Неизвестный Юлиан Семенов. Умру я ненадолго...

— Съезжу, — заставил себя усмехнуться Писарев, но понял, что просто так закончить этот разговор нельзя, он не имеет права, они почувствуют, что он неискренен с ними, они ж понимают, что произошло крушение его судьбы, не зря Стендаль говорил, что ему нужны ордена и кресты лишь для того, чтобы защищать свое искусство.

— Мне очень, конечно, больно все это, люди, — сказал он. — Я должен сегодня подумать обо всем происшедшем, и, видимо, мне предстоит принять какое-то решение, и, мне сдается, оно будет в известной мере крутым... И все-таки это мое решение будет исходить из вероятий второго пути, а это путь работы. Не кукситься, люди! Не станем давать повода для радости тем, кто этого ждет. До завтра.

...Потеряв сознание от рвущей боли в сердце, Писарев упал не сразу; он стоял еще, а потом, переломившись пополам, но мертвый уже, сделал несколько шагов, прежде чем обрушиться тяжело на асфальт, под колеса новенького «Жигуля».

...Судебно-медицинским экспертам предстояло еще выяснить, от чего наступила смерть пешехода, но Арина Станиславовна Назарова, только что защитившая кандидатскую диссертацию, ехавшая в «Арагви» на банкет, где ее ждал отец, Станислав Федорович Назаров, и друзья, была до выяснения обстоятельств задержана и препровождена в дежурную часть ГАИ Кунцевского района.

ПЬЕСЫ

ДВА ЛИЦА ПЬЕРА ОГЮСТА ДЕ БОМАРШЕ

(комедия)

Действующие лица:

Пьер Огюст де БОМАРШЕ.

ЖОЗЕФИНА, его жена.

ФИГАРО, его слуга.

ДЖЕРРИ СМИТ.

СОВРЕМЕННЫЙ ПИСАТЕЛЬ.

ЕГО ЖЕНА.

ЕГО СЫН.

ЕГО ЭКОНОМКА.

ЕГО ШОФЕР.

РЕЖИССЕР ВАН ТИФОЗИННИ.

СОВРЕМЕННЫЙ РЕЖИССЕР.

ДИН, представитель президента Франклина.

ШАРЛЕРУА, связник Бомарше.

ТЮРЕМЩИК.

АНРИ, директор театра.

ПРОДЮССЕР. МЕНЕСТРЕЛИ.

КОНСТУЛЬТАНТ № 1.

КОНСТУЛЬТАНТ № 2. АКТЕРЫ № 1, № 2.

Роли шофера писателя, его старого друга, консультанта № 1 и консультанта № 2, актеров № 1 и № 2, актрис № 1 и № 2, молодчиков № l, № 2 и № 3, курьера Ассоциации драматургов, арестованных в Парижском аббатстве, должны играть менестрели Бомарше.

Во всех картинах могут присутствовать менестрели, исполняющие песни и мимические сценки, которые должны помочь зрителю понять веселый нрав Бомарше. В зависимости от режиссерского решения, менестрели могут расположиться вместе с маленьким джазом по краям сцены, а могут вызываться действующими лицами из-за кулис.

Пьеса предполагает возможность заменяемости: истинный «Бомарше» может быть в чем-то похожим на современного «Писателя», появляющегося во второй декорации; жена Бомарше может быть женой Писателя; современный продюсер — директором театра Анри и так далее.

ПРОЛОГ

Луч прожектора освещает тот балкон, где обычно устанавливают свет. В луче света — два человека, один из которых держит у глаз подзорную трубу, внимательно наблюдая происходящее на сцене, которая пока что погружена в темноту. Оба человека — истинные джентльмены, в париках и камзолах.

ПЕРВЫЙ (не отрываясь от подзорной трубы). И этого человека называют гордостью Франции?

ВТОРОЙ. Да, милорд.

ПЕРВЫЙ. Гордость — понятие в чем-то аналогично серьезности, достоинству, а здесь... Кто сообщил вам, что этого суетливого коротышку чтят в Париже, да еще называют создателем французской закордонной разведки?!

ВТОРОЙ. Би-би-си передавало в программе «Глядя из Лондона»...

ПЕРВЫЙ. Соврут — недорого возьмут (протягивая подзорную трубу второму), полюбуйтесь сами...

Декорация первая

Номер в дешевой лондонской гостинице.

БОМАРШЕ и ДЖЕРРИ СМИТ.

БОМАРШЕ. Лапа, почему мне так хороша с тобой?

ДЖЕРРИ. Наверное, потому, что я шлюха. Тебе честно со мной: ты болтаешь, что хочешь, и любишь меня, как тебе нравится, и говоришь, чтобы я выметалась, когда кончается мое время.

БОМАРШЕ. Тебе, наверное, очень обидно, когда я говорю, что время нашего свидания истекло?

ДЖЕРРИ. Почему? Время ведь действительно истекло, а я могу заиграться. С тех пор как любовь стала моей профессией и я могу заниматься ею не таясь, в полное свое удовольствие, я перестала замечать время. Живу в ощущениях, а не в пространстве.

БОМАРШЕ. Странно. Когда в тюрьме мне говорили: «время вашего свидания истекло, Бомарше», сердце мое разрывалось от тоски.

ДЖЕРРИ. Если бы в тюрьме были кровати, как здесь, ты бы радовался этим словам.

БОМАРШЕ. Лапа, кто научил тебя острословию?

ДЖЕРРИ. Клиенты. Если бы кто-нибудь мог записать, как они говорят со мной, когда приходит время рассчитываться за любовь! Боже мой! Они торгуются за каждый луидор и говорят о том, что я «черствый эксплуататор собственного тела!» Старики, которые сами не могут эксплуатировать мое тело, упрекают меня в черствости! С тебя, между прочим, десять луидоров, Бомарше.

БОМАРШЕ. Так мало?

ДЖЕРРИ. Я бы вообще ничего с тебя не брала — за обаяние, — но тогда мне нечем будет расплатиться за гостиницу.

БОМАРШЕ. А если скажу, что у меня нет денег?

ДЖЕРРИ. У Бомарше нет денег? Ха! У Бомарше в Париже есть театр, слава, барский дом, а в Лондоне нет десяти луидоров для Джерри Смит! Давай десять луидоров, не то я поучу тебя острословию так, что на этот урок сбегутся все обитатели здешнего бардака!