Из Лондона в Москву (СИ)

21 января. Пятница.

С утренней почтой я получила письмо от Консула. Он советовал сдать билет на пароход «Аквитания», поскольку не надеялся, что моя виза будет готова к моменту отплытия в субботу. Я тут же позвонила папе, и он предложил немедленно поехать в «Counard Company» (пароходное агентство по продаже билетов) и уладить вопрос на месте. Я отправила телеграмму Вили (Willie Wavertree), чтобы он не привозил Маргарет Роузмэри (Rosemary Hall Walker – дочь Лорда Wavertree и Margaret Sheridan – Ред.) для прощания со мной перед отплытием. Затем я постаралась взглянуть на эту грустную ситуацию философски. Всё, что происходит со мной, независимо от моих желаний, в итоге оборачивается хорошей стороной. Я никогда не считала, что являюсь творцом собственной судьбы, поэтому спокойно принимаю любую ситуацию и с интересом ожидаю развития дальнейших событий. Вижу только два негативных момента во всей этой истории: во-первых, финансовые потери (и это не шутка), во-вторых, если мне отказали в американской визе, в дальнейшем я не смогу получить визу во Францию или Италию, поскольку правительства этих стран действую сообща. Меня угнетала перспектива остаться невыездной или иметь возможность посещать только Россию. В порыве отчаяния я написала сумбурное письмо господину Литвинову, в котором ругала Большевизм и всё, что с ним связано, и упрекала, что с момента отъезда из Москвы не получила ни одного письма.

В половине одиннадцатого в студии появился Лансбери, а вскоре пришёл Эвер. Я стала рассказывать им, что всё отменяется, и вдруг зазвонил телефон. Консул господин Скиннер сообщил: все проблемы улажены, и мне следует немедленно прибыть в Консульство, чтобы получить визу. Это был драматический момент. Лансбери немедленно поднялся и потребовал: «Сейчас же идите!». Он заявил, что в таком состоянии я не смогу нормально работать. Его забота и участие тронули меня, и я с сожалением прервала сеанс. А начало работы было многообещающим. Опять раздалась телефонная трель: на этот раз звонил Питер. Он предлагал без промедления ехать в «Cunard Company» и вернуть мои билеты. ("Conard Company" посчитает меня сумасшедшей). Ещё следовало отправить новую телеграмму Вилли и мчаться в Консульство. Пока мне проставляли визу в паспорт, сотрудник Консульства заметил: «Подозрительным было то, что во время вашего визита в Москву, госпожа Шеридан, вас не посадили в тюрьму. В этом – вся проблема!».

Я пригласила на ланч Лолу Харкорт, и вскоре в мой дом нахлынул поток друзей. Первой появилась тётушка Леония Лесли с Мэри Гросбару, Прицилла Аннеслей и Фредди Дуфферин. За ними приехали госпожа Красина, Боб Вильямс, Эверr, Френсис Мейнел, Коатес с женой, капитан Гринфил. Последними с шумом ворвались Освальд Бёрлей и Хазель Лавери, которые привели с собой молодого человека, недавно вернувшегося из Венгрии и засыпавшего меня вопросами. Что за день! Не собрав ни одной вещи в поездку, я вместе со всеми поехала в «Aunt Jennie’s» ресторан отмечать мой отъезд. Только поздним вечером я вернулась домой. Мне оставалось спать всего три часа: рано утром уходил мой поезд.

22 января 1921 года.

В восемь утра к моему большому удивлению на перроне вокзала я увидела собравшихся родственников. Это делает им честь! Тётушка Джейн и Порч, тётушка Леони и папа прибыли заранее и выражали почти неподдельную радость. Освальд Бёрлей тоже был здесь. В самую последнюю минуту перед отправлением поезда он неожиданно встретил старого знакомого, господина Макдермота, и поспешно представил его. Красавица Форбс Робертсон была передана на моё попечение своим отцом. Мама произнесла: «До свидания» тем же тоном, каким она обычно говорит «Спокойно ночи», как будто я еду не в Америку! Питер едет с нами до Ливерпуля. Меня постоянно клонило ко сну, ведь прошлой ночью спать почти не пришлось. Но как только я закрывала глаза, Дик прыгал мне на колени или кидался в меня чем-нибудь, смеясь и проказничая с Питером.

Оказавшись на причале и увидев четыре оранжевых трубы нашего парохода, Дик в восторге захлопал в ладоши и закричал: «Мамочка, спасибо, что взяла меня с собой! Спасибо!». В каюте нас уже ждала Маргарет, и все вместе мы отправились в салон, чтобы присоединиться за ланчем к Вили и Роузмэри. Маргарет очень привлекательна, но выглядела несколько бледной и осунувшейся. Было очень приятно видеть её снова здоровой, ведь в последний раз мы встречались после того, когда она перенесла аппендицит. Маргарет собиралась в Канны, с радостью ожидала эту поездку, но очень сожалела, что не может ехать с нами. Мне тоже жаль! Когда прозвучал сигнал, чтобы провожающие сошли на берег, мы ощутили себя школьницами, расстававшимися перед длительными каникулами. Но на этот раз Маргарет была единственной, кто не расплакался.

28 января. Суббота.

Накануне прибытия. В первый раз я посетила Америку в 1910 году. Как и тогда, я, вероятно, была единственным пассажиром на борту, сожалевшим, что путешествие на пароходе подходит к концу. В последнее утро, когда на горизонте показался Нью-Йорк, загадочный и манящий город, поражающий громадой небоскрёбов, на борту всё пришло в движение. Люди радовались и строили предположения, как скоро можно будет сойти на долгожданный берег. Я невозмутимо смотрела на приближающийся город, и во мне росло чувство грусти от предстоящего расставания с пароходом. Со мной всегда так: за неделю привязываюсь к новому месту (конечно, если оно близко мне по духу). Люблю море, шум волн, и этот большой корабль успел стать родным домом. Кто-то предпочитает вращаться в узком кругу близких по духу людей, а все остальные в расчёт не берутся, они – просто население. Пёстрая толпа. Кроме англичан и американцев существуют французы, русские, испанцы, итальянцы, японцы и китайцы. В нас сидит интернациональный дух. Кажется, только англичане и американцы способны находить общие точки соприкосновения. Французы замкнуты исключительно на себе. Это же относится и к испанцам. Что касается японцев, они ни с кем не общаются, и никто не общается с ними.

Вместе с нами на борту находится Лидия Лопухова, выдающаяся русская балерина, бегство которой буквально привёло к краху Русского балета в Лондоне. Она была украшением спектакля «Bontique Fantasque». Трудно представить другую исполнительницу этой роли: Лопухова незаменима! У неё типичное русское лицо: грустное и задумчивое. Теперь мне хорошо знакомы эти черты. Вижу эту миниатюрную женщину, одиноко стоящую у борта и смотрящую вдаль. Интересно, о чём она думает?

Один пассажир восточного типа осмелился спросить разрешения поговорить с ней. Лопухова величественно взглянула на него и в знак согласия кивнула головой. «Вы японец» - произнесла она. Но он её поправил: «Нет, китаец». Тон Лопуховой сразу же изменился: «Ах, как приятно!». И они начали непринуждённо беседовать. Лопуховой меня представил Кёхлер, американский морской офицер, состоящий на службе в Морском Департаменте. Прошлый год он провёл в России, конечно, (секретным агентом) в рядах армии Врангеля. Через него я познакомилась с Зиновием Пешковым, приёмным сыном писателя Горького, который тоже плывёт на этом пароходе. В Америке Зиновий Пешков – приёмный сын Горького собирается прочитать курс лекций на тему «Мир, каким я его вижу».

Если где-то поблизости есть русские или иностранцы, знакомые с Россией, я обязательно найду повод пообщаться. Мне так нравиться рассуждать о России и говорить с русскими людьми. Чем больше разняться их политические взгляды, тем интереснее.

На борту парохода я познакомилась с господином Филипом Гиббсом, который будет выступать с лекцией «Обстановка в Европе». Бедная Америка! Интересно, как воспримут это американцы, и к каким выводам они придут? Господин Эрнест Шаклетон, задумавший третью Полярную экспедицию, каждый вечер читал нам очень познавательные лекции. Кажется, ни о чём другом, кроме полюсов земли, он говорить не может. Эта идея захватила его целиком. Он только ею и живёт. В начале путешествия, не зная о его намерениях организовать третью Полярную экспедицию, я увидела этого человека, прогуливающегося по палубе и, глядя на его широкую спину, заметила: «Вот мужчина, который обязательно добьётся поставленной цели». Думаю, так оно и будет. От него, от Филипа Гиббса и от Пешкова я получила много новой информации, некоторые сведения даже обескуражили меня. Гиббс заявил, что каждый человек должен обладать мужеством. Но Пешков возразил: «В нашем мире нет такого понятия как мужество». Он пояснил, что есть трусость, а мужество – это на самом деле - излишняя энергия, которую излучают люди с повышенным интеллектом и отменным здоровьем!