Коммандо. Бурский дневник бурской войны

Генерал Смэтс приказал людям остановиться и спешиться. Это дало мне возможность познакомиться с ними, и для меня было приятной неожиданностью встретить среди них моего дядю из Голландии, Яна Малдера, которого я в последний раз видел в Натале почти два года назад. Встретил я также шурина генерала, Криге, одного из немногих оставшихся в живых из отряда Айзека Малерба, который был тяжело ранен.

Я узнал от них о многочисленных трудностях и опасностях, с которыми они столкнулись на пути через Свободное Государство. Англичане прознали о их намерении вторгнуться в Капскую Колонию и предприняли большие усилия, чтобы этого не допустить. Их большие силы наседали на коммандо со всех сторон, не давая людям и лошадям отдыха ни днем, ни ночью, и только после нескольких сражений и благодаря выносливости лошадей они смогли оторваться, потеряв при этом много людей и лошадей.

Как я мог понять, генерал Смэтс решил совершить рейд на территорию центральных районов колонии, а потом предпринять крупномасштабное вторжение, чтобы ослабить увеличивающееся давление на севере.

Было ли это действительно его целью, я не знаю, поскольку он был необщительным человеком, но во всяком случае он был здесь, и мы слишком стремились идти с ним, независимо от того, что входило в его планы. Когда мы подошли к нему и сказали, что хотим присоединиться к коммандо, он сказал, что он был бы очень рад, и назначил нас разведчиками — должность, которую мы приняли с удовольствием и за которую нам пришлось расплачиваться долгими маршрутами.

XX. Мы входим в Капскую Колонию

Приключения этой горстки решительных мужчин во главе с генералом Смэтсом являются одним из самых интересных эпизодов во всей партизанской войне. (История «Таймс»).

Место нашей встречи с генералом Смэтсом и его коммандос было в пределах видимости небольшой деревни Састрон, приблизительно в пятнадцати милях от Оранжевой реки, и его намерение состояло в том, чтобы в тот день подойти к ней вплотную и пересечь в течение ночи. К полудню мы начали движение, и к пяти вечера мы могли видеть перед нами темную линию отмечающую ущелье, по дну которого между высокими стенами текла река.

К сожалению это было не все, что мы видели. Наша сторона каньона на несколько миль в каждую сторону охранялась английскими войсками, которые должны были препятствовать нашему проходу. Во всех местах, куда спускалась тропа с края каньона на его дно, стоял палаточный лагерь, а вся территория дна каньона патрулировалась сильными кавалерийскими отрядами, которые наверняка знали о том, что мы рядом.

Видя это, генерал Смэтс привел нас обратно в холмы, где мы ждали до следующего дня, пока посылали людей на поиски соседней заставы, чтобы найти проводников. В сумерках а нам прибыл молодой офицер по имени Луи Весселс с пятьюдесятью мужчинами, сплоченным отрядом, с которым он воевал более года.

Он сообщил о вражеских колоннах, приближающихся к нам с тыла, и сказал, что, если мы не сможем пересечь реку этой ночью, нас захватят. Он сказал, что пересечь реку трудно в любом месте из-за глубины ущелья и скал, которые преграждают путь, но он привел с собой ветерана войн с басуто, который знал о тропе, по которой можно пройти.

Генерал Смэтс решил не откладывать, и, как только стемнело, наш отряд вышел. К нам присоединился Весселс и те из его людей, кто решил пойти с нами в Капскую колонию. Час за часом мы двигались в полной темноте по неровной земле, и к трем утра увидели, как белеет пена в том месте, где река Оранжевая кипела в водовороте, прорываясь сквозь узкое русло. Мы начали спускаться, и после трудного спуска по крутой тропе, которую показал нам наш проводник, и которая не охранялась войсками, достигли воды и начали переправу. Река была неширокая, но течение было настолько сильным, что едва не сбивало лошадей с ног, но все же, когда рассвет осветил верхушки утесов, последний человек закончил переправу и я, наконец, был в Капской Колонии. После короткой остановки мы нашли тропу, которая вела к вершине противолежащих утесов по глубокой расселине, по которой мы и втащили наших утомленных животных, и затем, поднявшись еще выше, мы оказались на широком покрытом травой плато, где виднелись деревни туземцев и пасущиеся стада рогатого скота.

Мы были фактически уже на британской территории, но эта часть страны находится в углу между Свободным Государством, Басутолендом, и границами Капской Колонии, жили здесь исключительно басуто, и в поле зрения не было никакого европейского жилья.

Как только мы достигли верха, то сразу рассеялись на маленькие отряды, которые разошлись по разным деревням в поисках табака и фуража. Пока мы занимались этим, к нам вдруг прискакал отряд конных басуто, численностью примерно в триста человек. Некоторые из них были вооружены винтовками, у других были боевые топоры, метательные копья и дубинки, которыми они размахивали в воздухе, пока приближались к нам. Мы не знали, что следует делать, но не думали, что они могли бы напасть на отряд белых, равный им по численности. Поэтому генерал Смэтс ограничился тем, что собрал отряды фуражиров и коммандо продолжил свой путь, не обращая внимание на всадников, которых их предводители криком созвали на холм, где они сидели на лошадях, наблюдая за прохождением буров.

В это время мой дядя и я, с пятью другими бурами, имени которых я не знал, отстали, чтобы покормить лошадей зерном из корзин, которые имеются в каждом местном поселке, и, поскольку выступление басуто нас не напугало (мы смотрели на это скорее с любопытством), позволили коммндо уйти далеко вперед. Только увидев, что мы остаемся одни, мы сели на лошадей и последовали за нашими, последние из которых уже исчезали за краем плато, поскольку дорога шла вниз на равнину.

К тому времени, когда мы могли посмотреть вниз, большая часть коммандо была уже внизу. Они ехали по дороге, которую слева обрамляли скалы, бывшие основанием плато, с которого мы сейчас спустились, а справа — миссионерской церковью и длинным каменным забором, который отделял дорогу от полей и садов. Отряд, который шел по этой дороге, легко мог попасть в засаду. Поэтому нас встревожило поведение басуто, которые, оставив своих лошадей, облепили нависающие над дорогой скалы, глядя на нас сверху вниз. Мы ожидали, что они начнут по нам стрелять, но они вели себя очень нерешительно, каждый из них хотел, чтобы первым выстрелил кто-то другой, и к тому времени, когда они были готовы стрелять, такой возможности у них уже не было, потому что мы уже вышли из стесненного места на открытую равнину. Мы, однако, чувствовали себя неуютно, потому что басуто, боясь напасть на большой отряд, все же демонстрировали свою враждебность, и неясно было, как они поведут себя с отставшей группой, оставшейся у них в тылу.

Наскоро посовещавшись, мы решили идти дальше и попытаться догнать коммандо, поэтому начали спускаться по склону. Мы достигли основания без приключений, но. проходя мимо церкви, заметили много черных лиц, прижатых к стеклам, и много выделявшихся на них глаз, смотревших на нас изнутри. Вслед за этим последовал оглушительный залп, нацеленный на нас. И на наши головы обрушился ливень из стеклянных осколков. К счастью, местные — плохие стрелки, потому что они обычно закрывают глаза, нажимая на курок, поэтому ни один из нас не пострадал, хотя стреляли в нас с десяти ярдов. Когда басуто, лежавшие на скалах над дорогой, услышали залп, они осмелели и тоже открыли огонь. Пятеро наших товарищей сделали единственно возможное в данных условиях — дали коням шпоры и поскакали прочь со всей возможной скоростью. Мой дядя в растерянности выпустил свою вьючную лошадь, которая заскочила за выступ скалы, и спрыгнул на землю. Я вынужден был последовать за ним, оставив свою лошадь, и спрятаться за валуном, который давал нам прикрытие от выстрелов как тех басуто, которые были в церкви, так и тех, которые стреляли сверху. Мы начали стрелять по церкви, но сразу поняли, что наше положение ненадежно. Сидевшие выше начали стрелять в наших отступавших товарищей, которые еще находились в пределах их досягаемости.