Над полем боя

Подвижность войск, скоротечность боевых операций, большой их пространственный размах, резкое изменение обстановки и нарастание кризисных ситуаций требовали точных, согласованных ударов по противнику. Иначе он, ускользая из окружения, сам наносил контрудары, путал нам карты.

Совместные действия требовали четкого планирования и хорошей организации боя. Они включали в себя глубокую разведку, позволяющую вскрывать замыслы противника, определять его слабые и сильные стороны, разрабатывать и принимать хорошо обоснованные решения на боевые действия, четко и быстро доводить их до войск, а затем и обеспечивать выполнение. Вся эта работа обычно проделывалась в ограниченный срок в условиях непрерывного потока информации - информации порой неточной и противоречивой, из которой требовалось выбрать самую нужную и правдивую. Только таким образом достигалось хорошо организованное взаимодействие.

Штабам полков, дивизий и вышестоящих соединений приходилось быстро реагировать на меняющуюся боевую обстановку, передавать массу сведений поддерживающим и приданным подразделениям. Служба связи с помощью нарочных уже не соответствовала требованиям боя, так как она была неоперативна. Не всегда устраивала командиров и проводная связь. Чтобы облегчить общевойсковому командиру выполнение поставленной задачи, на командный пункт к нему были приглашены артиллерийские представители, обеспечивающие координацию действий пехоты и артиллерии. Вслед за артиллеристами на передовом КП рядом с общевойсковиками появились и авиаторы с радиостанциями наведения. Это был решительный шаг в организации надежного боевого взаимодействия. Но пока оно только еще налаживалось, испытывалось боем, и многие вопросы приходилось решать непосредственно в динамике наступления.

Много внимания уделили на конференции тактике действий истребителей. Все-таки часто оставляли они штурмовиков без прикрытия. То они опоздают с вылетом, то потеряются на маршруте или уйдут за облака и там без прямой необходимости вступят в бой с противником, а на штурмовики в это время наваливается другая группа "мессершмиттов" или "фокке-вульфов".

К тому времени наши истребители еще не всегда могли вести воздушный бой в составе большой группы, часто теряли друг друга и становились жертвой собственной неосмотрительности. Беда была еще и в том, что на отдельных участках наших истребителей в воздухе порой оказывалось меньше, нежели гитлеровских. На какое-то время "лавочкины" и "яки" расчищали нам небо, а потом оно вновь заполнялось косяками "мессеров", "фокке-вульфов" и "юнкерсов".

Штурмовики переживали, когда у них на глазах огненной кометой летел к земле наш истребитель. В такой момент самим хотелось вступить в воздушный бой с противником, что, кстати сказать, мы и делали.

- Атакнем, командир! - предлагал, бывало, такой отчаянный летчик, как Коля Воздвиженский.

И мы атаковали противника. Подобное случалось неоднократно. Так что совершенно неправильна точка зрения, будто бы штурмовики при необходимости не могли вести активные наступательные воздушные бои из-за недостаточной маневренности Ил-2. Когда нам не мешала бомбовая нагрузка и не оставалось иного выбора, мы вели успешные воздушные бои, но главной нашей задачей были действия по наземным целям.

Взаимодействие с истребителями от вылета к вылету у нас все больше налаживалось. Обычно мы проходили над их аэродромом, они тотчас взлетали, строили свой боевой порядок в два яруса и на протяжении всего полета не позволяли противнику атаковать нас. Тесное, активное взаимодействие становилось у нас хорошей традицией. Истребители стали считать делом чести прикрытие штурмовиков в боевом полете.

Хорошо сближало нас и личное общение, встречи на конференциях. Высказав друг другу взаимные претензии, летчики - штурмовики и истребители со временем становились друзьями. Успешные совместные боевые вылеты одних и тех же полков и эскадрилий укрепляли у летчиков веру друг в друга. Истребители гордились снайперскими ударами штурмовиков, крепко помогавших наземным войскам, а мы благодарили отважных истребителей, которые, прикрывая нас, часто вступали в бой с численно превосходящим противником.

Так однажды мой хороший фронтовой товарищ командир эскадрильи истребителей капитан Николай Спириденко, тремя парами прикрывая восьмерку штурмовиков, смело вступил в бой против 10 "мессеров". Два из них тут же были сбиты.

Тактическая мудрость командира нашего прикрытия состояла в том, что он не дал противнику втянуть себя в бой, отвлечь от основной задачи. Расчетливым, метким огнем истребители всякий раз отбивали атаки "мессеров", пытавшихся приблизиться к штурмовикам со стороны солнца...

В перерыве на конференции ко мне подошел летчик и весело спросил:

- Ефимов?

- Да, - отвечаю.

- А я - Пылаев!

Такой была наша первая встреча на земле.

С Пылаевым - одним из лучших летчиков-истребителей фронта - и его ведомыми наша эскадрилья сделала около тридцати успешных боевых вылетов.

Пилотировал он отлично, как положено истребителю. Часто менял направление полета. В воздухе был немногословен. Отдаст короткую команду и замолчит. Голос всегда уверенный и спокойный. Такую команду нельзя не выполнить.

Мне хотелось тогда спросить Евгения, как он, такой здоровяк, помещается в тесной кабине истребителя. Хотел, но не решился, посчитал неудобным. А Пылаев посмотрел на меня с озорной улыбкой и добродушно заговорил:

- Рад познакомиться в спокойной обстановке. А то все время фашисты мешали. Между прочим, я люблю прикрывать горбатых! Скорость у них хорошая. И работа получается... С огоньком!.. - Он поднял кулачище-кувалду и резко опустил. Скоро им жарко будет!

Уже тогда у этого летчика было свыше трехсот боевых вылетов. В воздушных боях он уничтожил пятнадцать вражеских самолетов. Победы, одержанные Пылаевым, свидетельствовали о том, что он настоящий мастер маневра и огня.

Случалось, в совместных полетах держать с нами зрительную связь истребителям мешала облачность. А в воздухе порой было много групп штурмовиков. Но и в этих случаях Пылаев отлично ориентировался в обстановке и никогда не терял нас. Конечно, и штурмовики увереннее чувствовали себя над целью, когда знали, что прикрывают их отличные ребята.

Только после того как мы заруливали на свои стоянки, истребители, качнув крылом, энергично взмывали над аэродромом и таяли в вышине. А мы желали нашим боевым друзьям благополучной посадки.

В ноябре 1943 года две эскадрильи нашего полка наносили штурмовой удар по вражеской обороне. К этому времени мы уже накопили достаточный опыт ведения боевых действий. Любой летчик полка знал, где следует искать зенитные батареи и танки противника, его артиллерию и минометы, вражеские опорные пункты. Штурмовики успешно выполняли поставленные перед полком задачи, действуя по боевым порядкам войск противника, переправам, железнодорожным узлам и эшелонам.

Этот опыт убеждал нас, что в тактике нет шаблона. Каждый последующий вылет даже по одной и той же цели не бывает точно похож на предыдущий. И это потому, что быстро меняется фронтовая обстановка, она в постоянное динамике: перемещается передний край, меняются силы и средства противника, его боевые порядки, усиливается или ослабевает огневое противодействие над объектами.

И вот мы в составе двух групп над полем боя. Линия боевого соприкосновения проходила по песчаному мелколесью, вдоль и поперек изрытому старыми и новыми окопами и траншеями. Каких-либо заметных ориентиров на местности не было.

Нам нужно определить, где свои, а где противник. Но напрасно штурмовики ожидали, что наша пехота обозначит себя белыми полотнищами, сериями ракет укажет направление атак. Так и не дождались летчики сигналов от своих наземных подразделений. Пришлось самостоятельно осуществлять поиск целей. Не так-то просто наносить удар по противнику, зная, что рядом находится свой мотострелковый полк. Бойцы и командиры, несомненно, обязаны были в этом случае проявить более высокую активность, постараться установить связь со штурмовиками, обозначить свое расположение.