Маршал Малиновский

Малиновскому вспомнился храбрый сын Северной Осетии из семьи бедного горца. Худощавый, с длинной шеей, продолговатым скуластым лицом, прямым с горбинкой носом. Одним словом, орел в свои сорок три года: чертовски подвижный, несколько замкнутый, хитрый, как лиса, и исключительно исполнительный.

Мосты через водные преграды являлись важнейшим условием для продвижения танковой армии при вводе ее в прорыв. Родион Яковлевич считал наилучшим средством подводные мосты. Выступая перед командирами инженерных частей фронта, он подчеркнул: «...противник такие мосты не видит. Они находятся под водой па глубине 50— 60 сантиметров с поплавочными обозначениями па поверхности для ориентировки войск при форсировании реки. Такие переправы противнику трудно обнаружить. Обязательно надо иметь и надводные мосты, которые бы привлекли к себе внимание вражеской авиаразведки. Но главный упор надо делать на подводные мосты» ¹.

...Два часа почи 20 августа. Воины отдыхали перед боем. В домик командующего вошел оператор И. А. Миляв-ский с донесением в Ставку о готовности фронта. Встретил его офицер для особых поручений командующего, полковник А. И. Феденев.

— Исай! Командующий спит.

— Донесение Сталину, как быть?

Мепыне чем через минуту в переднюю комнату вошел Родион Яковлевич и досадливо сказал:

— Креста па вас нет, капитан.

— Так точно, товарищ командующий! У меня его никогда и не было.

— Я не в том смысле. Сегодня же такое сражение! Где были раньше? — спросил Малиновский.

— Только сейчас подвели все итоги, товарищ командующий,— отчеканил капитан.

Малиновский подписал боевое донесение.

Поспать больше уже пе пришлось. Вновь и вновь он мысленно отыскивал изъяны и возможные подводные камни в ходе наступления. По ту сторону Фриснер с двадцатью дивизиями в первом эшелоне обороны ломал голову и тоже не отдыхал. С 18 августа он привел их в полную боевую готовность и ждал своей участи. Было поздно уже что-либо поправить на линии Тыргу-Фрумос, Яссы и у Тирасполя, тем более что оттуда они до последнего времени не ожидали наступления.

Рассветало. Все заняли свои места на командно-наблюдательном пункте в Рэдепий, в тридцати километрах северо-западнее Ясс. Ждали приказа. Стрелки показывали шесть часов десять минут.

— Начнем, пожалуй, Семен Константинович?!

— Пора! — маршал взмахнул рукой.

— Начали,— тихо подал команду Малиновский.

Первые залпы потрясли ночную тишину. В грозном

артиллерийском хоре выделялись мощные орудия. Это били 280-миллиметровые калибры артиллерии резерва Верховного Главнокомандования. Тысячи орудий поливали передний край. Сплошной гул заполнил пространство. Тимошенко пригласили к аппарату:

— Как у вас там, товарищ Тимошенко?

— Ведем артподготовку, все идет по плапу, товарищ Сталин.

— Передайте товарищу Малиновскому пусть позвонит, как пойдет атака. Желаю успехов

Вскоре ближние разрывы исчезли, и вдали появились бледные сполохи. Огонь был перенесен на вражеские батареи, затем па командные пункты и узлы связи. И опять па передний край. В грохот орудий вплелись завывания «катюш». От их залпов на позициях поднялись султаны пыли, из которой выскакивали огнепные ракеты и неслись над головами десятков тысяч советских воинов, застывших в тревожном ожидании.

С переносом артиллерийско-минометного обстрела в глубину паши бойцы опасались ответного удара, по его не последовало. К концу артиллерийской подготовки Захаров доложил, что из шестидесяти батарей, подвергшихся подавлению па участке прорыва, заработали только три, и то на флангах.

— Ай да Фомин, ай да молодец! — улыбаясь воскликнул Малиновский.

— Ваше время,— сказал Родион Яковлевич командующему 5-й воздушной армией генерал-полковнику авиации

С. К. Горюнову.

Через несколько минут над головами появились паши штурмовики, бомбардировщики, покачивая крыльями, как бы приветствуя своих на земле. Красиво!

И покатилось громкое «ура!». Атакующая лавина войск неудержимо устремилась вперед. Артиллерия переключилась на поддержку пехоты и танков. К гулу моторов, орудийных выстрелов и людских голосов присоединились топкие пити автоматно-пулеметной трескотни. Начался самый ответственный момент. Как пойдет атака?

Скоро стало ясно, что она пошла успешно. Артиллеристы и авиаторы сделали все от них зависящее. Местпость оказалась буквально перепахана снарядами. На местах блиндажей чернели ямы, из них торчали бревна, металлические рельсы и прутья. Были сорваны бронеколпаки, опрокинуты сгоревшие танки, изуродовапы пушки, пулеметы.

За атакующим эшелоном двинулись в болотистую долину реки Бахлуи инженерно-саперные части. Около полудня начальник инженерных войск фронта доложил:

— Товарищ командующий фронтом! Мосты готовы.

— Это хорошо! — радостно произнес Малиновский и вдруг вспомнил, как в начале войны чуть не погорел, доложив непроверенные данные о появлении перед фронтом его корпуса около двухсот вражеских танков. Это было в сорок первом в районе Скулян — рядом. В дапном же случае речь шла о запуске в прорыв танковой армии для развития успеха из тактического в оперативный. Поэтому он обратился к начальнику штаба фронта:

— Матвей Васильевич! Срочно проверь и доложи.

Все подтвердилось. Дан сигнал по радио и ракетами.

И в 12 часов танкисты отважного Кравченко снялись с позиций. Это был первый случай, когда танковая армия вводилась в прорыв в середине первого дпя наступления. Хорошо, что все время находилась в готовности номер один. Все сложилось как нельзя лучше. Малиновский, Захаров и другие военачальники видели своими глазами, как она мощно шагнула в прорыв. Дух захватило от радости.

— Товарищ Сталин! Введена армия Кравченко, все идет нормально,— доложил Малиновский, связавшись со Ставкой.

— Уверен в вашем успехе, товарищ Малиновский. Знаете, в резерве Ставки есть конно-механизированная группа Плиева. Может быть, вы ее возьмете к себе? Все отказываются. Конницу, что ли, никто не любит?..

— Вместо Кравченко, товарищ Сталин?

— Я вам этого не сказал.

— С удовольствием возьму, товарищ Сталин.

— Она вам пригодится, когда будете вести бой в районе Галаца

Конечно же, никому до Малиновского конно-механизированная группа Плиева не предлагалась. Командующие фронтами слишком хорошо знали героев-плиевцев, чтобы отказываться от них. Слова Сталина Родион Яковлевич расценил как намек па то, чему Ставка будет уделять главное внимание в ближайшее время.

Основные слагаемые начала операции были выполнены успешно. Напряжение па командном пункте спало, и Малиновский многозначительно сказал:

— Да, времена изменились бесповоротно в нашу пользу. Мы можем навязывать противнику свою волю более спокойно.

На 3-м Украинском фронте артиллерийская подготовка началась в восемь утра. Сто пять минут били орудия. Огонь переносился с одной на другую линию укреплений. Атака двух армий была решительной. Из-под Тирасполя па запад, к Пруту, рванулся механизированный корпус, чтобы встретиться в районе Хуши с передовыми силами танковой армии 2-го Украинского фронта.

Воины демонстрировали боевое мастерство, отвагу и мужество, решимость добиться успеха. В первых рядах шли политработники и коммунисты. В войска главных ударов разъехались члены военных советов фронтов и армий, работники политорганов, корреспонденты газет.

С неба эшелонами штурмовали и бомбили противника самолеты двух воздушных армий. Погода в тот день была идеальной для ударов с воздуха. Единственными помехами являлись дым и пыль.

Действиями флота и морской авиации было уничтожено тридцать семь и повреждено десять кораблей гитлеровцев. Порты Сулин и Констанца, где главным образом базировался флот фашистов, оказались парализованными. Решительные действия наших моряков отвлекли значительные силы врага.

Удары фронтов оказались неожиданными и мощными. Все, в том числе и связь, было моментально разрушено и парализовано. Динамичность сражения увлекла некоторых советских командиров к управлению частями и соединениями открытым текстом, что запрещалось. В то же время связистами 2-го Украинского фронта были подслушаны переговоры, которые свидетельствовали, что творилось в стане врага: «Сильное сосредоточение огня артиллерии, минометов, лафетных и тяжелых пехотных орудий в направлении главного удара наступления... Чувствуется налаженное взаимодействие с танками, авиацией... Нет связи с корпусами... Дивизии действуют самостоятельно...» — надрываясь, докладывал командующий 6-й немецкой армией Фриснеру. «Солдаты бросают оружие и как сумасшедшие бегут...— Так наведите порядок или вы не в состоянии это сделать?..— А вы сами попробуйте...— За последние слова вас следует расстрелять!..— В таком случае приезжайте сюда...» Или на другом участке: «Сопротивляться невозможно. Потери в людях огромные.,.— За-щпщайте позиции во что бы то ни стало!..— К вашему пожеланию прибавьте хотя бы полсотни солдат...— Это пе довод...— Как это не довод? Русские атакуют со всех сторон. Окружают...» — переговаривались в звене полк—дивизия.