходе торговых переговоров урегулировать данный вопрос путем прямот обмена мнений между британскими и советскими представителями «судоходных интересов».

Соображения министерства торговли по существу не давали ничего нового. Все это нам было и раньше известно из прессы, из парламентских дебатов и личных разговоров с чиновниками министерства торговли и министерства иностранных дел, из бесед торгпреда с английскими промышленниками. Но теперь мы имели официальный документ британского правительства, формулирующий требования английской стороны, и это представляло несомненную важность.

Полученные нами от Советского правительства директивы по ведению переговоров (их привез ездивший специально за этим в Москву Озерский) носили весьма гибкий характер и давали полную возможность договориться. В самом деле:

1. По вопросу о наибольшем благоприятствовании наша первая позиция сводилась к требованию общего наибольшего благоприятствования с ограничением действия этого принципа в отношении нескольких товаров, особенно интересующих Канаду (хлеб, лес, рыбные консервы и т. д.), а наша вторая позиция допускала установление наибольшего благоприятствования для определенного списка товаров и ограничение нашего экспорта в Англию определенными количествами тех товаров, в которых была особенно заинтересована Канада.

По вопросу же о 21-м параграфе мы должны были требовать от британского правительства письменной гарантии против применения к советской торговле этой статьи, поскольку мы готовы допустить ограничение ввоза товаров, интересующих Канаду, согласованными с английской стороной экспортными квотами.

2. По вопросу о торговом балансе наша позиция сводилась к тому, что мы не возражаем в течение пятилетнего срока свести не торговый, а платежный баланс между обеими странами к примерному равновесию. Здесь наши директивы также предусматривали две позиции, которые выглядели следующим образом:

В сумму наших платежей Англии должны были включаться не только наши обязательства по размещенным в Англии заказам, но также фрахт английских судов и различные торговые расходы, производимые нами в Великобритании. При соблюдении согласованных пропорций мы должны были иметь право свободного перевода в другие страны нашей выручки.

Таким образом, по двум наиболее спорным вопросам СССР соглашался пойти навстречу Англии. Правда, полученные нами директивы предусматривали еще два требования: а) подписание соглашения сроком на 5 лет с тем, что по истечении двух лет каждая сторона была бы вправе от него отказаться с предупреждением за 6 месяцев, и б) предоставление нам одновременно с подписанием соглашения экспортных кредитов сроком на 21 (первая позиция) или 18 (вторая позиция) месяцев. Однако эти требования едва ли могли вызвать особое сопротивление с английской стороны и во всяком случае здесь имелся достаточно широкий диапазон для маневрирования.

Сопоставляя британские требования, как они были изложены в меморандуме министерства торговли от 29 декабря, и полученные нами из Москвы директивы, мы невольно приходили к выводу, что нет решительно никаких серьезных препятствий для заключения нового торгового соглашения. Конечно, в ходе переговоров будут разногласия по отдельным частным вопросам, будет упорная борьба между сторонами по вопросу о 21-м параграфе или по пропорциям платежного баланса, будут споры и конфликты, недовольства и протесты, но все-таки соглашение будет выработано и подписано в срок, т. е. до 17 апреля 1932 г. ^{14} Так по крайней мере нам казалось тогда, на рубеже 1932 и 1933 гг., после ознакомления с присланными нам соображениями министерства торговли по вопросу о новом торговом соглашении. Тем более, что одновременно с присылкой нам директив НКВТ выделил особый фонд «маневренных заказов» (3 млн. ф. ст.) для Англии, которым советская делегация могла пользоваться в целях облегчения хода переговоров. Как жестоко мы были обмануты в своих ожиданиях. Грозовые облачка стали появляться на горизонте почти одновременно с официальным началом торговых переговоров. В печати, в парламенте, на собраниях хозяйственных организаций реакционеры подняли шум по вопросу о том, следует ли вообще заключать торговое соглашение с СССР. Мотивировки были разные, но все они основывались на глубокой вражде капиталистического мира к первому в истории человечества социалистическому государству. Наибольшее значение из многих выступлений подобного рода имел меморандум исполнительного комитета Ассоциации британских торговых палат, опубликованный в газетах 14 января 1933 г. Этот меморандум требовал не только отмены принципа наибольшего благоприятствования, прямолинейного проведения в жизнь 21-го параграфа и выравнивания торгового баланса между Англией и СССР, но шел гораздо дальше. Так, он настаивал на том, чтобы:

1) новое соглашение носило лишь временный характер;

2) английские экспортные кредиты не предоставлялись фирмам, ведущим торговлю с СССР;

3) по крайней мере половина всех товарных перевозок между Англией и СССР происходила на британских судах;

4) советской торговой делегации в Англии не предоставлялись дипломатические привилегии;

5) в СССР была создана британская торговая делегация, которая была бы непосредственно связана с советским рынком;

6) в ходе переговоров о торговом соглашении британское правительство потребовало признания со стороны Советского правительства старых долгов и компенсации британских собственников за убытки, причиненные им революцией.

Еще большую опасность для переговоров представлял острый конфликт, возникший в связи с вопросом о концессии «Лена Голдфилдс». Чтобы дальнейшее было понятно, необходимо хотя бы вкратце остановиться на истории всего этого дела.

Английская компания «Лена Голдфилдс» возникла еще в царские времена (1908 г.) и хищнически эксплуатировала золотые месторождения в Сибири — главным образом на Лене и Алдане. Именно на приисках этой компании произошли памятные ленские расстрелы рабочих в 1912 г. Октябрьская революция ликвидировала концессию «Лена Голдфилдс». Однако в 1925 г., используя советский декрет 1920 г. о концессиях, компания «Лена Голдфилдс» вновь получила право производить работы на сибирских золотых месторождениях сроком на 30 лет (конечно, на иных, чем в царские времена, условиях).

Компания быстро развернула операции, и число занятых ею рабочих в 1929 г. дошло до 15 тыс. Дело это оказалось далеко не безвыгодным: в течение первых трех лет концессии компания получила около 800 тыс. ф. ст. прибыли (в 1926 г. — 271 тыс., в 1927 г. — 117 тыс. и в 1928 г. — 391 тыс. ф. ст.). Это создало «Лена Голдфилдс» популярность в капиталистических кругах. Председателем компании был английский делец Герберт Гуедалла, а среди ее акционеров имелось немало дельцов из Сити. Однако львиная доля акций «Лена Голдфилдс» находилась в руках нью-йоркского дельца Бененсона, так что по существу это «английское» предприятие было американским концерном. Особую пикантность представлял тот факт, что 1000 акций «Лена Голдфилдс» держал не кто иной, как… сэр Остин Чемберлен!