Царственный паяц

как она замужем. Милые, простые люди, очень любящие искусство вообще, мои стихи

в частности. Петр Маркович все хворает, нервничает. Жаль его. И заработки скверные

совсем.

А мы встречаем весну. 3 градуса в тени, таянье дружное. С таким удовольствием

пойдем, как только вскроется лед, на речку ловить ло- сосек. Читать ничего не хочется,

когда чувствуется весна, да и книг нет. Все, что привезли с собою, прочитано давно. На

днях у нас был гость — директор Госуд<арственного> завода инженер А. К. Эссен, наш

друг с 1920 г. Провел два дня. Погуляли в парке у моря, почитали многих поэтов. А так

мы месяцами никого не видим, да и не очень грустим об этом: зимою столько всегда

вокруг людей в путешествии! В Белграде все дни были расписаны дней за 10-12

вперед. Принимали всюду воистину по-царски. В одном Белграде более 80 чел<овек>

хорошо знакомых, а сколько мельком!

Итак, жду от Вас 15.IV письма. Сообщил Вам все новости. Теперь очередь за Вами.

Фелиссь Мих<айловна> и я Вам, Вашему мужу и Асе сердечные шлем приветы.

Прошлой осенью послал Вам стихи для М<акара> Дмитриевичах «Ночь на Алтае».

Получили ли? Целую Ваши ручки.

Всегда Ваш

Игорь

54

5 мая 1931 г. То11а, 5.У. 1931 г.

Дорогая Августа Дмитриевна, Вашу открытку и письмо я получил, благодарю Вас.

Мы с женой радуемся выздоровлению Вашего мужа (сообщите, пожалуйста, его имя-

отчество).

Наступает весна, появляется травка и подснежники, лед прошел, прилетели

скворцы, но в горах у нас еще много снега. Мы уже ходили на речку ловить рыбу, уже

поймали четыре лососки: 3 У2, две по 1у 3/4. Очень хороша весна у нас на севере, а вот

в Югославии жаловались нам, что совсем весны не видят: сразу после зимы лето. Я

доволен, что не на юге живу: было бы очень досадно жить без весны.

94

На днях читал вторую корректуру своей книги «Классические розы», выходящей в

Белграде. Масса убийственных опечаток. Я принял меры, чтобы их впредь не было, но

это очень трудно бороться с безграмотностью так называемых «интеллигентных»

корректоров. Сколько огорчения причинили мне за эти годы издатели в Берлине!

Напр<имер>, сборники «Фея Ею1е», «Менестрель», «Миррэлия» полны невероятных

ошибок. Сообщаю Вам стихи «Ночь на Алтае»:

На горах Алтая,

Под сплошной галдеж,

Собралась, болтая,

Летом молодежь.

Юношество это Было из Москвы.

И стихи поэта Им читали Вы.

Им, кто даже имя Вряд ли знал мое,

Им, кто сплел с другими Все свое житье...

Ночь на бивуаке.

Ужин из ухи.

И костры во мраке.

И стихи, стихи!

Кедры. Водопады.

Снег. Луна. Цветы.

Словом, все что надо Торжеству мечты.

Ново поколенье,

А слова ветхи.

Отчего ж волненье Вызвали стихи?

Отчего ж читали Вы им до утра

В зауральской дали В отблесках костра?

Молодежь просила Песен без конца:

Лишь для русских - сила Русского певца!

Я горжусь, читая Ваше письмецо,

Как в горах Алтая Выявил лицо...

ТоПа, 1929. («Сегодня», Рига)

Стихи вошли в «Классич<еские> розы». Туда вошли стихи 1922— 30 гг. Всего 160.

Целую Ваши ручки. Ф<елисса> М<ихайловна> и я шлем Вам и мужу Вашему

искренние свои приветы. Итак, жду от 15.У письма.

Всегда Ваш

Игорь

Р. Б. Только на днях отделался от жестокой невралгии правой стороны головы.

Ежедневно от 11 у<тра> до 3 дня. Очень изнуряло.

55

5

июня 1931 г.

ТоПа, 5. VI. 1931

Дорогая Августа Дмитриевна!

Письмо Ваше своевременно получил, — благодарю Вас. Время летит очень быстро,

— вот уже весна почти прошла. Погода все время меняется: то грозы, то град, то

чудные жаркие дни, то хмурые и холодные. Сейчас, напр<имер>, 6 град<усов> тепла. В

горах все еще снег. Думаю, Ася уже приехал к Вам, и Вы рады. Радостно радости

ближнего. Что касается Эссена, это тот самый. Он приветствует Фед<ора>

Федоровичах Жизнь наша течет очень буднично и однообразно, но в этом однообразии

много своеобразного очарования. Скучать мы не Умеем, наслаждаясь природой. Книга

моя все еще печатается. Уж очень Долго что-то! На днях были гости из Нарвы, вскоре

95

ждем из Ревеля. В ночь на 24.У1 у нас жгут костер, играет в парке оркестр, танцуют. На

фоне моря все это очень живописно. Приезжает много публики в автокарах и

автомобилях. Между ТоПа и Гунгербургом (37 верст) ходят автобусы. Где думаете

проводить лето?

Фелисса Мих<айловна> и я шлем Вам, Фед<ору> Фед<оровичу> и Асе наши

сердечные приветы. А осенью мы, кажется, поедем прямо через Ригу, Варшаву и

Будапешт в Белград, Софию и Кишинев. Впрочем, пока ничего не известно в точности,

и трудно вперед загадывать: уж очень напряженное время... Вы не находите?..

Игорь

56

5 июля 1931 г.

ТоПа, 5.УН.1931 г.

Дорогая Августа Дмитриевна,

очень обидно, что в это лето Асе так мало придется с Вами побыть, что эти

переэкзаменовки отвлекают Вас. Вполне сочувствую Вам. Но что же поделать. Зато он

хороший, видимо, юноша, и со временем все образуется. Главное — не унывайте.

Воображаю, как он мучается сам. В котором он классе? Что думает после школы

предпринять. Любит ли искусство? Музыку или поэзию?

А у нас злоба дня: сумасшедший. Да, он появился в местечке Неве за 12 верст от

нас. Сын бедных хуторян. Учился в университете, но заучился и «спятил». Был в

сумасш<едшем> доме, но т. к. родителям тяжело за него платить, его выпустили на

свободу. И теперь он «орудует». Нападает исключительно на женщин и бьет их до

полусмерти. Одну женщину бил до того на кладбище, что, придя домой, она умерла.

Иногда (представляете себе удовольствие жителей ТоПа?) приходит и в нашу

деревушку и разгуливает в парке. На днях поймал в парке пастушку 12 лет и чуть не

задушил. А иногда нападает на дороге между ТоПа и Неве. В общем, мы знаем лично

четырех, кого он пробовал убить. И никто ничего не предпринимает, а власти его не

трогают, — ждут, когда убьет еще кого-нибудь. Управа же местечка не находит нужным

платить за него в дом умалишенных. Милые времена, не правда ли? Фелисса же

Мих<айловна> любит прогулки в одиночестве по парку, и, следов<ательно>, рискует

жизнью. На днях я заявлю обо всем этом мин<истру> внутр<енних> дел. Целую Ваши

ручки.

Ваш Игорь

Ф<елисса> М<ихайловна> и я шлем серд<ечный> привет Ф<едо- ру>

Ф<едоровичу> и Асе.

5 августа 1931 г.

ТоПа, 5.УШ.1931 г.

Дорогая Августа Дмитриевна, вот еще один месяц прошел - как сон, пронесся, и все

меньше и меньше впереди этих месяцев! К нам понаехали гости отовсюду, и шум, и

гам с утра до ночи. Но все же я уделяю минутку для этой открытки. Лето стоит дивное,

дни пленительные, без дождя, без особой жары. Фелисса Мих<айловна>, - она

приветствует Вас и Ф<едора> Ф<едоровича>, - ежедневно купается в море, а я не могу

- сердце. Читали ли Вы мои новые стихи (их там 5) в журнале «Числа?» № 5, выходит в

Париже. Спасибо за вырезку из «Руля». А я не знал. Но портрет очень примитивен и

плох, не правда ли? Сегодня получил письмо из Белграда, - моя книга выходит на днях

в свет («Классич<еские> розы»). Сумасшедший куда-то упрятан. А каково времечко и

для Германии, и для всего мира! Чувствуется близость встряски и встряски

основательной... Сплошная жуть. Целую Ваши ручки. Сердечный привет Фед<ору>

Фед<оровичу>. Что М<а- кар> Д<митриевич>? Пишет ли он Вам? И ему, и жене его,

когда будете писать, передайте, пожалуйста, от меня приветы.