Маяковский едет по Союзу

И в ответ прозвучало неопределенное.

— Всякое бывает, а вдруг до выступлений что-то появится. А нет, так не беда, в конце концов будут другие стихи, которые вовсе здесь не значатся.

На название афиши я не обратил особого внимания, так как привык, что почти всегда они весьма оригинальны и неожиданны.

И лишь впоследствии стал понятен смысл заголовка афиши.

Поэме же о пятилетке («5 лет») так и не суждено было появиться на свет, а заголовок «Во весь голос. Первое вступление в поэму» остался лишь напоминанием о задуманном. С моей же точки зрения, «Во весь голос» — самостоятельное произведение и бесспорно одно из самых выдающихся в его творчестве.

ВЫСТАВКА

Итак, 29 сентября (эта дата уточнена по недавно обнаруженной доверенности, выданной мне Маяковским на устройство его вечеров), перед моим отъездом в Ленинград, Маяковский неожиданно спросил меня, показывая на стены столовой:

— Как по-вашему, поместились бы на них все мои афиши?

— Вышла бы целая выставка.

— Вот именно! Хочу сделать выставку, и вы должны мне помочь.

Я смутился. Предложение застало меня врасплох. Не дожидаясь ответа, он присел к столу и стал делать наметки.

— Во-первых, надо постараться собрать все издания книг. Большая часть у меня имеется, потом — у мамы, у сестер. Остальное придется раздобыть — главным образом, старые издания. Затем газеты с моими стихами — как столичные, так и по возможности провинциальные. Важно брать номера, где стихи на первой странице, — удобнее вывешивать.

И записал: «Детские книги, газеты Москвы, газеты СССР, СССР о Маяковском, заграница о Маяковском, „Окна сатиры РОСТА“ — текст — рисунки Маяковского. Реклама, лозунги плакатов, плакаты Маяковского. Маяковский на эстраде. Театр Маяковского. Маяковский в журнале».

Этот первоначальный план в процессе работы видоизменялся и на афише выглядел несколько иначе.

Маяковский не хотел делать акцента на биографии, но постепенно пришел к выводу: надо напомнить и о том, «что делал поэт до того, как он стал поэтом», нельзя не рассказать о таком прошлом, как тюрьма и подпольная работа.

— Цель выставки — показать многообразие работы поэта. В назидание молодежи и на страх дуракам. Чего стесняться, в самом деле! Предрассудки! Ведь никто не сообразит, не предложит сделать выставку. Ну, лишний раз назовут хвастуном и нахалом. Зато будет явная польза — и для читателей и для нашего поэтического дела.

Конечно, он понимал сложность такого замысла: ведь в ту пору не принято было устраивать прижизненных индивидуальных выставок писателей и поэтов. Но все же он решил сделать и для современников, а главное, для потомков. При Федерации объединений советских писателей была создана комиссия по организации выставки. Но фактически она ни разу не собралась. Н. Н. Асеев написал от имени Рефа заявление в Главискусство:

«Мы, участники и деятели революционного фронта искусств, извещаем Главискусство об исполняющемся в декабре месяце этого года двадцатилетии деятельности крупнейшего и оригинальнейшего поэта современности Вл. Вл. Маяковского. Мы предлагаем отметить эту дату выставкой работ поэта под общим названием „Маяковский за 20 лет“, где были бы представлены все виды его деятельности, как-то: 1) книги поэта, которых к настоящему времени имеется до ста изданий, 2) газетная работа Маяковского, 3) агитплакат („Окна РОСТА“, рисунки и стихи поэта), 4) лекционная деятельность с подбором афиш и составленной картой его лекционных поездок.

Мы полагаем, что такой способ — наглядный показ работы — будет лучшим способом отметить значительность и плодотворность трудов этого крупнейшего мастера слава, чья фигура и до и после революции была наиболее своеобразным и блестящим явлением русской поэзии за много лет.

Мы предлагаем Главискусству предоставить нам помещение и дать нам материальную возможность посредством такой выставки ознакомить с творческим путем поэта широкие читательские массы».

Им же написана и заметка для газет:

«В первых числах января в помещении клуба ФОСПа (улица Воровского, 52) откроется выставка „Маяковский за 20 пет“. Это первый опыт подытоживания деятельности поэта путем собрания и экспонирования всех видов его работ. Вместо юбилеев, обычно отличающихся „фальшивой важностью речей и чувств бумажным выраженьем“, эта выставка даст возможность широким кругам читателей убедиться, насколько многообразна, сложна и упорна бывает работа поэта, разрозненная в глазах современников на временные отрезки и никогда почти при жизни его не являющаяся во всем объеме ее полноты.

На выставке будут представлены издания стихов автора за двадцать лет. Одних этих изданий наберется до ста. Затем идут работы его в РОСТА — политические плакаты и материалы, связанные с лекционной работой в городах СССР. Отдельную часть выставки будут представлять театральные постановки пьес Маяковского, начиная с первой его „трагедии“. Кроме того, будут собраны газеты и журналы, в которых участвовал Маяковский своими произведениями. На выставке предполагаются доклады и беседы рефовцев с посетителями».

Асеев и я отправились в Главискусство. Там обещали сделать «все зависящее» и даже ассигновать какие-то средства. Однако дальше обещаний дело не пошло.

Мы просили предоставить выставке сто квадратных метров площади сроком на один месяц, начиная с 10 декабря. Открытие же по не зависящим от нас причинам оттянулось до 1 февраля 1930 года.

В конце концов нам выделили три комнаты в клубе писателей (поначалу две, а затем добились третьей).

Смету, весьма скромную, ФОСП утвердил в таком урезанном виде, что возникло сомнение в возможности вообще развернуть выставку. Я посоветовался с Маяковским и решил все же действовать.

— Если не хватит, я добавлю. Пустяки! — одобрил он. Владимир Владимирович вникал во всё и активно во всем участвовал. Он, например, указал на то, что «Окна РОСТА» можно получить в Музее Революции и в Третьяковской галерее; материал, связанный с его подпольной работой, — в Центроархиве. Книги и фото имеются у сестер, у Родченко и у других. Афиши находились у него самого, у меня, у Каменского — дореволюционные и первых лет революции. Недостающие я надеялся достать в Книжной палате. Но их там не оказалось. Журналы и газеты собирались по редакциям. В «Известиях», помню, нашелся весьма боевой мужчина, который в ответ на скромную просьбу резко выпалил: «Маяковскому — отказать». С трудом удалось приобрести несколько экземпляров газет из старых комплектов, уплатив за них… по номиналу.

Связались с редакциями провинциальных газет. Список, далеко не полный, составил Маяковский по вырезкам, которые получал. Просили отвечать по адресу художника А. М. Родченко. Мало кто удостоил ответом.

Наряду с перечисленными уже мной выставочными разделами был один весьма своеобразный: тысячи записок. Их сортировали по темам и городам знакомые Владимира Владимировича в его рабочем кабинете на Лубянке. Записки перепечатывались затем на машинке с большими интервалами, отделявшими одну от другой.

Маяковский предложил такой метод печатания, имея в виду свою будущую книгу («Универсальный ответ записочникам». В интервалы он хотел вписать свои ответы — расширить, углубить их, обобщить.

Владимир Владимирович просил, кроме «Окон РОСТА», достать и другие плакаты с его текстами, сделанные за последние годы на бытовые, противопожарные, санитарные и другие темы. Я раздобыл: «Гигиена труда», «Трудовая дисциплина», «За сан-культуру», рекламные и прочие.

Большинство материалов хранилось и приводилось а порядок в рабочей комнате на Лубянке.

30 декабря он устроил нечто вроде «летучей выставки» у себя дома — для друзей и знакомых, которые задумали превратить все это в шуточный юбилей, близкий духу юбиляра. Маяковского просили явиться попозже. На квартиру в Гендриков переулок (теперь — переулок Маяковского) принесли афиши, плакаты, книги, альбомы. Приглашая гостей, Владимир Владимирович предупреждал: