Тюремные дневники, или Письма к жене

— Чего это ты сегодня такой веселый? — вдруг спрашивает его Вася.

— Укололся, что ли? Или колес наглотался? Ты, может, не к адвокату на днях ходил, а к куму? И он тебя там в оперчасти чем-то угостил? У тебя, я вижу, и зуб больше не болит?..

(Цыган последнее время сильно мучился с зубами.)

Н-да!.. Любопытная мысль… Очень любопытная!.. Цыган и вправду сегодня какой-то необычный. Таким я его еще никогда не видел. А статья-то у него, между прочим, наркотики. Он, конечно, говорит, что все это подстава, и сам он никогда ничего, кроме анаши, не пробовал — но кто его знает? Все так говорят. Если он действительно наркоман, то… Вызывает его, скажем, кум… Да и зубы у него, действительно, как-то странно вдруг прошли…

Впрочем, и с самим Васей-то, с другой стороны, тоже далеко не все ясно. Его тоже можно бы кое о чем порасспросить. К примеру, чего это ты сегодня такой умный? Где тот комичный и безобидный гоголевский Перерепенко? Куда он делся? Вася вдруг словно маску сбросил! Разом!

Совершенно другой стал теперь человек! Такое впечатление, что у него даже и физиология изменилась! Есть («кушать»), к примеру, он вообще почти перестал. Я специально следил.

В общем, бред какой-то получается! Мистика. Фильм ужасов. Зомби и вурдалаки! Переселение душ. Пришли злые волшебники и души из людей вынули. И кровь выпили. Хотя, впрочем, душу-то у нас здесь и так каждый день вынимают. И кровь пьют. Без всякого волшебства.

Ладно, надо будет все это на досуге обдумать. Осмыслить. Поглядим еще, что завтра будет. А сейчас уже и спать пора. (Если утром не проснусь — значит, упыри съели! Не поминайте лихом!)

Р.S. Да, чуть не забыл! Получил вечером маляву от Вити. Сам, блядь, как пацан на решке стоял! (Оказывается, ничего сложного.)

Костю на этап все-таки не отправили!! (Слава богу!) На общак забили, в 105-ую хату. Ну, он там теперь живет вообще, как король! Труба, водка, травка, шконка лучшая — все это без проблем! Он там чуть ли не за смотрящего. В авторитете, короче. В натуре! У Вити — примерно то же самое. «Мы, Серег, пока после нашей хаты отсыпаемся. Это мы там сами на решке стояли, а сейчас мы просто заняли свое место. Как нам и положено». Понятно. Это только у нас здесь они на решке, как мартышки скакали. А там у них для этого шестерки есть. Ну и отлично!

Лично я за них только рад. Дай им Бог!

15 мая, четверг

Матерь Божья! Пресвятые угодники! Оказывается, я жил все это время в одной камере с Дон Жуаном и Казановой! Который к тому же является актером кино, профессиональным танцором, виртуозом-гитаристом и поэтом! Плюс непревзойденным исполнителем романсов. И еще по совместительству цыганским бароном. (Точнее, одним из главных цыганских авторитетов. Баронов формально у цыган нет.) И все это — наш Цыган! В одном лице. Прошу любить и жаловать!

Понарассказывал он сегодня столько, что у меня просто голова кругом пошла! Поэтому всего лишь попытаюсь хотя бы восставить по памяти его рассказ, практически без всяких комментариев.

— Национальность у меня — наполовину цыган, наполовину француз. (Француз — отец.) Рос я до шести лет в таборе. Фамилия у нас среди цыган очень известная и уважаемая. Все нас знают. Меня на все сходки приглашают в первую очередь, и я разбирал очень большие дела цыган.

У нас же нет такого: сдать в милицию. У нас все решает сходка, цыганское собрание. Вообще у нас в принципе очень много схожего с воровскими обычаями. Скажем, дал ты в долг. На месяц. Месяц проходит, другой — тишина! Ну, звонишь: так, мол, и так. Не можешь, брат, денежки отдать? А то у меня сейчас у самого проблемы! Он тебе отвечает: «Извини, сейчас не могу. Отдам через месяц». — «Хорошо.

Вот срок — даешь слово?» — «Даю!» А у цыган слово дал — пиздец! Его нельзя нарушать! Ладно. Месяц проходит — денег нет. Все! Собираешь сходку. Ты своих представителей выставляешь, он — своих. От них по одному человеку отходят и обсуждают дело. Потом выносят решение.

«Срок тебе три месяца, заплатишь с процентами столько-то. Обещаешь?»

— «Обещаю!» И божится при этом специальной божбой, которую нельзя нарушать. А если нарушает — все, пиздец! Его опускают. Объявляют магирд о. Ну, не опускают, а ему не подадут руки ни мужчина, ни женщина. И денег не возьмут. И так у нас все проблемы решают.

Сходкой. И у нас, цыган, только бабками наказывают. Правда, кровь за кровь, у нас есть.

— Это грех, — замечает Вася.

— Да, грех. Но это у нас есть.

— Так сколько у тебя, Цыган, жен-то было?

— Эта двенадцатая. С ней я уже больше десяти лет живу. А с остальными — по два-три года. У меня все национальности были.

Украинка, венгерка, еврейка, греческой национальности, молдавской, румынской, болгарской, норвежской. Но с ней я мало жил. Она мне:

«Нет, я родителей не оставлю!» Все! Пошла на хуй. А любовниц сколько у меня было! Это вообще не сосчитать. Тысячи. Я вообще блядун высшей пробы. Проблядь! Я трахаться с десяти лет начал. Сам уж не знаю, как там у меня это получалось, но — да! С десяти лет! Зайдешь в сарай и… А так, у меня кроме жены было всегда две-три постоянных в труппе, плюс поклонницы постоянно… В день я раза три-четыре всегда трахался. Утром до двенадцати, днем в обед и вечером после концерта, когда киряешь. Это всегда. Вообще все актеры бляди! И мужчины, и женщины. Вечером после концерта кир и обязательно трах. Без этого нельзя.

— И что же, у тебя двенадцать штампов в паспорте?

— Нет. В паспорте шесть или семь. Остальные — цыганским браком.

— А что это такое?

— У нас, если привел девушку в дом, и мать благословила — все!

Она твоя жена. Приходя в дом, молодая должна сразу стать на колени.

Мать спрашивает: «Родители знают?» — «Знают». — «Ну, живите!»

Благословляет — и все! Она твоя жена. Никто с этого момента не может сказать, что она блядь или еще чего. Она жена. Но если не встала, скажем, на колени — пиздец! «Все, девочка. Не надо нам никаких ваших колен — идите домой». И все!

У меня мать говорила: «Женщины — бляди. Но есть хорошие бляди!» Я вот, блядь! Я своих жен люблю и чужих не забываю. Я, если женщиной недоволен, я ей говорю: «Ах ты, блядь! Сука ебаная, прошмандовка!» А последнее слово у меня — тварь! И после этого — все!

— А первый раз ты когда женился?

— Первый раз? Мне тогда семнадцать лет было, ну и ей столько же.

Она еще девочка была.

— Ну, понятно, в семнадцать лет еще не рабочая! — замечает Вася.

— Красивая-красивая! Но никому не давала, не гуляла ни с кем. А я жениться вообще-то не собирался, только трахнуть ее хотел.

— Ясное дело! — опять комментирует Вася.

— А потом вижу, что иначе никак нельзя, говорю: «Давай, я на тебе женюсь!» Она, конечно, согласилась, и родители ее с радостью согласились. Они же у нее бедные были, а у меня такая фамилия! Им, конечно, лестно было. Ну, привел я ее домой, мы и поженились. Стол собрали, как положено. И ровно неделю я с ней прожил. А потом разошлись.

— А поклонницы-то у тебя откуда брались?

— После концертов. Я пел, на гитаре играл, танцевал здорово.

Костюм у меня был: белые лаковые сапоги, алые вишневые шаровары и черная рубашка в камнях, в звездах. Волосы до плеч. Романсы пел — люди плакали в зале! Честно тебе говорю. «Пара гнедых…» я пел — это пиздец! Чувихи сразу на хуй падали. Я всегда визитку наготове держал. Выходит она на сцену поздравлять с цветами, а я ей сразу карточку: «Пожалуйста, после концерта позвоните!» Обязательно позвонит! Все звонили. У меня тогда зарплата шесть тысяч рублей в месяц была. Представляешь, какие это тогда деньги были! В семидесятые-восьмидесятые годы! И я все пропивал и прогуливал. В «Националь» заходишь: «Будем гулять! Сколько надо, чтобы закрыть ресторан? Две тысячи? Бери!» Всех выгоняют, объявляют санитарный день какой-нибудь, и гуляем! Сколько у меня случаев разных в жизни было — книгу можно писать! Помню, в номер завел администратора филармонии. Красивая молодая телка. А у меня была любовница в труппе. Костюмерша. Врач по образованию Я ее постоянно ебал. И она все время за мной следила и жене стучала. Чтобы я других не имел. И эта сучка увидела, как я в номер зашел и сразу к жене побежала. «Он в номере!» А у меня пояс был серебряный. Ну, в костюме. Он громко стучал, когда снимаешь. Только я снимаю — жена в дверь стучит. А эта сука ей говорит: «Он там!» А я все слышу. Ключ изнутри сунул, она открыть не может. «Открывай! — кричит. — А то хуже будет! Я слышала, как ты пояс снимал!» Я говорю: «Ты уйди, не позорь меня! Я трахаться не буду, просто сейчас выведу ее и уйду». Уж открытым текстом говорю. А сам думаю: «Надо выебать побыстрее, а там уж будь, что будет!» Ну, жена ушла. Я этой сразу: «Давай быстрее!» Выебал, вывожу из номера, а жена — такая была суровая женщина, полька из западных украинок — с чайником! Я еле чайник успел перехватить. «Ах ты, блядь! — кричит. — Так вот ты почему с ним всегда на первое сиденье рядом садишься!» Или в Иркутске, помню, две телки были. Мы в Ленинград звонили постоянно, а пока соединяют, телефонистке говоришь: «Девушка, я артист такой-то». — «Ой!» — «Хотите на концерт прийти? Приходите в семь туда-то (а концерт в семь тридцать)».