Через три войны

Благодаря хорошему взаимодействию авиации с наземными войсками мощная танковая атака противника была отбита. У подножия Терского хребта осталось много вражеских танков. Немцы откатились на исходные позиции.

Накопив свежие силы, 10 сентября гитлеровцы вторично перешли в наступление на Вознесенскую, бросив в атаку уже до 100 танков. Однако и на этот раз противник не имел успеха. Наши войска, поддержанные авиацией, заставили немцев отступить.

Отважно действовали в этих боях летчики 926-го истребительного авиационного полка под командованием славного сына Дагестана капитана В. А. Эмирова, которого заслуженно называли воздушным джигитом. За месяц боев полк Эмирова уничтожил 43 вражеских самолета. На его личном счету было уже пять сбитых самолетов, когда 10 сентября, прикрывая наши бомбардировщики, он в паре с лейтенантом С. И. Казаковым вступил в бой с шестью фашистскими истребителями. Владимиру Эмирову удалось сбить один вражеский самолет, но вскоре и его истребитель был подожжен. На горящей машине летчик ринулся за фашистским истребителем и уничтожил его. Стремясь спасти свою машину, Эмиров сбил пламя, однако она оказалась неуправляемой. Отважный летчик выбросился с парашютом, но было уже поздно. Он погиб. Воздушному джигиту В. А. Эмирову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

В этих же боях рождалась слава 45-го авиационного полка - полка героев, которым командовал подполковник Ибрагим Дзусов, Герой Советского Союза. Под командой "бати", так называли Дзусова однополчане, сражались легендарные воины - трижды Герой Советского Союза Александр Покрышкин, знаменитые асы братья Глинки.

Отважно сражался и личный состав бомбардировочного авиаполка, которым командовала Евдокия Бершанская. Сформирован полк был из девушек-добровольцев и укомплектован самолетами У-2.

Вначале, признаться, я не придавал большого значения этому полку. Однако вскоре мне пришлось изменить свое мнение о нем.

В осенние темные ночи "уточки" сбрасывали свой смертоносный груз на противника. Преодолевая сильное противодействие зенитной артиллерии, наши летчицы смело выходили к переправам и наносили по ним сильные удары. Бывали ночи, когда девушки в трудных условиях совершали по нескольку боевых вылетов. В этих боях росло их боевое мастерство. Впоследствии 23 из них было присвоено звание Героя Советского Союза.

Наши бойцы восхищались удалью и бесстрашием летчиц. На переднем крае часто можно было слышать:

- Ну, сегодня наши сестрички опять зададут жару фрицам. Молодцы девчата! Подумать только - целый авиационный полк, и одни женщины!

Помню, в канун праздника Великого Октября я вместе с командующим авиацией фронта К. А. Вершининым заехал в этот авиационный женский полк. Погода стояла нелетная, над аэродромом клубился туман. Летчицы, техники и механики - тоже девушки - предполагали использовать выдавшееся свободное время для подготовки к празднику.

Завидя нас, они быстро построились. Девушки, не ожидавшие гостей, были не в военной форме и выглядели сугубо гражданскими. В строю стояли бывшие студентки московских и ленинградских вузов, комсомолки Киева и Одессы, шахтерки Донбасса и табачницы Крыма...

Мы поздравили летчиц с наступающим праздником и пожелали им успехов в летной службе, предупредив, что боевой работы в небе Кавказа будет прибавляться с каждым днем.

И действительно, по мере приближения фронта к Закавказью заявок на бомбардировочную авиацию стало все больше, а истребители те и вовсе, как говорится, сбились с ног.

Враг начал интенсивную разведку с воздуха морских коммуникаций, прибрежных черноморских городов Батуми, Поти, Сухуми, а также дорог, ведущих в долину Куры, перевалов через Главный Кавказский хребет и особенно подступов к Баку и Тбилиси.

Как правило, после разведывательных полетов вражеская авиация бомбила крупные населенные пункты, аэродромы. Наиболее сильным ударам подвергались Орджоникидзе, Грозный, Туапсе и железнодорожные станции на перегонах: Шаумян - Туапсе, Дранды - Очамчире - Самтредиа, Червленная - Гудермес, Кизляр - Черный Рынок.

Командующий авиацией Закфронта, докладывая о трудностях перехвата вражеских самолетов, объяснял, что гитлеровские летчики осуществляют различные тактические приемы, чтобы выйти в район объекта необнаруженными.

- Залетают они к цели по криволинейному маршруту на больших высотах с приглушенными моторами или со стороны солнца.

- Ну и вы что же, ворон в это время ловите? - пошутил я однажды.

- Нет, Иван Владимирович... Маневр врага разгадан, но летчики жалуются, что фашисты не вступают в бой. Завидя наших "ястребков", они предпочитают скрыться в облаках или улепетнуть на большой скорости. Даже подфюзеляжные баки сбрасывают, чтоб легче было бежать...

Нет, наших летчиков, конечно, нельзя было обвинить в бездействии или робости. За пять месяцев воздушных боев истребители произвели 2809 вылетов.

Запомнился мне воздушный бой в районе Орджоникидзе.

Группа немецких бомбардировщиков, сопровождаемая двенадцатью "мессершмиттами", устремилась к городу. Девять наших "лагов" встретили самолеты врага на дальних подступах.

Капитан Козаченко пошел в лобовую атаку и сбил одного "мессера". Ведомый капитана молодой летчик лейтенант Гусев уничтожил второй вражеский самолет. Всего в этом бою наши истребители сбили пять фашистских машин.

Позже мне довелось побывать в той авиационной части, где служили Козаченко и Гусев. Я познакомился с этими молодыми летчиками, очень скромными и даже застенчивыми. Они настолько были похожи друг на друга, что я их принял за близнецов.

Героически защищал свою родную землю летчик-штурмовик осетин Владимир Зангиев, о необычайной, удивительной судьбе которого хочется рассказать подробнее.

5 ноября 1942 года, когда начались ожесточенные бои на подступах к столице Северной Осетии - Орджоникидзе, самолет Владимира Зангиева был подбит недалеко от селения Хаталдон.

Владимиру удалось выброситься с парашютом из горящей машины. Коснувшись земли, он почувствовал резкую боль в ноге и потерял сознание.

Немецкие мотоциклисты привезли его в школу, где жила сельская учительница Фаруз Басаева.

Когда Зангиев пришел в себя, явился офицер с переводчиком. Начался допрос. Володя молчал, отказывался отвечать, и его избивали до потери сознания. Так повторялось несколько дней.

Однажды утром немцы согнали жителей Хаталдона к школьному зданию. Зангиева вывели из дома, связали его обожженные руки веревкой, другой конец которой привязали к хвосту лошади. Всадник пришпорил лошадь, она рванулась и поволокла раненого по земле. На другом конце селения, на обочине дороги, была вырыта яма. Гитлеровцы столкнули в нее изуродованное тело летчика и засыпали землей.

Спустя несколько дней, когда советские воины освободили Хаталдон, однополчане на месте падения самолета Владимира Зангиева установили ему памятник - обелиск со звездой.

А через несколько лет, когда уже кончилась война, боевые друзья снова приехали сюда и прикрепили на обелиске другую пластинку, на которой было начертано: "Герой жив! Пусть этот памятник напоминает о его подвигах!" Да, Владимир Зангиев выжил и здравствует поныне.

В тот день, когда фашисты зарыли Зангиева, через селение Хаталдон гнали группу пленных красноармейцев. Они заметили, что свеженасыпанный земляной холмик у дороги шевелится. Пленные разгребли землю, вытащили летчика из ямы и попеременно несли его на руках до осетинского селения Дигора.

В сыром глиняном карьере Дигорского концлагеря к Зангиеву вернулась жизнь. Потом последовал прохладненский пересыльный пункт, долгий путь в обледенелых вагонах и, наконец, "гросслазарет Славута", лагерь 301.

Владимир Зангиев трижды пытался бежать из лагеря, но безуспешно. И только в четвертый раз вместе с группой военнопленных ему удалось вырваться на свободу. Зангиев попал в партизанский отряд. Позже с группой партизан он перешел линию фронта, лечился в госпитале, а черен некоторое время снова сел за штурвал боевой машины.