Воздушные разведчики

Но вскоре идиллия кончилась. Через аэродром по лесным чащобам пробивались из окружения разгромленные под Минском фашисты. Однажды средь бела дня по летному полю промчалась немецкая танкетка. После этого ЧП стрелков-радистов и механиков стали назначать в ночное дежурство к самолетным крупнокалиберным пулеметам. И снова мне пришлось "через день на ремень" в караул ходить. И снова, как тогда, поздней осенью 41-го у канала Москва - Волга, в кабине севшей на вынужденную "пешки", я держал палец на гашетке авиапулемета. Я с тревогой вглядывался в темный литовский лес, откуда могли появиться недобитые гитлеровцы.

Вскрываем оборону Германии

НА ВСЯКОГО МУДРЕЦА ДОВОЛЬНО ПРОСТОТЫ

1944-й стал годом наступательных операций на всех фронтах от Карелии до Черного моря. Наши эскадрильи оказались разбросанными по разным аэродромам на огромной территории северо-запада нашей Родины. Всюду советские войска успешно громили гитлеровские полчища, приближаясь к логову врага - границам Германии. С каким волнением и радостью мы вслушивались в сводки Совинформбюро, сообщавшие о взятии "крепких орешков" - Новгорода, Дна, Старой Руссы, Холма, Нозоржева, Острова, Резекне и других. Сколько наших товарищей сложили головы за их освобождение! А фронты все двигались и двигались вперед...

В этот период от разведчиков настойчиво требовали передавать ценные сведения по радио, не дожидаясь, когда экипаж вернется, а "фотики" проявят и расшифруют фильмы. Но разглядеть объекты с большой высоты, а часто лишь сквозь "окна" в облаках не так-то легко.

- Неудивительно, что иногда поступали разноречивые данные, рассказывал начальник разведки Морозов. - Один член экипажа успевал подсчитать больше, а другой меньше самолетов на одном и том же аэродроме противника. А был у нас штурман - не буду называть его фамилии, - который любил похвастать, наболтать семь верст до небес, а проявишь пленку - пусто. Но второго такого я не знаю. Ведь наш полк состоял из снайперов разведки вроде Славы Руднева, хотя и с ним произошла осечка.

Штурман Руднев был смелым и находчивым разведчиком. Он постоянно "обхаживал" начальника фоторазведки, просился в полет и, конечно, добивался своего.

Главный штаб ВВС потребовал от разведчиков зорко следить за передвижением войск отступающего противника. Руднев отправился на разведку Нарвы и Тарту, откуда могли быть переброшены резервы гитлеровцев. Через час он сообщил по радио; обнаружил танковую колонну, растянувшуюся на тридцать километров по шоссе.

Когда Руднев вернулся, пленку быстро проявили и по мокрым негативам стали искать танки. При дешифровке фильма присутствовал Морозов и всполошивший всех Руднев.

- Вот они - танки либо грузовики! - воскликнул Станислав, указывая на темные крошечные прямоугольники.

- Что-то непохоже, - не совсем уверенно возразил начальник фотоотделения Александр Бакастов. - Да нет, точно - это не танки! - твердо добавил он.

- А что же, что? - возмутился Руднев.

- Не знаю... Надо посмотреть по отпечатку. Бакастов распорядился быстро отпечатать снимок. Прошло несколько минут, и когда принесли фотографию, то один из фотометристов сказал с полной уверенностью:

- Руднев сфотографировал груды гравия и песка, они насыпаны вдоль шоссе с равными интервалами, характерными для ремонтных работ.

- Совершенно точно, товарищ майор, - подтвердил Бакастов, обращаясь к Морозову.

- Соедините меня быстро со штабом фронта! - приказал начальник разведки.

Руднев слушал этот разговор молча. Краска стыда выступила на его щеках, хотя Бакастов его успокаивал, говорил, что с высоты груды гравия и впрямь можно было принять за танки. Тем временем Морозов доложил по телефону об ошибке разведчика, но трубку долго не вешал. Чем дольше он слушал, тем серьезнее становилось его лицо. Наконец он повесил трубку и грустно сказал:

- На всякого мудреца довольно простоты. В штабе фронта поторопились, не стали ждать возвращения Руднева. Послали в район предполагаемой танковой дивизии бомбардировщики и штурмовики. Естественно, они не обнаружили танков, но попали под огонь зениток и напоролись на "фоккеров". Есть потери...

Этот урок не пропал даром. Шли бои за освобождение Петрозаводска. Разведчики передали радиограмму, будто обнаружили в финском порту Котка транспорты под парами, готовые вот-вот сняться и удрать. Но в штабе полка проявили осторожность. На привезенном фильме вместо транспортов оказались деревянные плоты с печками, изрядно дымившими.

В ходе операции "Багратион" воздушная оборона противника была порядком дезорганизована, и наши разведчики беспрепятственно выполняли полеты в тыл врага. А затем снова стало трудно. Юрий Дерябичев делился опытом с новичками первой эскадрильи, среди которых храбростью и мастерством отличался экипаж Кости Дунаевского.

- Сейчас, Костя, наши наступают, нам легко - не работа, а семечки, говорил он. - Но нам предстоит вести разведку в Восточной Пруссии. Сердцем чувствую - будет тяжело...

И действительно, еще не обкатанная в боях 1-я эскадрилья теряла один экипаж за другим. Прав оказался генерал Грендаль, когда предупреждал, что переход наших войск от обороны к наступлению потребует от воздушных разведчиков еще большего мастерства, расширения знаний о маневрах отступающего противника.

Перед разведчиками ставились все новые и новые задачи. Голубничий и Дерябичев должны были сфотографировать рубежи обороны вокруг Кенигсберга. Им пришлось вычерчивать на карте замысловатую кривую со множеством изломов, причем без заметных ориентиров. Трудным был этот полет, первый в Восточную Пруссию. Но разведчики справились с заданием.

"Разлетался" Виктор Богданов вместе со штурманом Иваном Строевым. Виктор был молод и самолюбив. И хотя его грудь тоже была украшена орденами, слава Мелаха, Сугрина и Голубничего не давала ему покоя. Он все время стремился совершить подвиг, чем-то отличиться.

Виктор узнал случайно от механиков-оружейников первой эскадрильи, что Костя Дунаевский всегда возвращается с задания, расстреляв патроны своего переднего пулемета. Очевидно, Константин вопреки запретам начальства спускался с большой высоты, на которой обычно летали разведчики, до бреющего полета и штурмовал вражеские колонны.