Джон Леннон в моей жизни

Вернувшись в Англию, БИТЛЗ устроили небольшую передышку перед предстоящей поездкой в Америку. И там их тоже ждала беда, на этот раз — как прямое следствие привычки Джона говорить все, что попало, не думая о последствиях.

Как он вспоминал, Брайан Эпстайн «…всегда просил нас увиливать от ответов, касающихся Вьетнама. Но пришло время, когда мы с Джорджем сказали ему: «Слушай, если нас еще раз об этом спросят, мы ответим, что нам эта война не нравится и мы считаем, что они должны убираться вон.» И именно так они и сделали. В те времена это было необычайно радикальным высказыванием, особенно для «Потрясной Четверки».

«Прежде мы придерживались политики умалчивания и не отвечали на «деликатные вопросы», хотя я лично всегда читал газеты, в том числе и политические. А постоянное осознание того, что творится в мире, делало мою молчанку постыдным делом. И я взорвался, потому что не мог больше играть в эту игру, это было выше моих сил.»

Однако фраза «мы теперь популярнее, чем Иисус Христос», конечно же, стала наиболее полемической.

«Я не знаю, что выйдет на первое место, — заявил Джон, — рок-н-ролл или христианство. Иисус был отличным парнем, но его апостолы были просто толстыми и недалекими. И то, что они исказили учение, разрушает его ценность.»

Эти провокационные замечания были вырваны из контекста большого глубокомысленного интервью, которое Джон дал Морин Клив из «Ивнинг Стэндард», журналистке, которой он доверял и которая ему очень нравилась — до такой степени, что он регулярно приглашал ее в Кенвуд.

«Я просто упрощенно пересказал то, что почерпнул из книги Хью Джей Шонфилда «The Passover Plot» («Пасхальный заговор»), — пояснил Джон позднее. — В ней рассказывается о том, насколько было искажено учение Христа его апостолами и подтасованы последовавшими за ними — для достижения корыстных целей — настолько, что на сегодняшний день оно значительно утратило свою ценность…

Я уверен, что то, что люди называют Богом, есть НЕЧТО в каждом из нас. Я считаю, что все, о чем говорили Иисус, Магомет, Будда и все остальные, правильно. Просто толкование этого стало ошибочным.

Иисус говорит что-то одно, а потом во всех этих клубах начинают давать этому свою трактовку и все искажается. Это вроде игры в «передай другому», когда стоят в ряд шесть человек и я шепчу соседу «люби ближнего» или «все должны быть равны». И когда моя фраза дойдет до последнего, она будет иметь уже другой смысл.»

Оригинальные высказывания Джона соответственно истолкованные на предгрозовых страницах американских газет, тут же побудили всех диск-жокеев Штатов не только вычеркнуть музыку БИТЛЗ из своих списков, но и присоединиться к организации церемониального сожжения пластинок и атрибутов БИТЛЗ, инспирированного духовенством фундаментального учения (ортодоксальная система христианских воззрений, отвергающая дарвинизм — прим. пер.). Наши «веселые нырки» в ежедневный мешок писем Джона стали вылавливать и письма с ненавистью и даже угрозами смерти от набожных христиан «Библейского пояса» Америки.

«В этом и таится опасность быть правдивым, — сказал Джон. — Ты пытаешься говорить правду, хотя иногда тебе все же приходится лгать, ибо вся эта штука фальшива и лжива сама по себе, как какая-то игра. Но порой тебе хочется верить, что если ты с кем-то будешь откровенен, то и они перестанут кривляться и тоже ответят тебе откровенностью. Однако за пределы игры никто не выходит и иногда я остаюсь голым праведником, в которого бросают камни. И это очень больно.»

В недоброй памяти «Иисусовское турне», БИТЛЗ отправились с немалым беспокойством и волнением. Публичное «извинение» на первой пресс-конференции в аэропорту — «Если бы я сказал, что телевидение стало популярнее, чем Иисус, мне бы это сошло с рук… Я ведь не говорил, что мы лучше или значительнее, чем он» — лишь незначительно ослабило напряженность обстановки.

«Я тогда постоянно был в страхе, — рассказал мне Джон. — Где бы мы ни играли, я все время ждал, что вот-вот должно произойти нечто ужасное. Я настолько сильно ощущал ненависть и угрозы, что не мог расслабиться ни на минуту.

Один совершенно жуткий случай произошел в Мемфисе. Я тогда пел на сцене и вдруг неожиданно услышал громкий хлопок, очень походивший на выстрел. Моей мгновенной реакцией было осмотреть себя и убедиться, не ранен ли я. «Ё…й ужас, — подумал я, — по крайней мере, меня не задели!» Затем я огляделся — все ли остальные невредимы. Оказалось, это была просто шутиха, но она страшно напугала меня.»

«Я никогда, НИКОГДА больше не поеду в турне, — поклялся он. — это было в последний раз. Я просто больше не могу!»

И Джон сдержал свое обещание. Хотя БИТЛЗ и не делали об этом официального заявления, но их концерт 29 августа 1966 года в парке «Кэндлстик» в Сан-Франциско стал последним. Джон чувствовал, что БИТЛЗ отплатили свой долг сполна и теперь имеют полное право на уединение.

Каждый член группы, за исключением Ринго, посвятил осень своим личным планам. Джордж отправился с новым наставником, Рави Шанкаром, в Индию, Пол сочинял киносценарий, а Джон, в свою очередь, смело принял приглашение Ричарда Лестера на роль рядового Грипвида в антивоенной кинокомедии «Как я выиграл войну», большая часть которой была снята в Испании.

Одним из требований роли для Джона, как ни странно, была необходимость носить очки «National Helth», которые он так ненавидел в юности. Он не только нашел их не такими уж плохими, но и с капризным удовольствием сделал из них свою «фирменную эмблему». «Если задуматься, то все очки предназначены для улучшения зрения, а эти, круглые, — как раз самые эффективные и удобные в пользовании», — сказал он.

Свободное время в Испании Джон посвятил созданию песен, которым отныне суждено было исполняться только за закрытыми дверьми студий «И-Эм-Ай» на Эбби-роуд. И когда в конце 1966 года БИТЛЗ наконец вновь собрались там, им ничего не оставалось, кроме как создать гениальнейшие творения, навсегда изменившие облик того, что некогда называлось «поп-музыкой».

Глава пятнадцатая: Оркестр Клуба Одиноких Сердец Сержанта Пеппера (Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band)

В студиях звукозаписи «И-Эм-Ай» на Эбби-роуд я впервые побывал в декабре 1966 года, вскоре после того, как БИТЛЗ начали работу над ожидавшимся с нетерпением следующим за «Револьвером» альбомом. Это произошло вечером не то в пятницу, не то в субботу, когда я по обыкновению прехал к Джону в Уэйбридж из Хэйлинга. Синтия сообщила мне, что ее супруг все еще «сидит» на Эбби-роуд с остальными Битлами и я, не раздумывая, решил поехать в Лондон и удивить его неожиданным визитом прямо в студии.

Несмотря на мою неосведомленность о схеме дорог столицы, прекрасное описание маршрута, полученное от Синтии, помогло мне без особого труда разыскать Эбби-роуд. Гораздо больше усилий пошло на убеждение секретаря «И-Эм-Ай» в том, что я действительно являюсь большим другом Джона, особенно если учесть, что в те дни политика БИТЛЗ сводилась к тому, чтобы отбить охоту у всяких прихлебателей, коллег и, главное, своих жен и подруг мешать их работе в студии. Но, в конце концов, Джон подтвердил по селектору, что меня действительно ждут и я влетел в святилище БИТЛЗ как раз в тот момент, когда они заканчивали какое-то наложение на запись для новой песни.

Вскочив с винтового стульчика для бурного приветствия, Джон сразу добавил: «Погоди чуть-чуть и послушай эту штуку, Пит!»

Признаться, поначалу мне больше хотелось просто поболтать с Джоном, но услышав первые же аккорды, я напряг свое внимание. По мере мысленного осознания образов, я постепенно понял, что Пол пел о Пенни-лэйн, пригородном автобусном кольце, с которым было связано столько наших воспоминаний о детстве! Проработав три памятных года в кафе «Старуха» на Пенни-лэйн, я с особенным чувством принял эту ностальгическую песню.

«Ну как, понравилось?» — спросил Джон, всем своим видом напоминавший кота, слопавшего канарейку.