Лидия ГИНЗБУРГ. Записки блокадного человека. Воспоминания НИКОЛАЙ ОЛЕЙНИКОВ

Коллизия жестокости и беспомощности заострена все больше нагнетаемой гиперболичностью — на маленького таракана направлены огромные, многообразные орудия пытки и убийства.

К таракану подходит палач —

И проткнувши, набок валит Таракана, как свинью.

Громко ржет и зубы скалит. Уподобленный коню.

«Таракан» Олейникова вызывает неожиданную ассоциацию с рассказом Кафки «Превращение». Это повествование о мучениях и смерти человека, превратившегося вдруг в огромное насекомое (некоторые интерпретаторы считают, что это именно таракан). Совпадают даже некоторые сюжетные детали. У Кафки труп умершего героя служанка выбрасывает на свалку, у Олейникова —

Сторож грубою рукою

Из окна его швырнет...

Скорее всего это непроизвольное сближение двух замыслов, потому что в те времена Кафка не был еще у нас популярен, и Олейников едва ли его читал. Между тем историческое подобие между Олейниковым и старшим его современником, несомненно, существует.

Классическая трагедия и трагедия последующих веков предполагали трагическую вину героя или трагическую ответственность за свободно им выбираемую судьбу. XX век принес новую трактовку трагического, с особой последовательностью разработанную Кафкой. Это трагедия посредственного человека, бездумного, безвольного («Процесс», «Превращение»), которого тащит и перемалывает жестокая сила.

Это коллизия и животно-человеческих персонажей Олейникова: блохи Петровой, карася, таракана, теленка, который плачет «под кинжалом мясника». Сквозь искривленные маски, буффонаду, галантерейный язык с его духовным убожеством пробивалось очищенное от «тары» слово о любви и смерти, о жалости и жестокости.

Олейников — сам человек трагического мироощущения и трагической участи. Он был незаконно осужден и погиб. О своем настоящем поэтическом слове он сказал:

— Я только для того и пишу, чтобы оно зазвучало...

Вот некоторые стихотворения Н. Олейникова, печатаемые по автографам, хранящимся у сына поэта, Александра Олейникова.

Николай ОЛЕЙНИКОВ

Муха

Я муху безумно любил!

Давно это было, друзья.

Когда еще молод я был,

Когда еще молод был я.

Бывало, возьмешь микроскоп,

На муху направишь его —

На щечки, на глазки, на лоб, Потом на себя самого.

И видишь, что я и она,

Что мы дополняем друг друга.

Что тоже в меня влюблена

Моя дорогая подруга.

Кружилась она надо мной. Стучала и билась в стекло,

Я с ней целовался порой,

И время для нас незаметно

текло.

Но годы прошли, и ко мне Болезни сошлися толпой —

В коленках, ушах и спине Стреляют одна за другой.

И я уже больше не тот.

И нет моей мухи давно.

Она не жужжит, не поет,

Она не стучится в окно.

Забытые чувства теснятся в груди,

И сердце мне гложет змея,

И нет ничего впереди...

О, муха! О, птичка моя!

Влюбленному в Шурочку

(Надклассовое послание).

Неприятно в океане

Почему-либо тонуть —

Рыбки плавают в кармане. Впереди неясен путь.

Так зачем же ты, несчастный,

В океан страстей попал,

Из-за Шурочки прекрасной

Быть собою перестал?!

Все равно надежды нету

На ответную струю,

Лучше сразу к пистолету Устремить мечту свою.

Есть печальные примеры —

Ты про них не забывай! —

Как любовные химеры

Привели в загробный край.

Если ты посмотришь в сад,

Там почти на каждой ветке Невеселые сидят,

Будто запертые в клетки,

Наши старые знакомые

Небольшие насекомые:

То есть пчелы, то есть мухи,

То есть те, кто в нашем ухе

Букву Ж изготовляли,

Кто летали и кусали

И тебя и твою Шуру

За роскошную фигуру.

И бледна и нездорова

Там одна блоха сидит,

По фамилии Петрова,

Некрасивая на вид.

Она бешено влюбилась

В кавалера одного!

Помню, как она резвилась

В предвкушении его.