Прозрение

"Кавказ - могила для немецких солдат", - говорилось в агитпередаче. В ней содержался призыв "не опьяняться временными успехами", а подумать о своей жизни и о своей семье. "Здесь, на Кавказе, каждый аул, каждая гора, каждая скала и каждое ущелье станут вашей могилой!"

Большую работу по разложению войск противника проводили Военный совет и политуправление Черноморского флота. Член Военного совета дивизионный комиссар Н. М. Кулаков вникал буквально во все - от рассмотрения текстов листовок до их распространения морской авиацией.

Хочется отдать должное начальнику седьмого отдела политуправления флота батальонному комиссару Н. В. Краспопольскому, замечательному организатору и журналисту. За короткий срок он обеспечил издание свыше 400 различных листовок к немецким и румынским солдатам. Эти листовки были распространены более чем в 10 миллионах экземпляров.

Пропагандистские усилия политорганов фронта и флота по разложению вражеских войск на Кавказе способствовали успеху оборонительных сражений наших войск и, в частности, явились, как показывали пленные, "побудителями антивоенных настроений" некоторой части немецких и румынских солдат, их групповых переходов на сторону Красной Армии.

Кстати, до войны моряки не создавали отделов по работе среди войск противника, ссылаясь на специфику флота ("кругом вода"), но когда такая необходимость возникла, они их ввели. Вспоминается одна из встреч с Н. В. Краснопольским - в то время уже подполковником, - высоким, несколько сутуловатым, с простым и добрым лицом, на котором выделялись небольшие, но очень пышные усы. Рассказывая, Николай Васильевич то и дело поглаживал или подкручивал их.

- Под Севастополем мы были загружены до отказа, работали в напряженном, бешеном темпе, но нам приходилось учиться многому, хотя и получили кое-какой опыт еще под Одессой. - Он помолчал, подыскивая, видимо, какой-нибудь пример. - Вот, скажем, подбор действенной аргументации. Это была, пожалуй, наибольшая трудность для нас: противник-то оказался не тот, что под Одессой. К немецким солдатам, крепко оболваненным фашистской пропагандой, нужен был иной подход... Да, Начали мы с показа потерь, убеждая немцев, что они не окупаются достигнутыми успехами. Вроде бы верно? Но знаете, что нам сказал пленный офицер-тиролец, когда мы ему показали свою листовку? - Николай Васильевич лукаво глянул на меня и подкрутил левый ус. - Он сказал: "Напрасно вы начинаете с многозначных цифр наших потерь. Геббельс приучил нас относиться к большим числам с недоверием. Читаем мы его сводки о потерях русских, делим число на 4, а то и на 5 и говорим: вот это ближе к истине. Так отнесутся к вашим цифрам и прусские мармеладники или баварские пивовары - ведь их мышление прямолинейно, как дышло. Я не имею оснований не верить вашим цифрам, но я сделал бы иначе. Сначала я показал бы, сколько потеряла под Севастополем одна какая-то рота, потом другая, третья, назвал бы кое-какие фамилии убитых, а уже потом делал бы вывод, что не лучше обстоят дела и на других участках фронта. Вот тогда итоговая цифра вызвала бы большее доверие". - Изобразив в лицах свой разговор с тирольцем, Николай Васильевич серьезно закончил: - Добрый совет этого немецкого патриота, ненавидящего гитлеровские порядки, пошел нам на пользу. Наши листовки стали более убедительными, а всего под Севастополем политорганами было издано 250 листовок, информационных бюллетеней, газет, брошюр, открыток, писем, памяток, советов, обращений и другой печатной продукции...

Да, политорганы все более предметно старались вести идеологическую борьбу с врагом, обретали вкус к ней, если можно так выразиться. "Раньше мы этому делу не уделяли должного внимания... - прочел я спустя много лет в воспоминаниях одного из видных политработников генерал-полковника М. X. Калашника, а в то время начальника политотдела армии. - Но теперь (осенью 1942 года, - М, Б.) с каждым днем все больше убеждались в важности работы по разложению войск противника. И мы вели ее непрерывно, как бы ни складывалась обстановка на фронте, старались делать ее все более действенной"{46}. Действенной же она бывала тогда, когда политорганы занимались борьбой с конкретным, совершенно определенным противником. И происходило это, повторяю, все чаще и чаще. Политуправление Сталинградского фронта, например, обратилось к солдатам 513-го пехотного полка 295-й немецкой пехотной дивизии с листовкой "Кровью ваших товарищей обозначен ваш путь к Сталинграду!". В листовке говорилось: "С 10 по 20 сентября ваша дивизия потеряла 1600 убитыми и больше чем в два раза ранеными". Указывались непосредственные виновники потерь - командиры дивизий и полков - по званиям и фамилиям. (Впоследствии многие солдаты этой дивизии сдались в плен, стали антифашистами.)

Такого рода листовки говорили о многом: и о том, что политорганы изучают противника, используют по назначению добытые о нем сведения, и о том, что агитация находит отклик у солдат врага даже в период его наступления, и о том, наконец, что наши пропагандисты по-настоящему учатся работать с пленными. Таким образом, в летне-осеннюю кампанию 1942 года наша пропаганда на войска противника, действующие на сталинградском и Кавказском направлениях, приобретала все более конкретный, целеустремленный характер.

* * *

Ощутимее становилась "внешняя политработа" и на других фронтах. Свое воздействие на противника политорганы все чаще осуществляли путем концентрации сил и средств. Например, на Карельском фронте были созданы две звуковещательные батареи (по четыре окопные громкоговорящие установки в каждой). Развернутые с интервалом в 800-1000 метров, эти батареи в течение двух-трех дней одновременно вели агитпередачи в полосе немецкой дивизии. Тут уж, хочешь не хочешь, передачу приходится слушать: ее ничем не заглушишь. И немецкие солдаты слушали. Работа звуковещательных батарей, по мнению политуправления фронта, была более эффективной. К тому же выводу пришли и политработники Брянского фронта, сконцентрировавшие средства агитации против 56-й немецкой пехотной дивизии, по которой только что был нанесен удар в районе Волхова. В течение двух дней три мощные звуковещательные станции с земли и воздуха усиленно агитировали гитлеровцев сдаваться в плен. Появились и перебежчики, которые согласились выступать по "звуковкам".