Июнь-декабрь сорок первого

Оставались две возможности: либо предпринять обратный, не лишенный опасностей вояж в Севастополь на каком-нибудь попутном корабле, либо передать на этот корабль готовые материалы и просить там кого-то переправить их в Москву, с первой подвернувшейся "оказией". Второй вариант был долог и очень ненадежен. Корреспонденты приняли правильное решение: самим отправиться в Севастополь, оттуда - в Симферополь, а уж из Симферополя лично связаться с редакцией.

Кажется, 27 августа поздно вечером в редакции раздался звонок из Симферополя. Слышимость скверная. Оказывается, там тоже не было прямой связи с Москвой. Симонова соединили со мной кружным путем, через Керчь Краснодар - Воронеж. Я едва узнал его голос. Естественно, первое, о чем спросил его:

- Есть ли материалы из Одессы?

- Есть, - обрадовал он меня. - На четыре или даже на пять очерков. Сейчас начну диктовать и послезавтра вышлю самолетом. Имеются и снимки...

Получили мы все это раньше, чем было обещано. За ночь Симонов продиктовал свои корреспонденции машинистке областной газеты, а утром посадил Халипа на самолет. И вот напечатана первая - я бы сказал, самая важная - корреспонденция Симонова "На защиту Одессы".

Не буду пересказывать ее, хотя она очень интересна с двух точек зрения: это первое живое слово о положении в осажденной Одессе, это и начало журналистской деятельности Симонова в "Красной звезде". Ограничусь относительно небольшой выдержкой:

"Враг близок, бои жестоки. Но всех находящихся в неприятельском кольце окрыляет сознание, что страна помнит о них и всеми силами оказывает им помощь.

Одесса - в кольце, - но в ней еще ни разу не ощущали недостатка орудий и пулеметов.

Одесса - в кольце, - но страна находит возможность доставлять ее героическим защитникам столько патронов и снарядов, сколько им нужно, чтобы громить фашистские банды.

Одесса - в кольце, - но не испытывает недостатка ни в питании, ни в чем другом, что нужно ее защитникам для упорной обороны города.

На днях в город пришли моряки. Они шли через Одессу в своих бескозырках, с автоматами на плечах и касками у пояса. На улицах была слышна гармонь, плясали "Яблочко", и дети обнимали краснофлотцев. Среди них было много одесситов. Из домов выходили седые женщины - их матери. Стараясь не плакать, торопливо целовали они своих спешивших на фронт сыновей.

"Лучше быть вдовой героя, чем женой труса" - эти слова Пасионарии повторены в воззвании к одесскому населению. И эти слова доходят до сердца. Так думает весь город, так думают женщины, которые вместе с мужьями отважно обороняют героический город.

На защиту родной Одессы! - вот слова, которыми живет теперь население города. В этих словах - воля к победе, решимость победить или умереть".

* * *

В корреспонденции нет имен, нет цифр, нет батальных сцен. Об этом Симонов еще напишет. Но главное уже сказано: Одесса живет, борется, не сдается, защитники ее готовы биться до последнего дыхания.

Корреспонденцию прекрасно дополняет фотография, сделанная Халипом: пленные, захваченные в Одессе. Не двое-трое, а, можно сказать, целый батальон.

Любопытно происхождение этого снимка. Халип узнал, что на окраине Одессы в бараках скопилось много пленных. Он сразу же помчался туда. Действительно, там их было человек двести. По его просьбе, всех пленных вывели во двор, построили в две шеренги. Строй растянулся настолько, что не уместился в кадр. Пришлось перестраивать в четыре шеренги. Но и при таком их построении снимок занял в газете все шесть колонок по нижнему обрезу первой полосы.

В следующий номер "Красной звезды" запланирована вторая корреспонденция Симонова - "Полк, героически защищающий Одессу". Это рассказ о встречах писателя с бойцами, командирами и комиссаром 287-го полка Никитой Сергеевичем Балашовым, прототипом Левашова в одноименной повести Константина Михайловича. В этой корреспонденции уже немало конкретных имен и боевых эпизодов. Полк подняли по тревоге 22 июня, и с тех пор он воюет непрерывно - днем и ночью. В течение целого месяца держал оборону на Дунае, в том самом месте, где стоит чугунный памятник с надписью: "Здесь в 1828 году переправлялась через Дунай русская армия, указав русскому народу путь славы и побед". Полк отразил там все многочисленные попытки вражеских войск форсировать реку и только по приказу отошел на новый рубеж - к Днестру. Здесь он сражался не менее доблестно: сорвал десять попыток врага навести переправы.

"Сейчас полк обороняет Одессу. Обороняет твердо, бесстрашно!" - так закончил свой очерк Симонов. Кстати, из тех пленных, которых сфотографировал Халип, ровно половина - 100 человек - захвачена 287-м полком.

Снимки Халипа для второй корреспонденции Симонова сделаны на полковом командном пункте; здесь - командир полка А. Ковтун и военком Н. Балашов. На другом снимке - минометный расчет младшего сержанта Холдарева в огневом поединке с врагом. Эта фотография по-своему примечательна. В дневниках Симонова есть такая запись:

"...когда мы подошли к минометчикам, румыны пустили несколько залпов явно не по нас, куда-то влево и вправо, но все-таки довольно близко. Халип, посмотрев в абсолютно серое дождливое небо, довольно спокойно сказал, что из снимка все равно ничего хорошего не выйдет, но раз это непременно надо к моей корреспонденции, ну что ж, он будет снимать, недаром же, в конце концов, мы шли сюда. Он вынул под дождем свой аппарат и стал примериваться к минометчикам. Они в это время вели ответный огонь... Румыны снова начали бить из минометов. Наше положение было довольно глупое. Минометчики сидели в окопах, а снимать их приходилось сверху, стоя в чистом поле. Однако делать было нечего, и Яша, ворча, стал снимать их, переходя с места на место.

Мне хотелось или лечь на землю, или забраться в окоп к минометчикам. Думаю, что в эти минуты такое желание было и у Балашова, несмотря на весь его боевой опыт. Но сделать это, оставив на поверхности одного занятого своей работой Халипа, ни Балашов, ни я не могли. В ответ на ворчание Яши, что при такой погоде вообще неизвестно, какая нужна выдержка, я довольно нервно, потому что мне было не по себе, сказал ему, чтобы он снимал на тик-так.

- Я на тик-так не могу, у меня руки дрожат, - сказал Халип.

Но и после этого откровенного признания продолжал отвратительно долго и тщательно, с разных позиций, снимать минометчиков, несмотря на свои дрожащие руки.

- Молодец, - сказал мне Балашов, слышавший этот разговор.

Я сначала подумал, что он иронизирует, но оказалось, что это не так.

- Молодец, - повторил он. - Вот ведь как боится, а все-таки снимает. Так и все мы. В этом все дело на войне. А больше ничего особенного на войне нет".

Да, достойного партнера подобрали мы для Симонова. Несмотря на все сложности боевой обстановки в осажденной Одессе, он поработал там усердно, самоотверженно и привез оттуда прямо-таки уникальные снимки.

Вот встреча пехотинцев с моряками, прибывшими на защиту Одессы, теми самыми, о которых Симонов писал в первой своей корреспонденции. Угощают пехоту табачком. Добрые, жизнерадостные лица.

Вот снимок заводской бригады, ремонтирующей танк. На лицах спокойная сосредоточенность. Будто весь век только тем и занимались что ремонтировали поврежденные в боях танки.

А вот еще один - совсем уж из ряда вон: военфельдшер Таисия Котова... у фаэтона с откидным верхом. В былые времена одесские извозчики возили в таких колясках курортников. А Таисия возит в фаэтоне раненых - из батальона на ПМП. Наши спецкоры встретили ее на обратном пути - она везла "своим ребятам" отремонтированные пулеметы. Халипу почему-то захотелось снять эту славную девушку непременно с Симоновым. Но Симонов решил, что такой снимок не будет напечатан в газете и в последний момент отвернулся от фотокамеры. На снимке видна лишь его спина. В таком виде и появилось фото в "Красной звезде".

Вместе со своими корреспонденциями Симонов прислал дневник румынского юнкера. Документ - тоже красноречивый. К нему Симоновым написано краткое вступление: "Эти записки найдены у юнкера румынской офицерской школы Михаила Оптяну, командира взвода 3-го пехотного полка, убитого 23 августа 1941 года на подступах к Одессе. Записки дают яркую картину состояния румынской армии, используемой фашистской Германией в качестве пушечного мяса".