Полководцы и военачальники Великой Отечественной. (Выпуск 3)

– Какое участие сможете вы принять в предстоящей операции? – спросил Мерецков Говорова.

– Мы можем нанести встречный удар, – ответил он. – Но в том месте, где ваши войска находятся близко к Ленинграду. На глубокую операцию у нас не хватит сил.

Мерецкову стало ясно: прорывать блокаду придется все же снова в шлиссельбургско-синявинском выступе. И до встречи с Говоровым он сам склонялся к этому. Весь вопрос в том, как обеспечить на этот раз оперативную внезапность? И Мерецков пришел к решению направить основные усилия ударной группировки войск фронта севернее Синявина, непосредственно у Ладоги, через болотистый район Синявинских торфоразработок.

До войны там добывался торф. Весь участок был труднопроходимым: его сплошь изрезали глубокие водоотводные каналы. У ряда специалистов возникали сомнения в возможности передвижения здесь войск, они считали, что торфяные болота не промерзают даже в сильные порозы.

Командующий попросил начальника инженерных войск фронта генерала А. Ф. Хренова провести соответствующие опыты и установить, проходимы ли торфяные болота зимой. Ответ был дан положительный: при 15–20 градусах мороза и снежном покрове болота проходимы для пехоты с легкими средствами усиления; по дорогам, усиленным подручными материалами, возможно передвижение тяжелой техники, включая артиллерию и танки.

Теперь командующий окончательно утвердился в своем решении – главный удар наносить севернее Синявина. Обосновывая его перед Ставкой Верховного Главнокомандования, генерал Мерецков доложил, что идея решения заключается в том, чтобы ударной группировкой фронта взломать оборону противника на 12-километровом yчастке южнее Ладожского озера, уничтожить его в восточной части шлиссельбургско-синявинского выступа и, соединившись с частями 67-й армии Ленинградского фронта, прорвать блокаду Ленинграда.

Раскрывая свой замысел относительно направления главного удара, он отметил, что севернее Синявина, через торфяные болота, ни разу в ходе войны войска не наступали с решительными целями в отличие от направления южнее Синявина. Характер местности наиболее затруднителен для ведения боевых действий. И это также усыпляет бдительность противника. Данные разведки показывают, что он не уделяет особого внимания этому участку. Наконец, в пользу избранного направления для нашего наступления говорит также то обстоятельство, что расстояние, отделяющее Ленинградский фронт от Волховского, здесь не превышает 15 километров. Такое расположение войск двух фронтов наиболее благоприятно в обеспечении тесного взаимодействия между ними. А примыкание правого фланга ударной группировки Волховского фронта к Ладожскому озеру сводит к минимуму возможности врага осуществлять контрудары с севера.

В ударную группу командующий фронтом выделил 2-ю ударную армию, включавшую 11 стрелковых дивизий и 2 лыжные бригады. Наибольшие силы намечалось сосредоточить на ее левом фланге. 8-я армия, по замыслу Мерецкова, должна была обеспечить ударную группировку Волховского фронта с юга, активными наступательными действиями на своем правом фланге сковать вражеские резервы и не позволить немецко-фашистскому командованию перебросить их севернее, против 2-й ударной армии.

Ставка Верховного Главнокомандования согласилась с решением, принятым командующим Волховским фронтом. Соображения командующего Ленинградским фронтом по совместным действиям обоих фронтов, а также Балтийского флота были представлены в Ставку еще 17 ноября. Специальной ее директивой от 2 декабря планы операции Волховского и Ленинградского фронтов были утверждены. Координация их действий возлагалась на Маршала Советского Союза К. Е. Ворошилова. Предстоящая операция тогда и получила наименование «Искра».

При подготовке к операции Кирилл Афанасьевич все свои силы, умение, опыт отдал тому, чтобы создаваемая им фронтовая ударная группировка была способна наилучшим образом выполнить поставленную перед ней задачу. Руководство 2-й ударной армией было поручено способному боевому генералу Владимиру Захаровичу Романовскому. В годы гражданской войны он удостоился высокой чести стать трижды краснознаменцем за совершенные ратные подвиги – уже это одно достаточно убедительно характеризовало его незаурядное личное мужество и отвагу. Однако Мерецков ценил Романовского не только за прошлые заслуги, а прежде всего за глубокое понимание природы и характера боевых действий, за непреклонный характер, решительность – без сочетания этих качеств нет и не может быть военачальника, – в этом он был глубоко убежден.

Сразу же по прибытии Романовского на Волховский фронт Кирилл Афанасьевич предложил ему уединиться от окружающих в отдельной землянке и разработать для вверенной армии наступательную операцию. Изложил суть задачи, предоставил в распоряжение генерала необходимые исходные данные. Кстати, сам Мерецков к этому времени имел полное представление о том, сколько и чего имеет противостоящий противник на участке предстоящего наступления, ибо не раз с карандашом в руках считал, пересчитывал, анализировал все те сведения, которые стекались в штаб фронта. Уходя, предупредил Романовского, чтобы ни к кому не обращался ни с какими вопросами. Только к нему самому, если дополнительно потребуется какая-либо справка, да еще к начальнику артиллерии фронта генералу Д. Б. Дегтяреву, коль скоро интересующий вопрос будет по части артиллерии. Дегтярев одним из первых был посвящен в планы командующего, поскольку от артиллерии во многом зависело, как пойдет операция с самого начала.

Через трое суток Романовский сообщил командующему фронтом по телефону о готовности доложить свои соображения. Мерецков пришел к нему, рассмотрел карту с нанесенным на нее решением, заслушал устный доклад, кое-что уточнил. Потом, подводя черту всему, о чем думали в эти дни и говорили, сказал:

– Все запомнил твердо, Владимир Захарович?

– Запомнил.

– Вот и хорошо! – С этими словами взял карту, сжег ее тут же в землянке. – Теперь поезжай в свою армию и готовь ее к бою!

Это означало, что соображения командарма он, командующий фронтом, принял и одобрил. Теперь предстояла подготовка к их реализации в недалеком будущем.