Письма 1886-1917

Простите за невольную задержку.

68*. В. В. Котляревской

21 апреля 1899

Москва

Милостивая государыня!

Я искренно благодарю Вас за Вашу присланную мне карточку с приятной и ободряющей меня припиской. Едва ли это не первое поощрение за роль Тригорина, данный мною образ которого не признает ни пресса, ни публика. Последняя желает видеть в нем не характерное лицо, а банального jeune premier, сыгранного на общих тонах. Ввиду сказанных причин Вы поймете, что Ваше мнение меня очень порадовало и ободрило, так как я не могу изменить образа Тригорина, так полюбившегося мне.

Еще раз благодарю Вас и пользуюсь случаем, чтобы уверить Вас в совершенном почтении.

Готовый к услугам и уважающий Вас

К. Алексеев (Станиславский)

69*. И. А. Прокофьеву

2 июня 1899

Москва

Многоуважаемый Иван Александрович!

До сих пор я не мог выбрать времени для того, чтобы заехать к Вам и поблагодарить Вас, как председателя правления Московского Общества искусства и литературы, за оказанную мне честь: избрание меня в почетные члены нашего симпатичного дела.

Глубоко ценя память и внимание ко мне, я искренно радуюсь, что состоявшимся избранием я навсегда остаюсь связанным с моим Обществом, которое я уже давно ценю и люблю.

Не откажитесь взять на себя труд и передать всем лицам, почтившим меня своим избранием, мою искреннюю благодарность и примите уверения в совершенном и глубоком почтении к Вам готового к услугам и глубоко уважающего Вас

К. Алексеева

2/VI-99

70. А. П. Чехову

13 июня 1899

Москва

Глубокоуважаемый Антон Павлович!

Пытался узнать Ваш деревенский адрес, но не мог, так как все разъехались и не у кого справиться. Пишу на Вашу московскую квартиру и потому заранее извиняюсь в том, что письмо мое запоздает.

Приношу Вам искреннюю благодарность за присылку книг Ваших повестей и романов. Я зачитываюсь ими теперь на свободе и уж проглотил добрую половину, остальная часть заготовлена для Волги.

Предполагаю, что Мария Павловна ¹ хлопотала по пересылке означенных книг, а потому очень прошу Вас передать ей мою сердечную благодарность и извинение за доставленные хлопоты; прошу Вас также передать ей и Вашей матушке мое почтение и принять таковое как от меня, так и от жены.

Готовый к услугам и глубоко уважающий Вас

К. Алексеев

71*. О. Л. Книппер

24 июня 1899

Москва

Многоуважаемая Ольга Леонардовна!

Я получил Ваше письмо только вчера, по возвращении в Москву. Простите за происшедшую против моего желания задержку в ответе.

Если б я знал больше Вас, а Вы меня, я бы решился высказаться прямо по поводу роли Ганны, теперь же боюсь это сделать, и вот по какой причине.

Если Ганны других театров, т. е. Малого, Корша и приезжей труппы, понравились бы публике больше Вас, Вы будете иметь повод упрекнуть меня за данный Вам совет взяться за эту роль, так как невыгодное для Вас сравнение нежелательно после Вашего первого, удачного сезона. С другой стороны, если не Вы, то означенную роль должна играть моя сестра… ¹. Положение брата в данном случае весьма щекотливое. Позвольте поставить этот вопрос на усмотрение Владимира Ивановича, тем более что без его подтверждения я не вправе передавать роли. Сегодня же я пишу ему об этом и сообщаю Ваш адрес. Я думаю, что в самом скором времени он известит Вас.

Пользуюсь случаем, чтобы сообщить Вам некоторые мои соображения по поводу роли Елены в «Дяде Ване». Светскость Ролей Аркадиной и Елены, их темперамент дают возможность исполнительнице, до некоторой степени, повториться. Это нежелательно… ². Для большей разницы между обоими образами я бы придал Елене — конечно, в спокойных местах — большую неподвижность, тягучесть, лень, сдержанность и светскость и, в то же время, еще сильнее оттенил бы ее темперамент… Забрасываю Вам для проверки эту мысль, которая пришла мне после последней репетиции. Настойчиво ищу Вам роль. Но если бы Вы знали, как это трудно! Есть чудная роль в «Столпах общества» Ибсена, но подобно Аркадиной — немолодая ³. Это нежелательно — раньше времени играть два года подряд роли, неподходящие Вам по годам. Буду искать, насколько хватит времени.

Желаю Вам от души отдохнуть и поправиться за лето.

Не откажитесь передать мое почтение Вашему брату.

Жена шлет Вам свой поклон.

Глубоко уважающий Вас

К. Алексеев

72*. Е. В. Алексеевой

9/21 июля 1899, Виши

9 июля 1899

Милая маманя,

прости, что пишу тебе на простой бумаге, но оказалось, что у меня нет ни одного листа, а в гостинице прислуга очень медлительная, не дождешься, пока допросишься какой-нибудь вещи. Прежде всего поздравляю тебя со многими торжественными днями, например со днем моей свадьбы, со днем свадьбы Кукиных, с наступающим днем Володиных именин; уж очень обилен семейными праздниками июль месяц. Всех и не упомнишь. Благодарю тебя за поздравительную телеграмму. Наконец я в Виши и начал серьезно лечиться; по правде сказать, здесь и нельзя не серьезно лечиться, так как никакого другого дела и не придумаешь. Скука невообразимая, жара… Целый день музыка и гулянье, но не то гулянье, которого можно было бы ждать от французов, оживленное, веселое… нет… Все ходят понурые, важные, чопорные и сонные… Можно было бы подумать, что я в неметчине… Что сделалось [с] французами, куда девалось их оживление, не знаю. Даже 14 июля, в день национального праздника ¹, я не видал ни одного веселого лица, ни одной остроумной шутки, ни одной горячей, патриотической вспышки. Сами французы пожимают плечами и говорят: это уже не то.

Здесь, в Виши, все стараются быть аристократами или казаться англичанами, а это мало идет к ним. Рядом со мной за table d'hote [24] сидит г-н префект. Это совсем опереточная фигура, он от важности не кланяется, а только моргает глазами и буквально подает только два пальца. Вчера на спектакле какой-то плохонькой приезжей труппы (в первый раз пошел в театр) мне опять пришлось сидеть с ним. Едва прослушав первый акт глупейшей пьесы «La dame de chez Maxime» [25] со всеми каламбурами, штучками и остротами, которые я слышал 10 лет назад, я решил не возвращаться в театр. Выбрав самую отчаянную кокотку, я передал ей свой билет, предупредив, что рядом с ней будет сидеть очень богатый господин; не знаю, что там было, но сегодня префект на меня сердито и презрительно поглядывал во время завтрака. Вот какими глупостями забавляешься от скуки. Сказать, что мне нечего делать здесь, было бы неправдой. Я ужасно занят, с утра и до вечера, но все ужасно скучными делами. Вставать надо в 7 час. (это ли не возмутительно!). В 8 — душ. Кладут меня, раба божьего, на мягкий стол, поливают вонючей водой, а двое жидких французиков кулаками трут все тело. Потом поливают сногсшибательной струей воды больные части тела. Не могу сказать, чтоб это было интересно и занимательно. После душа потеешь и идешь менять сорочку. Потом четверть часа ходить, дальше бежать к источнику («Hopital») пить воду, потом полчаса ходить, потом опять к тому же источнику, потом полчаса ходить, наконец к другому источнику (Source «Chomel» — для катара горла и носа). Длинный коридор, уставленный плевательницами, и толпа народа плюет, харкает, сморкается. Посморкавшись и поплевавши, бежишь завтракать, так как до этого времени куска не было в горле; конечно, оттоптав себе ноги по колена, ешь с аппетитом. Кормят, правда, очень хорошо. После завтрака кофе в кафе, и еле доплетешься до постели. Не успел отдохнуть и заняться кое-чем, как уж время идти опять два раза пить воды, плеваться и проч., потом обед, час-другой поболтаешься, и спать. Вот моя жизнь. Не дождусь, когда кончу.