Ромен Гари, хамелеон
Ромен Гари, хамелеон читать книгу онлайн
Ромен Гари (Роман Касев, Фоско Синибальди, Шайтан Богат, Эмиль Ажар) — личность в литературе уникальная. Он единственный дважды получил Гонкуровскую премию и этим заставил говорить о себе весь мир. Русский читатель познакомился с его творчеством в 1988 году, прочитав роман Эмиля Ажара «Вся жизнь впереди». Тогда в предисловии писатель предстал сыном «московской актрисы», которая в 1921 году увезла его из России. О Гари ходили легенды, которые он сам предлагал читателям в своих произведениях, играя фактами, словно факир.
Эта книга впервые открывает правду о жизни великого мистификатора: здесь он писатель, сценарист, дипломат, летчик, участник движения Сопротивления… и страстный любовник, о котором мечтали многие женщины.
Роман-биография удовлетворит вкусы любого читателя: разножанровость и закрученность интриги нередко не уступают романам самого писателя, а многие факты заставят по-новому взглянуть на хорошо известные произведения Гари-Ажара и перечитать их еще раз.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Авианалет на Лондон 10 января 1941 года оставил огромную воронку на месте стоявшего здесь здания.
Встречая на улице военного во французской форме, англичане приветствовали его: «Да здравствует Франция!».
В «Обещании на рассвете» Гари рассказывает, как попал в женскую ловушку и стрелялся с польским солдатом в коридоре лондонской гостиницы. Об этом романтическом приключении ничего не говорится в его личном деле, и ни один из доживших до этого момента пилотов «Лотарингии» не помнит ни о чем подобном. Еще один выдуманный Гари случай, фигурирующий в романе «Ночь будет спокойной», произошел якобы в августе 1940 года. Возмущенный тем, что им не позволяют участвовать в боях до тех пор, пока не будут созданы специальные французские подразделения, он вместе с товарищами решил убить майора Шенвье, которого они считали ответственным за эту ситуацию. Приехав в Одихэм с инспекцией, Шенвье якобы согласился участвовать в тренировочном полете. Друзья сговорились разыграть неполадку двигателя, убить Шенвье и покинуть самолет, все объяснив тем, что, спасаясь, майор прыгнул с парашютом, который, увы, не раскрылся. По словам Гари, замысел не был приведен в исполнение: когда машина поднялась в воздух, Гари, на которого была возложена задача, передумал, едва увидев грязные босые ноги жертвы. В 1969 году эта история появилась на страницах журнала «Лайф» {274} с дополнительными подробностями: теперь Гари утверждал, что едва не попал под военный трибунал «за покушение на командующего одной из эскадрилий наших военно-воздушных сил».
Конечно, в деле Романа Касева нет ни слова об этом инциденте.
Боевая эскадрилья «Топик» стала первым подразделением, которое в 1940 году возобновило борьбу. Холодным утром 18 октября Гари сел в Глазго на борт теплохода «Эрандел Касл» водоизмещением в 17 000 тонн, принадлежавшего компании «Элдер Демпстер». Здесь, помимо личного состава эскадрильи, находились гражданские лица и пятьдесят шесть женщин, также вступивших в ряды вооруженных сил. На выходе из устья реки Клайд мимо судна пронеслась торпеда, но, к счастью, его не задела.
Гари плыл вторым классом. Теплоход сделал остановку в Гриноке, а на следующий день был уже в открытом море. Предстояли одиннадцать дней плавания по водам, в которых кишели немецкие подлодки. Несколько человек на борту носили аристократические фамилии: младший лейтенант Клод де Лярош, лейтенанты Ги и Морис дю Буарувре, капитан Астье де Вийят, лейтенант Пьер Тассен де Сен-Перез, лейтенант де Ламезаннев. Возможно, именно это обстоятельство побудило и Ромена Касева прибавить частичку «де» к своей фамилии. В Банги, куда они прибыли 15 февраля 1941 года, он вновь изменит имя, взяв псевдоним Гари де Касев.
В эскадрилье «Лотарингия» находили отражение самые разные взгляды на общество и политику. Здесь сошлись коммунисты, социалисты, монархисты. Юдофобские настроения присутствовали, но многих евреев-добровольцев, среди которых Жозеф Кессель, Бернар Строен, Пьер Луи Дрейфус, Пьер Мендес-Франс, Уолтер Левино, Бернар Берко, Жан-Клод Фишов, Ромен Касев, охотно принимали в ряды «Свободной Франции», и для остальных эта тема была постоянным поводом для юмора.
«Антисемитизм присутствовал только в виде шуток. Мы были участниками „Свободной Франции“, это было нашей единственной верой», — вспоминает Робер Бимон.
Уолтер Левино, также служивший в ВВС «Свободной Франции», пишет в своей автобиографической книге Cabin Boy:
Что это было — застенчивость, стыд, подозрительность? Мы никогда не говорили, что мы евреи. Известно, что французская армия традиционно отличалась антисемитизмом; не избегла этого и «Свободная Франция». В то время как вовсю шла борьба с нацизмом, в Лондоне, в кругах, близких к де Голлю, генеральный штаб по-прежнему называли «гетто», ведь там, по расхожему мнению, отсиживались одни евреи, укрывавшиеся от военной службы. К своему стыду, я, как и мои друзья-гои, тоже всегда говорил вместо «генштаб» «гетто» и не видел в том ничего предосудительного {275}.
Личный состав боевой эскадрильи «Топик» был очень разнородным: мужчины от восемнадцати до сорока пяти лет представляли все слои общества: инженеры, учителя, директора заводов, почтовые служащие, механики, чиновники. И если на земле четко соблюдалась субординация, то в воздухе пилотов эскадрильи связывал дух товарищества и братства.
В 1943 году по «Радио Париж» об участниках «Свободной Франции» говорили как о «сборище шпаны, растленных евреев, наемников, жаждущих платы и почестей». Поль Моран сожалел, что Шарля де Голля «окружают коммунисты и евреи» {276}, да и сам де Голль в 1940 году признал: «За меня выступают одни „понаехавшие“»…
Судно с французами сопровождали четыре эскадренных миноносца: эта мера была принята потому, что в последние дни немцы потопили несколько кораблей. Центром жизни на борту были девушки в форме, которые в затемненное время соглашались на романтические прогулки по палубе. По мере приближения к тропикам солдатам в колониальной форме становилось так жарко, что в середине дня они либо спали, либо ныряли в бассейн.
Когда темнело, Гари уединялся и думал о матери, у которой был рак желудка, жила на инсулине и при этом в любой момент могла быть арестована и депортирована во французский концлагерь. Желая доказать, что надежды, которые она на него возлагала, не были напрасны, он начал сочинять, но не отчет о боевых подвигах, а фрагменты эпопеи о польском Сопротивлении, действие которой разворачивалось в литовских лесах.
Ромен Гари поразил читателей «Цветов дня» историей с письмами, которые его мать якобы написала, когда уже знала, что обречена, и поручила подруге из Швейцарии регулярно отправлять их сыну после своей смерти. Ухаживавшие за ней Сюзанна и Сильвия Ажид действительно видели, как Мина, лежа в кровати, размашисто и неровно пишет карандашом послания Ромену в маленьких блокнотиках и хранит их в тумбочке. Она не сомневалась, что ее сын вернется с войны невредимым и станет великим человеком. Но история, по словам Сюзанны, была совершенно иная: наоборот, это Ромен заранее написал сотни недатированных писем на случай, если его убьют. О своей художественной выдумке он со смехом говорил так «Да, таким образом я заставил женщин всплакнуть!» Возможно, идею ему подсказал «Подвиг» {277}, один из девяти романов В. Набокова, написанный на русском языке. Главный герой Мартин Эдельвейс, верный, но неудачливый поклонник Сони, решает тайно проникнуть на территорию Советского Союза, где его наверняка ждет смерть. Но если вдруг это сомнительное предприятие увенчается успехом, он просит своего друга и соперника Дарвина, тоже отвергнутого Соней, посылать его матери открытки, которые он заранее заготовил, чтобы она не волновалась.
Как и романтик Мартин, герой книги, Гари искал себя. Он тоже дезертировал из французской армии и преодолел множество опасных препятствий, до того как примкнул к движению генерала де Голля и был готов встретить смерть лицом к лицу.
Самоотверженность Гари объяснялась омерзением, которое вызывало в нем крушение Франции. В «Цветах дня» он напишет:
Если бы не война, во Франции он наверняка жил бы тихо-мирно: праздновал бы День взятия Бастилии, призывал к соблюдению прав человека на собраниях Общества взаимопомощи. Июнь 1940 года сделал его ничтожеством, но он еще за что-то цеплялся, он надеялся, что всё ограничится танками. Желтая звезда, комиссариат по делам евреев и облава на зимнем велодроме, проведенная полицейскими во французской форме, его доконали. Это было вполне естественно. Он начал свое знакомство с Францией по книгам и долгое время только слышал ее издалека, как зов рожка в глубине леса. Даже получив французское гражданство, даже живя в Париже, он продолжал его слышать. Но звук внезапно оборвался. Он уже ничего не понимал. Он всматривался в лица настоящих, коренных французов, но и они, казалось, тоже перестали что-либо воспринимать.
