По военным дорогам отца

13 октября части 1-й дивизии Вампу бросились на штурм. Артиллерия, руководимая советником Гилевым, засыпала крепость снарядами. Мощными ударами ей удалось к концу дня разрушить Северные ворота, но противник выставил против ворот два станковых пулемета и преградил путь. Непосредственно у крепостных ворот было обнаружено еще одно препятствие в виде забитых в землю заостренных бамбуковых колышков и гвоздей, покрытых ядом. Но и это не смогло остановить штурм. На следующий день он возобновился с новой силой. Под вечер 4-й полк, сбив пулеметы, ворвался через Северные ворота в крепость. Вскоре она полностью сдалась. Национально-революционная армия двинулась вперед. [154]

Б документах того времени главный военный советник В. К. Блюхер давал высокую оценку боевым качествам бойцов НРА: «Несмотря на неразвитость, безграмотность большинства солдат, они быстро усваивают требуемое от них. Солдат быстро постигает премудрость владения современным оружием. Необычайно терпелив ко всякого рода лишениям похода… Смело и бесстрашно идет в бой. Когда снаряд и пуля перелетают через голову, он проявляет замечательное спокойствие. В обороне он спокоен, в атаке храбр. С поля боя уходит лишь тогда, когда показывает пример офицер. Именно офицерам главным образом обязана китайская армия той плохой репутацией, которая за ней установилась» {128}.

Характерен и такой отзыв отца: «Солдаты, младшие офицеры и некоторые военкомы отличаются не только теми качествами, которых недоставало у старших начальников, но и своей редкой доблестью, имея противника не менее пяти человек на одного… 1-й полк, лишь слегка, поверхностно тронутый политработой, показал, что стремящийся к своему национальному освобождению китайский народ в непродолжительном времени выдвинет на свою защиту такую армию, перед которой иронические реплики смолкнут и заменятся восхищением у друзей китайского народа» {129}.

В конце лета 1925 года отец серьезно заболел. «К большому сожалению, - сообщал Наркоминделу СССР Л. М. Карахан, - Галину приходится уезжать из Кантона, ибо он совершенно разболелся и его дальнейшее пребывание там абсолютно невозможно. Упускать его из Китая было бы очень жаль, ибо он соединяет в себе, как никто из других работников, качества военного и политика. Он очень хорошо приспособился и ориентируется в китайской обстановке, у него поразительное чутье, которое в самые трудные минуты давало возможность ему нащупать правильное решение» {130}.

Во второй половине сентября, находясь уже на севере Китая, в Калгане, отец вслед за очерком военных событий «Гуандун» пишет директивную статью «Перспективы дальнейшей работы на юге, или Большой план [155] военной работы гоминьдана на 1926 г.», в которой приходит к выводу:

«Поскольку сейчас политическое и военное положение гоминьдана в Гуандуне не вызывает опасения и поскольку вопрос о ликвидации Дэн Бэньина, или Юго-западного фронта, и уничтожение остатков (войск) Чэпь Цзюн-мина, или Восточного фронта, особых трудностей не представляет…, постольку теперь своевременно поставить вопрос о расширении сферы влияния гоминьдана к северу и выходе его на политическую арену в Средний Китай… Теперь не только возможно, но и необходимо в интересах национально-революционного движения возродить идею Северной экспедиции и вооруженного выхода на Янцзыцзян… Эта Северная экспедиция может быть осуществлена в начале второй половины 1926 г.» {131}

К этому времени главный военный советник постарался вернуться в Китай после длительного лечения в СССР. В проекте плана Северного похода, разработанном в его отсутствие, предусматривалось одновременное наступление против двух основных группировок неприятельских войск. Блюхер с этим не согласился, доказывал необходимость разгрома основных противников поодиночке.

«С первых же дней после приезда и все последующее время, - писал он в докладе от 5 июля 1926 года, - я ставил задачей изменить этот план и ограничить операцию пределами провинции Хунань. После многих совещаний мне удалось 23 июня добиться у них (китайских генералов. - В. В.) согласия на изменение плана и отказа от немедленного движения в Цзянси».

Надо пояснить, что серьезнейшая схватка за рациональный план операций, которую пришлось выдержать отцу, отнюдь не была случайной. Он руководствовался задачей скорейшего торжества революционных вооруженных сил, а верхушка китайского командования исходила из узкоэгоистических интересов.

Новый план похода был составлен по настоянию главного советского военного советника, который доложил его на заседании Военного совета 23 июня. Целью военных действий было объявлено взятие Ухани, «гнезда приспешника империализма» У Пэйфу. В дальнейшем [156] предусматривалось соединиться с народными армиями {132}.

Выполнив эту задачу, войска НРА перебрасывались на восток для разгрома другого милитариста - Сунь Чуань-фана и освобождения Цзянси и ряда других провинций. Затем армия переходила в наступление на север, имея целью разгромить остальных милитаристов и освободить Пекин. Этот план сочетал в себе военное искусство с весьма трезвым учетом политических моментов.

«Северный поход был начат НРА в исключительно трудных условиях: стояла жестокая жара, свирепствовала холера. К этому присоединилось невероятное бездорожье - узкие тропы, бегущие среди рисовых, залитых водой полей…

12 июля 1926 года Л. М. Карахан сообщил в Москву: «Если действительно в течение ближайшей недели Чапша и вся провинция к северу от Чапша будет занята кантонскими войсками… то это даст чрезвычайно большие результаты и здесь, на севере, это будет новым тяжелым ударом по У Пэйфу, который может свести его совершенно на нет» {133}.

Первым крупным успехом НРА стала победа в боях под городом Лилином. Затем была занята Чанша. Освободив провинцию Хунань, войска НРА стремительно двинулись к одному из крупнейших центров Китая - Ухани.

Части НРА несколько раз бросались в штыки и штыками же отбивались. Утром 27 августа они собрали все свои резервы и вновь атаковали, чем и сломили противника, который начал быстро отступать. Когда узнали, с кем сражались, то даже страшно стало, Оказалось, что против 6 полков НРА дрались 12 полков врага. Зато результат оказался внушительный - половина сил врага была уничтожена.

После освобождения Ухани задача Национально-революционной армии состояла в том, чтобы успешно провести операцию против войск Сунь Чуань-фана - правителя провинции Цзянси.

План Цзянсийской операции, прекрасно разработанной Галиным, полностью приняли. Приказ о наступлении, составленный им с подробными указаниями задач [157] каждому корпусу, предусматривавший даже возможные варианты действий противника, был переведен на китайский язык. Главный военный советник предлагал избегать направления больших сил в лоб укрепленных позиций, а искать решения в обходе их и фланговых ударах.

В конце октября начался второй этап Северного похода.

«Войска Сунь Чуапь-фана дерутся отлично, - писал в те дни Блюхер. - Они отличаются от нас внешним видом, рослостью, хорошо снабжены, имеют много пулеметов и орудий. Несмотря на огромное техническое и численное превосходство, наша южная мелкота ведет себя в бою выше всяких похвал… Победу покупаем исключительно упорством, штыком и ночными атаками…

Армиям Сунь Чуань-фана и собственно цзянсийским войскам окончательное поражение нанесено 5 ноября. Окруженные с юга и севера остатки войск разоружены 9-го. Взято около 40 000 винтовок, несколько десятков орудий и много пулеметов… Район Цзюцзяна и Наньчана запружен пленными, число их превышает 40 тысяч» {134}.

Вскоре войска IIРА вступили в провинцию Аньхуэй и к концу ноября 1926 года овладели ее столицей. Противник, не выдерживая мощных ударов революционной армии, начал отступать к Шанхаю и Нанкину.

Во время Шанхайской операции поступили вести о том, что пролетариат Шанхая поднял восстание. Войска Сунь Чуан-фана грозили жестокой расправой. Блюхер срочной шифровкой потребовал от В. П. Панюкова - Советника при командующем войсками Бай Чунси, действовавшими на Шанхайском направлении, скорейшего наступления для выручки шанхайских рабочих. Прекрасно зная реакционные убеждения генерала Бай Чуиси, он предложил завуалировать наступление оперативными соображениями {135}.