Летим на разведку

- Ребята, не такая уж наша "пешка" безобидная. Неправду говорят: что якобы ударишь ее по хвосту палкой и она горит, - как-то завел разговор после очередного разбора полетов молодой летчик Андрей Заплавнов.

- Правильно говоришь, Андрюха, наша машина строгая, но в бою она послушна умелому пилоту. Я считаю, что не верна и поговорка: "На "пешке" летать - все равно что тигра целовать". Все зависит от того, на что способен летчик, который сидит в ее кабине, - поддержал его молодой командир летного экипажа Сергей Стрелков.

Перед началом боевых действий на Южном фронте в расчеты всех полков 270-й дивизии были введены разведывательные звенья. Раньше на разведку войск противника летали все экипажи, но такое решение было не совсем оправданным. Летая на разведку от случая к случаю, пилоты в полной мере овладеть искусством, естественно, не могли. Часто случалось, что по неопытности наши экипажи становились хорошей мишенью для противника. Теперь же, занимаясь только одной разведкой, мы с каждым вылетом приобретали все больше и больше опыта, что нужно воздушному разведчику, и становились более неуязвимыми.

Забегая вперед, скажу, что такие наши разведчики, как Покровский, Моисеев, Панфилов, Азаров, Чайкин, Вочин, Севолдаев, Филиппов и другие, образно говоря, изрисовав следами инверсии небо юга Украины, Донбасса, Крыма, Белоруссии, Литвы и Восточной Пруссии, ни разу не были сбиты. В этом большая заслуга командира дивизии Чучева. По его плану в Сальске были выделены в разведывательные звенья экипажи, которые специально тренировались в выполнении высотных полетов, фотографировании объектов и ведении тщательной визуальной разведки. В нашем полку такую тренировку прошли экипажи Покровского, Моисеева и мой.

Итак, Сальский аэродром - аэродром, с которого не ведется боевая работа. Но он очень важен для дальнейших боевых действий полка.

Здесь, в Сальске, состоялось мое более близкое знакомство с командиром полка Валентиком.

Однажды, после выполнения задания на бомбометание с пикирования боевыми фугасками, я ошибся в расчете на посадку. Подрулив машину к старту, вижу: летчики смотрят на меня и улыбаются. А Валентик выходит навстречу и показывает мне, что он хочет подняться на крыло моего самолета.

- Попался? - с хитрой улыбкой спрашивает меня Сухарев.

- Сейчас высадит из кабины к чертовой матери! - говорю я с досадой, вспомнив, как однажды за грубую посадку Валентик высадил из кабины летчика Герасимова и дал задание Таюрскому "показать, как нужно летать".

Вот уже майор Валентик на правом крыле.

- Товарищ летчик, как ваша фамилия? - спокойно спрашивает он.

- Сержант Бондаренко, товарищ командир! - докладываю.

- Товарищ сержант, такое никуда не годится! Вы что, не можете рассчитать и приземлить машину у "Т"?

- Почему?.. Могу!

- Сделайте полет по кругу - я посмотрю.

- Есть сделать полет по кругу!

Выполняю полет. Приземляю машину точно у посадочного "Т". Валентик снова встретил мой самолет, поглядел в мою сторону и одобрительно кивнул головой: дескать, можешь...

Этот случай послужил мне хорошим уроком. Я понял, что от взора такого опытного учителя и командира ничего не утаишь: он увидит любую твою оплошность. И впредь я более строго относился к себе и к своим обязанностям.

* * *

...В мае наше звено послали на завод за самолетами. Мы пригнали три Пе-2, но, когда совершали посадку на Сальском аэродроме, на моем самолете в момент касания земли разорвалась покрышка левого колеса. Машину бросило в сторону. Каких усилий стоило мне, чтобы удержать ее, не допустить поломки!.. Вот тогда я уже сам понял, что я теперь не курсант, а летчик боевого полка.

Кое-чему уже научился. Теперь даже на взлете у меня есть время на размышления: успеваю замечать все в поведении машины, давать оценку каждому отклонению и действовать, как требует обстановка. Я не напрягаюсь так, как это было раньше, и чувствую себя увереннее и спокойнее.

В Сальске очень много сусликов на аэродроме: взлетаешь иной раз и видишь их - первого... третьего... пятого... Они стоят на задних лапках, как столбики, и смотрят на приближающийся самолет и затем быстро исчезают в своих норках. Рассказываю об этом потому, что раньше я не заметил бы на взлете и лошадь, потому что во время разбега я впивался глазами в линию горизонта и третью от верха заклепку на фонаре кабины - на ее уровне должен проходить горизонт. Теперь при разбеге вижу каждую травинку на земле, каждый стебелек, цветок. Мы, летчики, иногда говорим: "Взлетаю - и считаю цветочки". Но я немного отвлекся. Момент, когда разорвалась покрышка, я сразу же уловил и мгновенно дал полный газ левому мотору. Это и помогло мне выдержать на пробеге направление.

Машина, слегка накренясь, остановилась в конце посадочной полосы. Открываю фонарь и смотрю на покрышку, вернее на лохмотья, оставшиеся от нее. Медленно заруливаю самолет на стоянку. Выхожу из кабины и докладываю о случившемся прибывшему на пикапе командиру полка. Он молчит, но по его лицу вижу: командир доволен, что я, молодой летчик, не растерялся в нужный момент.

* * *

В конце июня 1943 года наш полк перелетает на аэродром Мечетный под Новошахтинском. С Мечетки, как мы любовно его зовем, полк во время прорыва Миус-фронта, освобождения Донбасса, Таганрога и других городов произвел большое количество боевых вылетов на штурмовку и разведку. Бомбометания, как правило, производились с пикирования и имели хороший эффект. Враг ощутил на себе наши меткие удары. Населенные пункты Мариенгейм, Григорьевка, Первомайская, Саур-Могильный, Донецко-Амвросиевка, аэродром Сталино, Таганрогский морской порт, укрепления, живая сила, артиллерийские позиции, железнодорожные эшелоны, самолеты на стоянках, корабли - вот далеко не полный перечень наших целей.

12 июля - мой первый боевой вылет на разведку. Покровский, а за ним летчик звена Моисеев уже получили задания. Я жду своей очереди. Наконец из землянки КП вышел начштаба майор Соколов, громко объявил:

- Экипаж Бондаренко, на КП!

Я, Сухарев и Баглай встаем и быстро одеваемся. Солнце еще не взошло. На траве сильная роса, веет ночной прохладой.

- Товарищ майор, экипаж Бондаренко для получения боевого задания прибыл! - докладываю Соколову.

- Хорошо, Бондаренко. Разворачивайте свои карты и рассчитывайте маршрут полета.

Экипажу ставится задание: провести наблюдение за железнодорожными и автомобильными перевозками войск противника, определить количество его кораблей в восточной части Азовского моря и в портах Таганрог и Мариуполь, уточнить базирование самолетов на аэродромах Таганрог, Мариуполь и Старобешево. Наиболее важные объекты сфотографировать. Высота полета - семь тысяч пятьсот метров. Минимальная высота - шестьсот метров.

Закончив последнюю фразу, Соколов сделал небольшую паузу, спросил:

- Вопросы есть?

- Понятно, товарищ майор. Задание будет выполнено.

- Взлет по зеленой ракете с КП.

- Есть взлет по зеленой ракете с КП.

Выходим из землянки и направляемся к стоянке самолетов. Таюрский, встретив нас и узнав, в какой район летим, напутствует:

- Ни пуха ни пера вам. Не робейте за линией фронта. Помните, что вы первыми из нас летите на боевое задание.

- Спасибо, Костя. Авиацию не опозорим! - отвечаю ему.

Иду к самолету, а мысленно уже нахожусь в полете. Уже передумал все неприятные случаи, которые могут приключиться над территорией, занятой противником, наметил свои действия и твердо решил: боевое задание выполню во что бы то ни стало.

И вот мы в небе. Машина уверенно набирает высоту, а я вспоминаю и своих, и пришедших проводить нас на задание техников с других самолетов. Вспоминаю нашего стартеха Виталия Гордеевича Щербинина, который перед взлетом, положив мне руку на плечо, сказал:

- Ну, в добрый час, Адамыч! Сколько раз мы, технари, провожали вас, летчиков, на задание!..

Скоро линия фронта. Погода неплохая: кучевая облачность три-четыре балла на высоте тысяча двести метров. На борту самолета полный порядок, но мне почему-то хочется, чтобы тише ревели моторы. Мое самочувствие хорошее, хотя я, конечно, напряжен, и готов к любым неожиданностям.