Поднятые по тревоге

В условиях быстро меняющейся, крайне сложной обстановки. многое зависело от выдержки и инициативы командиров полков, батальонов, рот, от стойкости всего личного состава. И надо сказать, что соединения 15-го стрелкового корпуса в этот первый трудный день войны достойно встретили врага.

Командиры частей и подразделений проявили организованность, не допустили потери управления. Дивизии своевременно вышли на намеченные рубежи обороны, где уже с необычайным упорством вели неравный бой пограничные отряды.

Мужественными оказались жены командиров-пограничников. Они находились вместе со своими мужьями на линии огня, перевязывали раненых, подносили боеприпасы, воду для пулеметов. Некоторые сами стреляли по наступающим фашистам.

Ряды пограничников таяли, силы их слабели. На заставах горели казармы и жилые дома, подожженные артиллерией врага. Но пограничники стояли насмерть. Они знали: за их спиной в предрассветном тумане к границе спешат войска, подтягивается артиллерия. И когда подошли первые эшелоны дивизий нашего корпуса, пограничники продолжали бой плечом к плечу с ними.

Корпус занял оборону на фронте примерно в 100 километров - от Влодавы до Владимира-Волынского. Здесь наступали соединения 6-й армии и 1-й танковой группы противника, входившие в состав группы армий "Юг".

Первоначально было установлено, что против двух полков 45-й дивизии (третий полк находился на подходе к границе) действует пехотная дивизия противника, наносившая удар в направлении Любомль, Ковель. Два полка 62-й стрелковой дивизии также вели бой с немецкой пехотной дивизией. А нужно иметь в виду, что по численности немецкая дивизия была чуть ли не в два раза больше нашей.

Тяжелее всего приходилось левофланговой 87-й дивизии, занявшей двумя полками укрепленный район Устилуг, строительство которого, к сожалению, мы так и не успели закончить. На этом направлении наступали пехотная и танковая дивизии противника.

В 16 часов 22 июня 87-я стрелковая дивизия частью сил контратаковала гитлеровцев. Здесь с утра находился полковой комиссар Быстров. Спокойный, не сгибающийся под пулями, он к полудню побывал в нескольких частях, вдохновляя бойцов своей смелостью и презрением к опасности. Полковой комиссар успел поговорить с солдатами, ободрить их теплым словом, укрепить веру в победу. Перед контратакой он накоротке побеседовал с коммунистами, помог им разобраться в обстановке и лучше понять свои задачи.

- Вся наша страна поднимается сейчас на борьбу с врагом, - говорил Быстров. - Мы сотрем с лица земли фашистских гадов. Наша Родина могуча. Наш народ един. Нами руководит великая Коммунистическая партия. Но борьба предстоит жестокая, и коммунисты должны показать пример остальным воинам.

В контратаке полковой комиссар участвовал вместе с солдатами. Когда я упрекнул его за неоправданный риск, он сказал, что не мог поступить иначе.

- Ведь это же была первая наша контратака...

Контратака 87-й дивизии в районе Лудзин оказалась ощутимым ударом по врагу. Солдаты и командиры действовали смело и решительно. Легкораненые оставались в строю, продолжая сражаться. Огнем противотанковых орудий, бутылками с горючей смесью удалось уничтожить много вражеских танков.

Хотя свою задачу дивизия полностью не решила, этот маленький частный успех имел большое моральное значение. После неразберихи и неясности обстановки впервые часы войны бойцы и командиры почувствовали себя значительно увереннее, убедились в своих силах, в возможностях своего оружия, в том, что врага можно бить.

Ничто так подавляюще не действует на моральный дух войск, как неясность обстановки, пассивное выжидание, под вражеским артиллерийским огнем и бомбежкой. И наоборот, даже самая небольшая победа, особенно достигнутая в первых боях, поднимает настроение, укрепляет стойкость и мужество.

Однако противник вводил в бой все новые и новые силы. Наши дивизии несли потери, и к исходу дня 22 июня врагу удалось несколько потеснить части корпуса. На левом фланге фронт проходил теперь в непосредственной близости от Владимира-Волынского, но 96-й и 283-й стрелковые полки 87-й дивизии продолжали прочно удерживать район Устилуга.

В Ковеле, где пока оставался штаб корпуса, было неспокойно. Усилились провокационные вылазки бандеровцев. То в одном, то в другом районе города вспыхивала стрельба. Фашистская авиация совершила в течение дня несколько налетов.

После полудня мне доложили, что недалеко от Ковеля 18 самолетов противника высадили десант. Пришлось направить туда подразделения из второго эшелона 45-й дивизии. Десант был окружен и уничтожен. Через некоторое время мне снова позвонили:

- Товарищ Федюнинский? Иван Иванович? Говорит председатель Кучанского сельсовета. Немцы выбросили десант! Помогите!

В названный район мы послали подразделение, но оказалось, что председатель сельсовета не звонил и никакой десант там не высаживался. Такие провокационные звонки повторялись в течение дня еще несколько раз, но мы стали бдительнее.

Цель провокаций была ясна. Враги пытались нас запугать, посеять неуверенность в безопасности тыла и флангов, принудить к отвлечению войск от выполнения боевой задачи.

Незаметно подкралась ночь. Но никто из работников штаба и не думал об отдыхе: дел было много, да и нервное напряжение отпугивало сон.

Под покровом темноты производилась частичная перегруппировка войск, уточнялись положение частей и потери.

Первые бои родили десятки и сотни героев. Быстров с гордостью показывал мне ночью политдонесения из частей, хвалил начальника отдела политической пропаганды 62-й дивизии полкового комиссара Таровика, который сумел целеустремленно и правильно построить работу. Сам человек очень смелый, Быстров и в других высоко ценил это качество.

- Нет, вы только послушайте, что докладывают из тридцать третьего отдельного зенитного дивизиона, - горячо говорил он. - Наводчик орудия Пунчук сбил два самолета противника. А ведь стрелял-то он по врагу, когда сам уже был ранен. Или вот боец тракторист Скидин. Загорелся, понимаете, прицеп со снарядами. Так этот Скидин соскочил с трактора и, рискуя жизнью, потушил огонь. Легко сказать "рискуя жизнью".

- А вот про политрука Бутарева пишут, - продолжал Быстров, пробегая глазами политдонесение из 62-й дивизии. - Помню я этого Бутарева. Невзрачный такой паренек, скромница. Бывало, выступает перед бойцами - смущается. А в бою показал себя. Заменил командира роты. Под его командованием вторая рота уничтожила восемьдесят четыре фашистских солдата и трех офицеров, да еще трофеи захватила: шесть пулеметов, сорок гранат и шесть тысяч патронов. Какие все-таки замечательные у нас люди!

Да, люди у нас действительно были замечательные!

За ночь обстановка на фронте усложнилась. Противник подтягивал новые силы и увеличивал натиск. Было отмечено выдвижение значительного количества танков и артиллерии по шоссе Брест-Ковель и из леса севернее деревни Городло, на владимирско-волынском направлении.

К утру 23 июня стало ясно, что гитлеровские войска имеют наибольший успех в стыке между нашей 5-й и соседней 6-й армиями. 124-я стрелковая дивизия находившегося левее нас 27-го корпуса с тяжелыми боями начала отходить к реке Стырь, и связь с ней нарушилась.

87-я дивизия, все еще удерживавшая район Устилуга, оказалась под угрозой окружения. Она получила задачу организованно отходить к Владимиру-Волынскому.

Положение на правом фланге тоже было трудным. Корпус прикрывал правый фланг армии и находился на стыке с Западным фронтом, левофланговые части которого не имели с нами локтевой связи.

После упорных боев 45-я дивизия тоже стала медленно отходить, одновременно ведя упорный бой за Любомль - крупный населенный пункт на ковельском направлении.

Надо отдать должное дивизиону бронепоездов, действовавшему на железнодорожной линии Любомль - Ковель. Расстреливая с близких дистанций пехоту и танки противника, он способствовал организованному отходу наших войск.