О Вячеславе Менжинском<br />Воспоминания, очерки, статьи

Вячеслав Рудольфович особенно внимательно выслушал мой рассказ о том, как Ахунбабаев на каждой продолжительной остановке (а их тогда было немало) выходил из вагона, заговаривал с пожилыми узбеками. Вскоре его окружала уже толпа людей. Все усаживались в кружок, и Ахунбабаев оживленно беседовал с рабочими и крестьянами. После третьего звонка он поднимался и, сопровождаемый всей этой массой людей, шел в вагон.

— Вот это и есть Советская власть, — подытожил мой рассказ об Ахунбабаеве Вячеслав Рудольфович. — Сколько она подняла людей из народа к государственному управлению и сколько еще поднимет! И как почетно охранять и оберегать эту власть.

В заключение беседы Вячеслав Рудольфович расспросил о встрече с братом. Беседа наша продолжалась, вероятно, больше часа, и я все время ощущал теплоту внимания и сердечности.

Позднее я узнал от И. Ф. Решетова, что моя командировка была организована по личному указанию Вячеслава Рудольфовича, что в Самару, Оренбург и Ташкент было послано указание по телеграфу „проследить за Садовским“. Только потом я понял, каким чутким и мудрым было это приказание о моей командировке. Если бы, как обычно, меня направили в какой-либо санаторий, то вряд ли бы это так быстро избавило меня от нервного потрясения и вернуло работоспособность. Нужна была именно работа, притом ответственная, и именно в тех местах, где прошло самое „горячее время“ моей жизни, нужны были встречи со старыми товарищами».

Ту теплоту и заботу Менжинского, о которой пишет Юрий Владимирович, ощущали все работники ГПУ при каждой встрече с ним.

В моей памяти сохранились впечатления от нескольких личных встреч с Вячеславом Рудольфовичем.

В пятую годовщину ВЧК — ГПУ был учрежден «Знак почетного чекиста». В числе других работников отдела этим знаком был награжден и я. Знак, уже летом 1923 года, вручал В. Р. Менжинский. Он тепло, сердечно поздравил награжденных. Вручая знак, каждому крепко пожал руку, для каждого у него нашлось теплое, ободряющее слово. Я помню, он тогда говорил, что звание почетного чекиста требует бдительности, стойкости и решительности в борьбе с врагом. Быть почетным чекистом — великая честь. Высоко нести эту честь — значит быть верным партии, идеалам революции.

Кстати сказать, он очень часто напоминал чекистам о верности, о законопослушании партии.

Вторая памятная встреча с Менжинским у меня произошла при следующих обстоятельствах.

Вечером 6 июля 1928 года двое террористов-монархистов бросили бомбу в бюро пропусков ОГПУ. Для поимки преступников, бежавших в направлении Серпухова, были привлечены сотрудники ОГПУ, курсанты Высшей пограничной школы, части дивизии особого назначения. Председатель ОГПУ В. Р. Менжинский приказал поймать террористов во что бы то ни стало, привлечь к поиску местное население волостей, прилегающих к Варшавскому шоссе.

Для руководства поиском был создан специальный штаб, который должен был держать постоянную связь с оперативными группами, направленными в погоню. Мне было поручено возглавить оперативную группу, которая должна вести поиск в окрестностях села Фроловский Ям Домодедовской волости Подольского уезда.

Штаб нашей опергруппы обосновался в здании волостного исполкома, откуда имелась телефонная связь с Москвой. Во второй половине дня 7 июля мне позвонили из Москвы, из ОГПУ, и сообщили, что в наш район выезжает председатель ОГПУ товарищ Менжинский, и просили встретить. Я доложил, что буду ждать председателя на мосту через реку Пахру по Каширскому шоссе, у деревни Фроловский Ям.

Мы знали, что Вячеслав Рудольфович страдает тяжелой, прогрессирующей болезнью, не может долго сидеть и большую часть своего рабочего времени проводит на диване, лежа выслушивает доклады, дает указания.

В условленном месте я встретил товарища Менжинского, приехавшего в открытой машине. Исчезла с лица свойственная ему и так хорошо знакомая нам, чекистам, его мягкая, обаятельная улыбка. Одет он был в светлое коверкотовое пальто, бежевую рубашку-толстовку, мягкую шляпу, сапоги с низкими голенищами. Из одного торчала рукоятка небольшого револьвера. При оружии мы никогда раньше не видели Менжинского. Здесь в его облике мне особенно ярко открылась такая черта характера, как суровость.

Подъехали к зданию волисполкома. Менжинский и сопровождавшие его вышли из машины и вошли в дом.

Поздоровавшись с находившимися там людьми из поисковой группы, Менжинский попросил доложить, что наша группа успела уже сделать и что намерена предпринять, чтобы не пропустить террористов к Подольску.

Я кратко доложил, как оповещен и привлечен к розыску местный партийно-советский актив и население, как организованы группы прочесывания местности, где установлены посты наблюдения за мостами, рекой и дорогами. Выслушав доклад, товарищ Менжинский одобрил нашу работу и намеченные мероприятия. Потом попросил проводить его на некоторые посты у реки Пахры. Там он говорил с людьми, предупреждая быть особенно бдительными и осторожными, ибо разыскиваемые террористы вооружены и могут в любой момент применить оружие.

Вернувшись к волисполкому, у которого стояла его автомашина, товарищ Менжинский простился, пожелав нам успеха. Перед отъездом еще раз напомнил: «Моя покорнейшая просьба — предупредите всех, кто участвует в поиске, чтобы они соблюдали максимум осторожности, во избежание напрасных человеческих жертв».

Приезд Менжинского еще раз показал всем участникам операции, какое значение придавалось розыску и задержанию террористов. Раз сам председатель ОГПУ лично проверяет на месте организацию службы, значит, дело серьезное.

Указание товарища Менжинского об осторожности и бдительности мы передали по всем группам поиска своего района.

На рассвете 8 июля террористы перешли вброд реку Пахру у деревни Фроловский Ям. Наткнувшись на наш заслон, открыли стрельбу из револьверов и бросили гранаты. В перестрелке один из террористов, Георгий Радкевич, был убит. Другой, Мономахов, пытаясь скрыться, переплыл обратно реку, но был задержан крестьянами деревни Новое Сьяново и курсантами-пограничниками.

Уличенный в преступлении, Мономахов дал исчерпывающие показания. В частности, показал, что он и Радкевич центром заграничной организации офицеров-белогвардейцев были нелегально переправлены в Советский Союз с заданием совершать террористические акты против руководителей Коммунистической партии и Советского правительства.

В тот же день, после возвращения в Москву, я по какому-то делу зашел в приемную товарища Менжинского. Там находилось еще несколько чекистов.

После бессонной ночи и нервного напряжения, вызванного розыском террористов, все были возбуждены, разговаривали громко. Неожиданно для нас из кабинета вышел Менжинский. Улыбаясь, он поздоровался со всеми, подошел ко мне и сказал: «Ну что, оправдались?» Повернулся и ушел к себе. Я даже не успел ничего ответить. Это «оправдались» мы поняли так, что честь ГПУ поимкой террористов восстановлена.

Через несколько дней, 12 июля, В. Р. Менжинский подписал приказ о награждении активных участников операции — чекистов и жителей Подольского уезда. В приказе особо были отмечены заслуги крестьян Сухановской и Домодедовской волостей, принявших участие в облавах и задержании преступников. Персонально были награждены крестьяне Василий Рогов из села Новое Сьяново, Н. П. Лаптев и П. П. Смахталин из села Фроловский Ям, рабочий В. Я. Сухарев. Курсанты-пограничники А. А. Спрыжинский, М. И. Петров, В. М. Филатов, П. С. Патрикеев и я были награждены боевым именным оружием. Вскоре мне вручили револьвер системы «маузер» с надписью: «За боевые заслуги от Коллегии ОГПУ. 8. VII 1928 года».

Тогда же я по поручению Коллегии ОГПУ выехал в Домодедово и вручил награды местным жителям, отличившимся в задержании террористов.

Менжинский учил нас, чекистов, опираться в своей работе на народ не только словом, но и конкретным делом, как, например, при поимке террористов-кутеповцев.

Рассказы о Менжинском.

М., 1969, с. 149–156.