От Кульджи за Тянь-Шань и на Лоб-Нор

Во время густых пыльных туманов солнце бывает видимо только около меридиана в течение не более часа, да и то не всегда. Оно кажется тогда тусклым, бледно-фиолетовым диском, на который можно смотреть без ощущения боли не только простым глазом, но даже в маленькую астрономическую трубу походного инструмента без цветного стекла позади окуляра…" (Труды Тибетской экспедиции, ч. 1, СПб., 1895, стр. 414).

Пыльную бурю в пустынях Лоб-нора описал H. M. Пржевальский весной 1877 г., о чём свидетельствует следующая запись в его дневнике:

26 марта. Вчера, часов в 7 вечера, неожиданно пришёл сильный ураган от северо-востока. Мы были в это время у Заман-бека, юрта которого от нашей. палатки стояла шагов на пятьсот. Чёрными и бурыми клубами пыли шла издали буря и так быстро, что, заметив это явление, мы не могли уже убежать к себе в палатку. Возле нас было совсем тихо, но ураган надвигался неотразимо. Через несколько минут он разразился с новой силой. Стало темно, хоть глаз коли, так что мы принуждены были ночевать у Заман-бека и только утром добрались до своей палатки, которую едва-едва не унесло ветром. Все вещи были положены на полу нашей палатки, чем и спасли её. Утром ветер стал тише и вскоре совсем стих, но пыль густой мглой стояла целый день в воздухе; пришлось дневать поневоле.

Пыльная буря. В пустынях Лоб-нора, подобно тому, как в Монголии и Тибете, весной свирепствуют иногда сильнейшие бури, часто уподобляющиеся урагану. Такие бури, по словам местных жителей, всего чаще случаются в мае. В феврале мы наблюдали их две, в марте… [143] Обыкновенно бури следуют одна за другой через довольно правильные промежутки времени: в марте дня через четыре или пять. Барометр перед такой бурей иногда за целый день падает очень сильно — иногда на… мм [144]. Все бури приходят с северо-востока. Обыкновенно они начинаются слабым ветром, который, однако, быстро усиливается; иногда же буря, как, например, 26 марта вечером, приходит ураганом; перед тем затишье стоит полное. При каждой буре воздух тотчас же наполняется тучами пыли, которые затемняют солнце. Во время урагана 26 марта столбы чёрной пыли и белой (последняя с солончаков) неслись исполинскими клубами дыма, быстро менявшими свои очертания и высоко поднимавшимися вверх.

Обыкновенно буря продолжается круглые сутки и никогда не менее 12 часов. Стихает быстро, иногда даже отрывисто; случается, что за отрывастым затишьем буря снова начинается.

После бури обыкновенно ещё целые сутки, иногда и более, стоит в воздухе мгла, пока пыль хотя немного осядет из атмосферы. В таком воздухе дышится тяжело; глаза же делаются воспаленными. Причина весенних бурь Лоб-нора вероятно заключается в сильном нагревании в это время здешних низких пустынь.

Для восстановления равновесия холодный ток воздуха стремится сюда с Тянь-шаня и Северной Монголии".

⁽³²⁾ Это первое в литературе упоминание хребта Алтын-таг, открытого Пржевальским в данной экспедиции. Алтын-таг оказался громадным хребтом, северной ветвью Куэнь-луня, отделяющей котловину Цайдам от бассейна Лоб-нора и на восток уходящей в Нань-шань. К исследованию Алтын-тага H. M. Пржевальский возвращается и в следующих путешествиях.

⁽³³⁾ О посещении в 1858–1861 гг. русскими алтайскими староверами озера Лоб-нора в поисках богатой страны Беловодья охотно рассказывает Пржевальский и в своей книге "От Кяхты на истоки Жёлтой реки", 1888, стр. 317–319, а также М. В. Певцов в "Трудах тибетской экспедиции" на стр. 313–314.

Гораздо более подробные сведения о замечательных путешествиях русских крестьян в Центральную Азию и даже Тибет приводят Г. Е. Грумм-Гржимайло и П. К. Козлов. Первый из них напечатал рассказ, записанный со слов Ассана Емельянова Зырянова, участника этого похода, сына руководителя первой группы староверов, ушедшей в Китай. Рассказ этот представляет исключительный интерес и является документом, который Грумм-Гржимайло справедливо считает документом географическим, поскольку староверы впервые прошли по таким местам, где до них не был никто из европейцев. Не одна, а несколько партий алтайских староверов уходили в Китай, но всё же почти все и возвращались к родным местам. (Г. Е. Грумм-Гржимайло. Описание путешествия в Западный Китай, т. 3, СПб., 1907, приложение 1, стр. 433–439).

П. К. Козлов при следовании через Алтай в свою экспедицию в Монголию и Кам в 1899 г. лично беседовал с 76-летним старовером Е. Н. Рахмановым, который также ходил на Лоб-нор в поисках Беловодья, в "тихие места из-за притеснения веры". Рахманов показал, что, не удовлетворившись Лоб-нором, большая часть русских крестьян ушла отсюда на юг, к Алтын-тагу, перевалила его и устроила здесь в урочище Гас колонию. Русские начали пахать землю, охотиться на диких зверей, из которых им больше всего понравились куланы, — как они их почему-то называли, — "польские кони". Места эти показались им привольными, их здесь никто не притеснял, но зов родины оказался настолько сильным, что уже очень скоро они вернулись в Русский Алтай. Рахманов вернулся без красавицы-дочери Пелагеи: она была украдена и скоро стала любимой женой у турфанского бека, которому и родила трёх детей (П. К. Козлов. Монголия и Кам, т. I, ч. I, СПб., 1905, стр 11–15).

⁽³⁴⁾ Здесь в дневнике отмечаем следующую запись о днях Рождества и Нового года 1877 года:

"25 декабря. Праздник Рождества для нас немногим отличался от других дней: та же обстановка, те же лица. Только поели немного лучше; напекли пирожков с говядиной, морковью, и изюмом, зажарили гуся, достали баночку варенья; казакам я дал бутылку коньяку.

В течение дня много раз вспомнил про родину, родных и друзей. В Отрадном и Смоленске, несомненно, также не один раз вспомнили обо мне, быть может, со слезами на глазах…

26 декабря. Отправился в горы за дикими верблюдами. Взял с собой Эклона, Чебаева, Павлова и Бетехтина; верблюдов у нас, с запасными, 11; клади немного. Остальные казаки с вещами и верблюдами, равно как и Заман-бек со своими спутниками, остались до нашего возвращения в Чархалыке.

Радость немалая, так как теперь с нами нет прежней орды — только двое проводников. Впрочем, на первые три перехода с нами едут человек пять какой-то сволочи с Лоб-нора. Оскар наш также оставлен в Чархалыке. Сегодня прошли 21 версту; остановились в месте безводном.

27 декабря. Прошли 30 вёрст по совершенно голой равнине. Лёд вьючили из Чархалыка. С малым караваном идём теперь быстро. Сегодня в первый раз увидели след дикого верблюда. Такого следа еще не видал ни один европейский глаз, — думал я, смотря на безобразные, ясно отпечатавшиеся на песке пятки животного.

31 декабря. Прошли 17 вёрст. Новый год встречаем среди дикой пустыни, вдали от всякого жилья человеческого. Впрочем, и лучше, что возле нас нет здешнего люда, кроме двух проводников. Как и во все другие дни, сегодня ляжем спать в 7 часов вечера, завтра встанем в 6 утра. Не будет для нас никаких особых пожеланий и приветствий, но зато мы можем спокойно оглянуться на истекший год, зная, что он прожит не даром.

Сегодня опять вспомнят обо мне много раз в Отрадном и Смоленске. Хотя бы во сне увидать близких сердцу!..

1 января. Ради Нового года переход в 28 вёрст, по совершенной пустыне. Почва (глина с песком) совсем голая, покрытая галькой, которая насыпана, словно щебёнка на шоссе. Растительности нет никакой, только с половины дороги попадается мелкий, редкий саксаул. Воды нигде нет; вот уже третий день, как мы таем грязный лёд.

Что-то принесёт мне наступающий год? Насколько выполнится задуманное мною исследование Внутренней Азии? Где будем мы будущее 1 января? На все эти вопросы можно будет ответить через год. Теперь же, с упованием на счастье, будем безустанно служить своему великому делу" (Известия Всесоюзного Географического общества, т. 72, вып. 4–5, М.—Л., 1940, стр. 534–536).