Записки солдата

В последних числах декабря наш полк, выбив немцев из укреплений, значительно продвинулся вперед. Деревни немцами были сожжены, штаб полка и тылы располагались в шалашах из еловых веток. Костры жгли только ночью, днем в целях маскировки огня не разводили. Присланное в декабре зимнее обмундирование выдавалось только бойцам и командирам, находившимся на передовой.

Стояла холодная зима. Как-то полк расположился на месте сожженной фашистами деревни, а на утро следующего дня на пожарищах мы заметили роющихся в замерзшей земле мальчиков. Дети рассказали, что живут они в шести-семи километрах от своей бывшей деревни, голодают, ночью пробрались сюда с целью отыскать ямы с картошкой. Нас собралось вокруг ребят несколько человек. Мы с трудом отыскали место, где была спрятана картошка, помогли отрыть ее, выбрать из ям и доставили вместе с мальчиками к их семьям. Местное население бедствовало, жить было негде, продуктов не было. Мы проходили по зоне выжженной земли.

Новый год мы встретили в боях. Нас продолжительное время поддерживал дивизион корпусной артиллерии, состоявшей из 152-миллиметровых пушек-гаубиц. Дивизионом командовал майор Никодим Иванович Шманцер (теперь полковник в отставке, живет в Минске). Накануне Нового года дивизион менял огневые позиции. Командир одной батареи, старший лейтенант Пономарев, награжденный орденом Ленина, выделил часть людей и повел их по лесной тропе готовить новые позиции. Проникшая к нам в тыл группа фашистов сделала засаду. Не подозревая об опасности, артиллеристы неожиданно попали под огонь. В завязавшемся бою погибло несколько человек, в том числе и командир батареи.

Но и мы не остались в долгу. 29 или 30 декабря из деревни Карманиха, занятой немцами, к нам пришли два крестьянина. Они рассказали, что в школе на окраине их деревни для встречи Нового года немецкие офицеры готовят елку. Командование полка вместе с командиром артдивизиона решило в ночь под Новый год ударить из орудий по школе. Ровно в 12 часов ночи наша артиллерия открыла беглый огонь по школе. Снаряды ложились исключительно точно. Когда полк через несколько дней занял деревню, у школы мы обнаружили несколько десятков свежих могил с березовыми крестами. По рассказам местных жителей, раненых фашистов было еще больше.

Декабрь 1941 года стал первым месяцем общего наступления Красной Армии по всему фронту. Мы радовались разгрому немцев под Москвой, Ростовом, Тихвином. Это были наши первые крупные победы. Мы ежедневно с нетерпением ожидали вечера, чтобы услышать голос Левитана, рассказывающего о новых победах на фронтах. С большой радостью мы передвигали флажки на карте все дальше и дальше на запад.

Наш фронт освободил города Калинин, Старицу и сотни населенных пунктов. Он продвинулся вперед более чем на сто километров.

В первой половине января 1942 года на правом фланге нашей армии вступила в бой вновь прибывшая из тыла 4-я ударная армия. Прорвав фронт противника в районе озера Волго, она быстрыми темпами наступала в направлении железной дороги Осташков — Андреаполь — Торопец. Наша дивизия 14—16 января завязала бой за Селижарово и взяла его. Наш полк наступал в первом эшелоне дивизии. Очень сильные бои развернулись в районе реки Большая Коша, по занятии которого дивизия получила направление на Ольхово, Ям-Столыпино, Якунино и дальше от станции Земцы на город Белый.

Немцы упорно цеплялись за населенные пункты, всеми силами старались удержать их. Они изымали у населения теплые вещи: валенки, полушубки, платки и даже одеяла. На убитых мы находили надетые поверх шинели крестьянские полушубки, а вокруг шеи были обмотаны одеяла. Во многих деревнях фашистские вояки строили из снега толстые стены, а для прочности обливали их водой, создавая скользкие валы и подходы к ним. Фашисты заставляли местных жителей носить воду не только из колодцев, но из рек на значительное расстояние. Однако никакие уловки не помогли захватчикам.

Трудно было понять, где проходит линия фронта. Она причудливо изгибалась и изламывалась, то вклиниваясь на 100—150 километров в глубь вражеских позиций, то уходила далеко в наши тылы. Наши части стояли фронтом не только на запад, но и на юг, север и даже на восток. Мы нащупывали малейшие слабые места в обороне противника и атаковали его, прорывались в тыл и громили беспощадно.

Занимая оборону в районе станции Земцы, на участке только что перерезанной нами железной дороги Ржев — Великие Луки, один взвод 2-й роты нашего полка захватил небольшую, но господствующую высоту. Она находилась на 250—300 метров впереди. Несмотря на то что высота на три четверти в окружности огибалась немецкой передовой, а тыловое пространство простреливалось, взвод удерживал ее в течение двух суток, пока наши к нему не проложили в снегу туннель. Двое суток взвод не получал продуктов, но высоту не оставил. В дальнейшем она послужила трамплином для наступления на город Белый.

Справа от нас на 100—120 километров впереди вела бои 4-я ударная армия. Она находилась под Демидово, Велижем, а передовые части даже недалеко от Витебска. Слева под Ярцево и Вязьмой в полуокружении дралась 39-я армия. В районе города Оленино была окружена крупная немецкая группировка войск.

По реке Обша немцы создали глубоко эшелонированную оборону. Они стремились не только удержать Белый, но и прорвать наши позиции, чтобы выйти на соединение с фашистской группировкой под Оленино. Весь зимний период под Белым шли тяжелые бои. Весной, во время распутицы, бои несколько ослабли.

Ощущался недостаток продовольствия. В апреле приходилось иногда выделять по 15—20 человек из батальона для сбора щавеля и молодой крапивы, чтобы приготовить щи.

Весна, как и зима, была очень тяжелой. Людской состав пополнялся мало. Вооружения и особенно боеприпасов недоставало. Дороги очень тяжелые. Наш полк был укомплектован только на половину. Но победы нас ободряли. За зиму полк прошел по прямой более 120 километров и весной сорок второго года стоял на границе с Белоруссией.

Нас очень часто перебрасывали с одного участка фронта на другой. Полк побывал в оперативном подчинении трех-четырех дивизий, а к концу мая его переименовали в 238-й стрелковый полк и закрепили за 186-й дивизией, которой командовал подполковник Михаил Иванович Никитин.

Весной 1942 года под Оленино я впервые наблюдал залповый огонь наших чудесных реактивных минометов, любовно прозванных в народе «катюшами». Да, это была совершенно новая артиллерия, не похожая на известную нам ствольную. И даже не похожая на немецкий шестиствольный миномет, часто попадавший к нам в качестве трофеев. Как-то ночью батарея «катюш» с участка обороны нашего полка произвела залп, а через некоторое время на позициях врага бушевал огненный вихрь. «Катюши» обладали большой маневренностью по фронту и могли наносить удары там, где их не ожидали немцы. Пришлось бывать и на местах, где разорвались реактивные снаряды. Все живое было уничтожено. Поражаемость исключительная.

Май и июнь наш полк держал оборону в районе Нелидово — Оленино.

В июне нашу дивизию посетили командующий фронтом генерал-полковник И. С. Конев, член Военного совета фронта корпусной комиссар Д. С. Леонов, командующий 22-й армией генерал-майор В. И. Вострухов и группа инспектирующего командного и политического состава армии и фронта. Командующий фронтом побывал и в полку. Он интересовался нашей системой обороны, состоянием вооружения и обеспечением личного состава продовольствием и обмундированием. Как дивизия, так и полк особых замечаний о недостатках не получили.

На душе было веселее. В периоды затишья мы изредка слушали музыку и песни. Одна из таких песен запомнилась мне на всю жизнь. Это — «Синий платочек» в исполнении Клавдии Ивановны Шульженко. Пластинку с этой песней мы бережно хранили.

Мне песня «Синий платочек» представляется в плакате художника Жукова «Бей насмерть». В горящем городе на развалинах дома стоит пулемет «максим». Из него стреляет пожилой пулеметчик. На лице гнев и твердая решимость разбить врага. Справа от пулеметчика на кирпичной стене наклеен плакат с изображением молодой, красивой женщины, держащей на руках мальчика. На их глазах слезы, но нет страха. Они с презрением, гневом и возмущением смотрят на фашиста, приставившего к груди женщины окровавленный штык. На голове ее — синий платочек. Защищая мать, мальчик пытается отвести удар, и штык нацелен в детскую ручонку. Под плакатом надпись: «Воин Красной Армии, спаси!»