Моя фронтовая лыжня

Вот такое неуютное и беспокойное хозяйство мы приняли на Гажьих Сопках.

Слоеный пирог

Лыжбатовцы недовольны, лыжбатовцы ворчат. Так догоняли свое "прославленное соединение", такие надежды возлагали на него! И дивизионное начальство приняло нас как будто радушно, пообещало использовать лыжников по назначению. А что же получилось на деле? Нас загнали в болото и дали участок обороны, как обычной пехоте. Чего доброго, опять прикажут штурмовать немецкие укрепления, как это случилось под Мясным Бором! А что же делать с лыжами? На кострах их палить, что ли?!

Лейтенанту Науменко и политруку Гилеву стало известно об этих настроениях. На следующий день они провели во взводах "разъяснительно-успокоительные" беседы.

Почему наш лыжбат спешился? И надолго ли?

Спешились не только лыжники. Заняли оборону в траншеях и многие эскадроны из кавкорпуса Гусева. Надо преградить путь противнику, напирающему с севера и юга. Иначе немцы отрежут 2-ю ударную от остальных армий Волховского фронта. И как только собьем немцев с Ольховского рубежа - кавалеристы опять сядут на коней, а мы станем на лыжи.

Как это получилось: справа у нас нет никаких соседей? Открытый фланг, что ли?

Это очень сложный вопрос. У нас не хватает сил, чтобы организовать сплошную оборону. Одна дивизия ведет бои у Спасской Полисти, другая - у Мясного Бора, третья - здесь, у Ольховских Хуторов... А ведь боевые дивизии нужны главным образом на острие прорыва, чтобы прорубаться вперед, к Любани.

...Так что от нашей третьей роты и до Спасской Полисти - это более десяти километров - никаких наших укреплений и постоянных частей нет. Это "окно" стерегут подвижные лыжные отряды из других ОЛБ. Очень возможно, что такой отряд потребуется и от нашего лыжбата.

А вдруг немцы попрут от Чудова в это десятикилометровое "окно"? Зачем им лезть напролом через Ольховку, которую обороняет целая гвардейская дивизия, если рядом свободный проход?

Этот проход только с виду свободный. Там такие незамерзающие под снегом болота, что напрямик по ним ни танкам, ни артиллерии, ни обозам не пройти. Пока что немцам удается засылать через это "окно" к нам в тыл только лыжные разведотряды.

...Более или менее надежная дорога от Ольховки к Чудову идет по правому берегу Керести через Ольховские Хутора и Сенную Кересть. Вот почему в этом месте немцы перегородили нам путь сильными укреплениями, вот почему на этом направлении с обеих сторон столкнулись крупные силы.

Оказывается, и у немцев есть лыжники?

Да, лыжники есть и у них. Скоро мы познакомимся с ними и померимся силами.

Науменко и Гилев перешли в соседнюю землянку. Первый взвод переваривает полученную информацию, дополняя ее и достоверными сообщениями, и непроверенными слухами, полученными по "солдатскому радио".

Беседа комроты и политрука в общем-то подбодрила нас. Есть надежда, что в Гажьих Сопках проторчим недолго. И в пехоту нас превращать никто не собирается. Даже имея наравне со "славянами" постоянный участок обороны, будем одновременно получать задания как настоящие лыжники.

И все же на душе у всех очень тревожно. Эту тревогу порождает чрезвычайно запутанная и опасная конфигурация этого участка фронта. В самом деле, вот какая картина вырисовывается, если местонахождение нашего лыжбата принять за начало координат.

Напротив нас, на сопке - немцы. Вправо - открытый фланг, через "окно" с севера на юг и обратно снуют немецкие лыжники. Далее на восток, по ту сторону "окна", - узкая полоса наших частей, штурмующих Спасскую Полисть с запада. На станции и пристанционном поселке засели немцы. С востока Спасскую Полисть опять блокируют наши.

Левее нас - стрелковые батальоны подполковника Никитина. А дальше на запад, на левом берегу Керести - опять немцы, они вклинились в нашу оборону с севера. За немецким клином - опять наши. Пехота и гусевские конники ведут бой за Красную Горку. Наконец последняя перемычка из фашистских дивизий, отделяющая нас от ленинградцев.

Вот какой получается слоеный пирог!

Разговоры в первом взводе о необычайно запутанной конфигурации линии фронта на нашем участке подытожил Философ:

- Во всей этой неразберихе одно ясно. Местные гады на Гажьих Сопках теперь спят крепким сном, забившись в мох, в торф и под коряги. А пришлые, фашистские, гады поверху ползают. Так надо двуногих гадов покрепче оглоушить и на веки вечные закопать в волховское торфяное болото рядом с гадами безногими.

Надо! Но как это сделать? Хватит ли у нас для этого сил и умения?

Не будешь думать вновь и вновь,

Коль за атакой - вновь атака,

Про жизнь и первую любовь,

Когда устал ты как собака.

Сергей Орлов. Перед атакой

Ведь самый страшный час в бою

Час ожидания атаки.

Сейчас настанет мой черед.

За мной одним идет охота.

Семен Гудзенко. Перед атакой

Перед атакой

Пока дело дошло до обещанных дальних рейдов, мы получили приказ, для выполнения которого лыжи явились бы только помехой. Вместе с никитинцами будем штурмовать Ольховские Хутора.

Это не просто название местности, оставшееся от столыпинских времен. Ольховские Хутора - и поныне существующее селение, в котором, в отличие от соседней Ольховки, усадьбы отстоят далеко одна от другой.

Несмотря на явно "пехотный" характер задачи, на этот раз мы восприняли ее как свою, лыжбатовскую. Дескать, тут совсем другое дело, чем у Мясного Бора. Там помогали "чужой" части, а здесь - боевая операция 4-й гвардейской. И впереди ясная перспектива: как только отбросим немцев к Чудову - перед нами откроется оперативный простор. Тогда и лыжи в ход пойдут.

Наши ребята даже шуточки отпускают:

- Значит, получается так: немцы - за хуторскую систему, а мы - против. Вот и схватимся друг с другом, начнем доказывать автоматами и ручными гранатами.

- Я еще со школы помню: столыпинские хутора - большое зло.

- А ежели вдобавок промеж хуторами фашистских дотов и дзотов густо нагорожено - это уж совсем поганое место на земле советской...

Но шутки шутками, а на душе у лыжников тревожно. На легкую победу рассчитывать не приходится. Каждый из нас понимает, какой крепкий орешек предстоит разгрызть...

Судя по рассказам никитинцев, узел "Ольховские Хутора" укреплен немцами еще сильнее, чем Любцы, Любино Поле и Земтицы. Здесь все есть, что мы видели у Мясного Бора, - и минные поля, и проволочные заграждения, и несколько рядов траншей, и густая сеть дотов и дзотов, и укрепленные подвалы. Но, говорят, по сравнению с околомясноборскими деревушками имеется здесь и новинка: на подходах к хуторам возведены высокие снежные валы, облитые водой. Это очень серьезное препятствие!

Так что 8-му гвардейскому, который попытался было овладеть этим рубежом, после ожесточенных боев удалось захватить всего два хутора. У немцев пока остается в несколько раз больше.

Появилась новинка и у штурмующих укрепления: так называемые удлиненные заряды. Железную трубку длиной в два метра и диаметром около пяти сантиметров наполняют пятью килограммами взрывчатки. Общий вес получается десять килограммов. По примеру никитинцев мы называем эти штуковины "бешеными сосисками".

"Бешеные сосиски" выдвигают на минное поле, подсовывают под ряды колючей проволоки, всовывают между звеньями спирали Бруно. И в нужный момент взрывают.

Короче, удлиненные заряды намного облегчают прокладывание проходов в укрепленной полосе. Особенно они эффективны при обезвреживании мин. От взрыва спаренной "сосиски" мины детонируют на два-три метра по обе стороны трубок.

Но снежно-ледяной вал удлиненными зарядами не одоь. Тут надо или из орудий прямой наводкой палить, или подрывать крупными зарядами тола.

Наш комбат решил на этот раз обойтись без сборных штурмовых групп. Менее подходящих для предстоящей операции лыжников оставили на Гажьих Сопках охранять позиции лыжбата. А то, что осталось в каждой роте, и составило отдельную штурмовую группу. В атаку их поведут сами командиры рот.