Генерал Кутепов

Газета "Военный голос" оповестила в "Официальной части":

"№ 316. Июля 14 дня 1920 года. Крепость Севастополь.

1. Присужденного Севастопольским Крепостным Военно-полевым судом к 20 годам каторжных работ за двукратную службу у большевиков на ответственной должности и активную борьбу за установление советской власти на Юге России, а затем помилованного Главнокомандующим и освобожденного от отбывания наказания надворного советника Петра Соломоновича Кузанова, оставление коего на территории вооруженных сил Юга России, как продолжающего и после освобождения явно сочувствовать большевикам, представляет опасность государственному порядку и общественному спокойствию, приказываю в порядке приказов Главнокомандующего вооруженными силами на Юге России от 11 мая с. г. за № 3182 (п. 3 раздел 11) и от 14 июня с. г. за № 3338 выслать в пределы Советской России.

Исполнение сего приказа в 3-дневный срок возлагаю на начальника Отдела Государственной Стражи полковника Юденича, коего названного Кузанова направить под конвоем в распоряжение коменданта Штаба 2-го Армейского Корпуса для дальнейшего выселения в Советскую Россию, и об исполнении мне донести.

Генерал-лейтенант Стогов".

Власть стремилась к умиротворению, избегая лишний раз пролить кровь. Подобные приказы не единичны. Прощают рабочих-забастовщиков, даже устраивают для них особые дешевые продовольственные магазины. От действий власти веет социализмом.

Земельная реформа, самоуправление, кооперативы, дешевая распродажа на базарах продуктов питания и зерна, опора на правовые нормы, разрешение татарам преподавания в местных школах на татарском языке, объявление борьбы с канцелярщиной, этим, по словам Врангеля, "стародавним русским злом", — это были вехи самой настоящей верхушечной революции.

Много ли было у нее шансов на успех?

Скорее всего, их не было вовсе. Увеличивалась спекуляция, кооперативы стремились скупить побольше зерна и отправить его за границу, получив за него твердую валюту. Рубль упал так низко, что крестьяне отказывались брать деньги, требовали оплату хлеба товарами. Но откуда у армейских интендантов товары? Они расплачивались с мужиками по низким государственным расценкам. Крестьяне оказывались перед выбором: продать зерно кооператору, который дает взамен спички, ткань или оконное стекло, либо поддержать врангелевские реформы, уступив интендантам за бесценок.

Газета "Вечернее Слово" писала в передовой статье "Труд и спекуляция":

"История скажет: Россия погибла не столько от революции, сколько от спекуляции… Идет бескровный, но страшный и поистине смертельный поединок труда и спекуляции. Необходимо прекратить куплю-продажу иностранной валюты…"

Надежд на патриотизм кооператоров и купцов нет. Цены росли, призывы правительства к торговым кругам встречали полное понимание на словах, а на деле оно выражалось в деликатных просьбах: выдать вывозное свидетельство на продажу зерна в Константинополе.

Газета "Вечернее Слово": "Многие говорят: "Все равно ничего не выйдет, т. к. организация не налаживается, нет живой работы, общество бездеятельно, низшие представители власти не умеют, не хотят проводить в жизнь ценных мероприятий Главнокомандующего, низы враждебны и проч."

Неужели мы не поймем, что спасение не в чужой немощи, а в национальной организованности?

Мы перестали быть честными, чуткими людьми, не многие посмеют посмотреть совести прямо в глаза".

"Если мы последовательно прочтем все приказы генерала Врангеля — во всех них неуклонно проведен русский принцип. Мы видим стройную и твердую систему прогресса и вероисповедания. Казалось бы, она должна стать обязательной для всех, однако руководящие идеи Вождя нередко встречают глухое молчаливое, упорное сопротивление, а иногда и полное отрицание.

Все тот же спекулятивно-грабительский интернационал, что и пять месяцев назад, с полным забвением родины и "наплеванием" на нее, все те же — бойкот и саботаж в деле и почине собирания России. И по-прежнему русский человек и русское понимание в забытом углу, в униженном положении на последнем месте, как нечто недостойное и отверженное.

Нет хода русскому человеку, но всему, что враждебно России, что равнодушно к ней или не верит в нее — широкий размах и широкое поле… Полное расхождение людей и системы".

"Консорциум банков ведет игру на понижение русского рубля, на падение русских ценностей. Стоит только внимательно присмотреться, после чего следует это повышение или понижение.

Так, ответом на начало переговоров Англии с Советской Россией о возобновлении торговых отношений было то, что все эти Лианозовские, Бакинские и др. (акции. — Авт.) сделали скачок вверх. В ответ на переход русской армии в наступление — последовало резкое понижение русских ценностей и рубля.

Все делается по обдуманному плану. Все это выкачивание из России золота и драгоценностей, скупка романовских и других ценностей делается по мановению дирижерской палочки разных Шиффов, Фордов и Ко.

Происходит определенное обескровливание России, чтобы потом без великого труда забрать русский народ в кабалу".

Выводы "Вечернего Слова" убийственны для будущего "государства Крым". Движение биржевых ценностей на Константинопольской и особенно Лондонской фондовых биржах подтверждают наблюдения русских журналистов. Международный капитал борется с Врангелем и поддерживает Москву. Почему? Ответ, видимо, в том, что белые стремятся восстановить Россию в прежних границах (хотя Врангель не выдвигал такого лозунга), а Запад стремится расчленить бывшую Российскую империю на ряд небольших государств — прибалтийских, кавказских, среднеазиатских. Поэтому при наступлении Врангеля бакинские нефтяные акции да и весь район Кавказа становится для английских биржевиков менее доступным. И наоборот, при сохранении статус-кво биржевики получают в Азербайджане гораздо более обширное поле деятельности.

В июле Врангель, вопреки своим взглядам, признает новые государственные образования — Эстонию, Литву, Латвию.

Это признание — в разгар военных успехов.

Это — горький реализм. Ничего не поделать, по одежке протягивай ножки.

"В настоящей сложной политической обстановке при господствующих на Западе демократических веяниях и полной зависимости нас от западноевропейских государств, приходилось быть особенно осторожным. Враждебные нам круги русской зарубежной общественности вели предательскую работу, подыгрываясь к западноевропейской демократии. В нашей борьбе хотели видеть борьбу не национальную, а националистическую, не освобождение, а реставрацию. Пользовались всяким поводом: так в обращении моем к "русским людям", выпущенном в дни нашего перехода в наступление, слово "хозяин", напечатанное к тому же крупным шрифтом, вызвало в левой прессе целую бурю…" Это достаточно сдержанное признание Врангеля свидетельствует о многом.

Двойственное положение "государства Крым", зажатого между наковальней большевизма и молотом Запада, было трагично.

Газета "Россия", издаваемая в Софии, поместила одну заметку, которая показала будничность этой трагедии:

"Запасы хлеба и угля в Бердянске, после взятия его войсками генерала Врангеля, так велики, что свободно могут питать Крым в течение 2-х месяцев.

Положение вещей позволяет направить суда с хлебом в Марсель для нужд союзных Держав".

Газета "Юг России" поместила такое объявление: "Умоляю о спасении от голодной смерти. Кто чем может. После воспаления кишок слаба, беспомощна, без всяких средств, продать уже нечего. Лежу в семье бедного офицера. Жена полковника. М. Морская, 34, кв. 15".

Жалко полковницу? Но что поделаешь…

А то, что англичане направили в расположение врангелевских войск миссию Красного Креста, состоявшую полностью из разведчиков, и появилась прямая угроза передачи красным важной информации?