Летчики на войне

Прошла неделя, и районный центр Псковской области Красногородское, расположенный к северо-западу от Опочки, был освобожден. Тогда стало известно, как ночники выполнили боевую задачу. Они сожгли или вывели из строя десятки вражеских автомашин, взорвали ряд военных объектов.

В июльском небе не затихал гул самолетов 315-й истребительной авиадивизии, направлявшихся к окраинам Идрицы, Опочки, чтобы не допустить "юнкерсов" к полю боя. По нескольку раз в день взлетали и садились "яки" 832-го и 431-го истребительных авиаполков, а также лобастые Ла-5 171-го истребительного.

На пункте наведения командир дивизии полковник Литвинов слышал голоса командиров эскадрилий Соболева, Вишнякова, Ивлева, нового командира полка майора Александра Ивановича Халутина, принявшего полк у подполковника Орляхина.

Рядом с умудренными опытом летчиками Алексеем Нестеренко, Павлом Сузиком, Виктором Зориным, Николаем Ишановым сражались не менее опытные истребители, прибывшие на пополнение из высшей офицерской школы воздушного боя, и необстрелянные еще питомцы учебных тренировочных полков.

* * *

Большая нагрузка легла на плечи личного состава тыловых частей воздушной армии.

"Внимание аэродромам! Это первостепенная задача", - требовал в своем приказе заместитель командующего армией по тылу генерал-майор авиации П. Г. Казаков. К утру 10 июля надлежало подтянуть к переднему краю боеспособные резервные БАО со средствами материально-технического обслуживания, боеприпасами, горючим, продовольствием - всем необходимым для ведения боя.

Инженерные батальоны сосредоточивались: 55-й - в районе Новоржева, 81-й и 29-й - в районе Пустошки и были в готовности к быстрому продвижению вперед. В инжбатах создавались группы минеров (учитывалось, что противник минирует летные поля, взлетно-посадочные полосы, аэродромные сооружения).

Замысел был прост - сразу начать подготовку и восстановление аэродромов, которые займут войска. Более того, в район предстоящих боевых действий в тыл противника, к партизанам Себежского и соседних районов направлялись на легких самолетах офицеры тыла с целью найти аэродромы, организовать их подготовку для взлета и посадки самолетов.

Строительство аэродромов в условиях быстрого наступления наших войск производилось силами партизан и местного населения под руководством переброшенных за линию фронта изыскателей. Их деятельность возглавлял старший инженер отдела по изысканиям аэродромов инженер-капитан Василий Степанович Гарбузов. У него были надежные помощники из районов авиабазирования: инженеры по изысканиям Евгений Круковский и Павел Бабушкин, боевые командиры инжбата Сергей Крылов, минно-саперной роты Анатолий Кирюхин.

Дело трудное, рискованное, но необходимое. Правда, не всегда его венчал успех: у партизан не хватало шанцевого инструмента, приходилось обезвреживать множество мин и бомб, а все же ряд взлетных площадок удалось использовать. Важно было приблизить аэродромы к району боевых действий. Это требование командующего армией генерала Науменко всегда, а особенно теперь, настойчиво и последовательно осуществляли штаб воздушной армии, офицеры тыла.

Предусмотрительное решение начальника тыла положительно сказалось в дальнейшем на боевой работе авиации. Она не испытывала недостатка в аэродромах, вылеты производились без задержки.

Воины подразделений тыла работали самоотверженно, считая своим кровным делом помощь летчикам. Как радовались они, читая такие вот газетные сообщения о себе: "На днях представитель командования вручил медаль "За боевые заслуги" группе сержантского и рядового состава, отличившейся в обслуживании летных частей.

Среди награжденных трактористы Кудрик М. И. И Синица И. Ф., которые работают на тракторе с первых дней войны.

Правительственная награда вручена одному из лучших шоферов подразделения капитана Мельниченко - красноармейцу Мотила А. Ф.".

Трудной была жизнь солдата аэродромной службы на фронте. Зимой врагом номер один был снег, весной - непролазная грязь на полях, летом - пыль на полосах, осенью - вода в каждой рытвине.

Скромные труженики - поседевшие ефрейторы, отцы семейств, и безусые сержанты - укатывали дорогу в грозовое небо летчикам, ковали вместе с ними победу.

В подразделениях БАО справедливо считали, что большая честь выпала на их долю: кормить-поить, обеспечивать фронтовиков. По-детски радовались они благодарным улыбкам пилотов, поднося им в столовой ягоды, собранные на лесных полянах, необыкновенный шницель и ледяной в июльскую жару квас. Работники столовых - от добровольных стряпух Лизы Марковой и Маруси Полулях до дипломированных поваров ефрейтора Апащикова, младшего сержанта Роганина, кулинара первой руки Авдеева - не раз принимали благодарность летчиков.

Люди на войне запоминают не только тяжелые переживания, они помнят и доброе, светлое. Кто из фронтовиков мог забыть момент, когда гости из далекого Казахстана оделяли бойцов подарками - сладкими яблоками, пахучим мылом, кисетами с самосадом.

Запомнился "бытовой комбинат" майора Кондратьева, забота парторга Бурьянского, приглашающего на несколько минут, пока заправят самолет, в прохладную палатку у опушки леса послушать новые пластинки. Память сохранила облик местного брадобрея, сапожников и портных, готовых в любое время проявить свое искусство, если что-либо требовалось летчикам.

* * *

Настал вечер 12 июля 1944 г. На поля медленно опускались сумерки. Будто нехотя отъезжали со стоянок бензозаправщики и полуторки со стартерами, смывали с рук масло и копоть механики. Переваливаясь с боку на бок, заруливал в капонир последний "ил".

Только не стихала работа на командных пунктах. Здесь царила гнетущая тишина, табачный дым стоял стеной. В тягостном ожидании все смотрели на связиста, ждали - вдруг осветится его лицо улыбкой и раздастся радостный возглас: "Летит!"

Значит, кто-то не вернулся...

В 148-м истребительном авиаполку ждали Геннадия Серебренникова, чей сотый боевой вылет, двадцать пятый воздушный бой, десятый сбитый фашистский самолет и первую победу его ведомого Валентина Лысенко готовились праздновать в эскадрилье. Надежда еще теплится у командира полка, хотя час назад сюда, в землянку, приходил младший лейтенант Павел Новожилов, который летал в паре с Серебренниковым, и вручил рапорт: "Разрешите на фюзеляже моего самолета написать имя Геннадия, буду мстить за него беспощадно".

У штурмовиков генерал Рубанов чернее тучи. Все вокруг говорят шепотом и избегают произносить имя штурмана дивизии. Только сокрушенно покачивает головой начштаба: "Не уберегли".

Низко опустил голову Тавадзе. Неимоверных усилий стоило ему доложить комдиву о том, что произошло час назад в районе Зилупе.

Воронов прилетел на аэродром во второй половине дня и сразу направился в эскадрилью Тавадзе. Их связывала большая дружба, зародившаяся под Сталинградом, хотя штурман был значительно старше да и рангом повыше.

Поэтому оба обрадовались встрече после возвращения штурмана из длительной поездки на авиазавод, где выпускались штурмовики Ил-10.

Но командир эскадрильи изменился в лице, когда Воронов сказал:

- Пойду с вами на задание.

Он не раз совершал боевые вылеты в составе группы Тавадзе, и это всегда радовало. Только не сегодня.

- Ни в коем случае, Виктор Федорович. После такого перерыва в незнакомый район лететь опасно, да и вид у тебя просто-таки плохой. Придется отложить.

- Обязательно полечу, считай вопрос решенным.

- В таком случае разрешите, товарищ штурман дивизии, официально доложить: я не могу вас включить в свою группу. Вы не подготовлены и не в форме, - отрубил Тавадзе.

Тавадзе трудно было говорить в таком тоне, но он чувствовал, что надо обязательно отсоветовать другу лететь сегодня на задание. Не раз, бывало, капитан замечал в каком-нибудь летчике, включенном в группу, что-то неладное и отстранял его от полетов. И это было правильно: нельзя было зря рисковать.