На литературных тропах

Подвиг Ермака писатель видит не только в военной отваге и храбрости, но и приобщении огромных земель к России с целью их лучшего использования. Здесь нет и намека у Радищева на то, что Ермак в своих действиях поступал по указу Строгановых, что Сибирь была покорена «их иждивением». Радищев вопреки отдельным летописям и историкам, пытавшимся восхвалять Строгановых, подлинным героем истории в приобретении Сибири делает народ и его смелого представителя-вожака Ермака Тимофеевича.

Под лучшим использованием новых земель Радищев понимал развитие производительных сил страны, а вместе с этим и резкое улучшение положения жителей, населяющих этот край. Походы Ермака и Хабарова, экспедиция Беринга, смелое предприятие морехода Григория Шелехова Радищев оценивает как благородный подвиг, совершенный во имя расцвета своего Отечества.

Для Радищева представляется удобный случай «отдать справедливость народному характеру», сказать о русском народе то, что отличает его, и писатель говорит:

В этих словах, произнесенных Радищевым десять лет спустя, после того, как была напечатана его «Беседа о том, что есть сын Отечества» — о подлинном патриотизме, прежде всего мы узнаем самого Радищева, как человека, достойного носить имя сына Отечества — великого патриота.

Глубокую и верную характеристику Александр Николаевич дал и Ермаку Тимофеевичу:

Урал, как и Сибирь, оставившие самые сильные впечатления у революционера-писателя, дали ему благодатный материал для размышлений над историей, над развитием экономики хозяйства, культуры этих отдаленных окраин государства Российского.

Много ценных характеристик по геологии Сибири и Урала, тонких наблюдений за народом, населяющим эти глухие края России, рассыпано у Радищева в богатом эпистолярном наследии, в его различных сочинениях на экономические темы, в его «Дневниках» и «Записках» путешествия в Сибирь и из Сибири. Они ждут еще своих исследователей — краеведов. Многие места этих «Дневников» и «Записок», в частности, относящиеся к Уралу, требуют тщательного изучения, почему именно эти факты, события, явления приковали внимание ссыльного писателя-революционера.

Укажем здесь лишь на запись от 8 декабря 1790 года, относящуюся к городу Екатеринбургу, где проездом на несколько дней останавливался Радищев.

В этой конспективно краткой записи, каждая строчка содержит глубокий смысл. В самом деле, попробуем полнее раскрыть лишь одно упоминание Радищева о заслугах капитана Попова. Документы, хранящиеся в Свердловском государственном архиве о капитане Максиме Никитьевиче Попове — втором члене Екатеринбургской монетной экспедиции, раскрывают перед нами незаурядную личность.

Попов — сын маркшейдерского ученика. За тридцать лет своей безупречной службы в горном ведомстве прошел все стадии работ: от унтершихмейстера до капитана. Этому талантливому человеку, выходцу из простого народа, берг-коллегией поручалась разведка железных руд и постройка новых заводов в Смоленском, Пермском и Тобольском наместничествах {180}.

Капитан Максим Попов действительно много сделал для развития медеплавильного производства на Урале, в частности для улучшения работы монетной экспедиции. Поэтому неслучайно этот человек привлек внимание Радищева. В архиве сохранился рапорт Попова в Казенную палату Пермского наместничества от 1789 года, в котором рассматривается вопрос о целесообразности устройства двух медеплавильных печей при Екатеринбургском заводе, вносится предложение о более разумном использовании медных руд и флюсов на Урале, о рубке леса, а также «сбережении воды от излишнего употребления» {181}.

Надо думать, упоминания Радищева о заслугах капитана Попова как раз и сводились к этим новшествам, которые он ввел на заводе, будучи членом Екатеринбургской монетной экспедиции.

Тщательное изучение радищевских записей историками-краеведами позволит еще шире и точнее раскрыть проблемы и вопросы, занимавшие писателя, когда он проезжал по стране изгнания, раскинувшейся от Уральских гор до сибирской реки Лены.

В 1797 году кончилась сибирская ссылка Радищева. Ему было разрешено жить в подмосковном имении Немцово. Проезжая вновь через Урал, писатель делает пометку в своем «Дневнике», что в Кунгуре, в доме городничего, фамилию которого Радищев не называет, он встретил копию с «Путешествия из Петербурга в Москву», переписанную от руки неизвестным человеком. Это чрезвычайно важное сообщение самого автора «Путешествия» указывает, что список с его книги распространялся на Урале и имел своих читателей.

До сих пор не была известна фамилия этого кунгурского городничего. И вот только в 1969 году после долгих поисков и изучения местных архивов удалось установить — городничим являлся капитан Богдан Иванович Остермейер — человек, горячо сочувствовавший ссыльному, но, однако, не поднявшийся до радищевского революционного прозрения и не ставший его единомышленником. Подробно и убедительно об этом говорится в статье «Кунгурские встречи Радищева» {182}.

С тех пор, как по глухим дорогам Урала проезжал А. Н. Радищев, прошло почти сто восемьдесят лет. За это время Урал стал неузнаваемым, он сделал огромный скачок вперед в своем экономическом и культурном развитии. Но краткие записи писателя об Урале, его догадки, что в один прекрасный день весь сибирский край должен будет играть большую роль в летописях мира, заставляют нас, далеких потомков, с благодарностью вспомнить имя Александра Радищева.

Комментарии

1

Н. К. Крупская. Что нравилось Ильичу в художественной литературе. — В кн.: «О Ленине». Воспоминания. Рассказы, очерки. М., 1957, стр. 117.

2

Шушаника Манучарьянц. В библиотеке Владимира Ильича. М., Изд. политической литературы, 1965, стр. 61.

3

Л. Сейфуллина. Избр., М., т. I, Гос. изд-во художественной литературы, 1958, стр. 418.

4

Ж. «Маховик», 1924, № 6, стр. 9—10.