На литературных тропах
На литературных тропах читать книгу онлайн
«На литературных тропах» А. Шмакова представляет собой историко-литературные очерки о Радищеве и Акмулле, Сейфуллиной и Завалишине, Серафимовиче и Фадееве и о других писателях, связанных с историей нашего края.
Значительное место в книге занимают обзорные очерки «Уральские писатели о Ленине», «Дооктябрьская «Правда» и литературная жизнь Урала».
Сборник «Литературные тропы» представляет интерес для литературоведов, учителей, библиотекарей, краеведов и любителей литературы.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
В этом новом экономическом труде наряду с описанием города, территории наместничества, его расположения, занятия населения, большое место отводится торговле в Тобольской губернии и всей Сибири, описанию Ирбитской ярмарки. Говоря о том, что почти вся торговля губернии производится на ярмарках, Радищев замечает:
«Первая из оных и из славнейших во всем государстве бывает в Ирбите, в Пермской губернии, около 360 верст от Тобольска. Начинается она около пятого февраля и продолжается до первого марта. На нее съезжаются из дальнейших мест в России: из Малороссии, Казани, Астрахани, Архангельска, Оренбурга и изо всей Сибири. Российские купцы привозят всякие европейские товары, как-то: сукна, шелковые материи, голландское полотно и другие, к роскоши служащие вещи. Из Архангельска привозят сахар, кофе, вины всякого рода и пряные корения, из Оренбурга бухарские товары, из Астрахани товары персидские и из Сибири, то есть из Тобольска, Енисейска и Иркутска, мягкую рухлядь всякого рода и китайские товары. Сей торг состоит по большей части в мене» {168}.
Эта краткая характеристика Ирбитской ярмарки, сделанная Радищевым, позволяет представить полную картину и размах торговой политики России на окраинах, ее значение в экономике государства. По замечанию и подсчету Радищева, торг на ярмарке в Ирбите ежегодно восходил до 1,5 млн. рублей.
Писателя интересует история зарождения торговли в Ирбите, и он выбор места объясняет по-своему, видя все это глазами революционера-мыслителя.
«Итак, мне кажется, — говорит Радищев, — или в прежния времена с правительством и дела иметь не хотели, желая находиться в отдаленности от оного, или в начале Ирбит было место потаенного торга в то время, когда вывоз сибирских произведений не был свободен, а время, прославив сие место, начало привлекать торгующих со всех сторон, и правительство получило о нем сведение тогда уже, когда течение усилилося, и за нужное почло дать ему волю, бояся оное уничтожить, давая другое ему направление» {169}.
В Тобольске Александр Николаевич собирает разносторонний материал о Сибири и Урале, чтобы позднее, в Илимске, написать свои исторические и экономические сочинения: «Письмо о китайском торге», «Сокращенное повествование о приобретении Сибири», отрывок из повести «Ермак» и другие.
Разнообразны запросы и глубоки интересы Радищева. К каждому явлению, факту, как бы прост и незначителен ни казался он на первый взгляд, Александр Николаевич подходит серьезно, как исследователь и ученый. Он ничего не принимает на веру, а все проверяет опытом, высказывает смелые, оригинальные мысли, пролегающие новые пути для развития науки о Сибири и Урале. Он дает самую высокую оценку русскому исследователю Урала академику И. И. Лепехину.
«Уральские горы столь существенно различествуют в своей естественности от степи Барабинской, сколько жители оных от жителей степных, — замечает Радищев в одном из писем. — Крестьянин заводский есть совсем другой человек, нежели земледелец Татарской и Ишимской округи» {170}.
В другом месте он высказывает интересную догадку, что
«Если соленые озера в Ишимской степи происходят из гор, лежащих за Киргизской степью, в 1000 верстах, то здешние железистые ключи и земля, сквозь которую протекают, происходят, конечно, из Уральских гор, которые в прямой линии не далее 200 верст отстоят и содержат много железа» {171}.
Восхищает широта интересов, кропотливое и тщательное изучение вопросов, которых касался Радищев. Кажется, ничто не оставалось незамеченным в окружающей его жизни, если оно имело практическое, культурное, научное или историческое значение. Ко всему он подходил как человек государственный, считая, что все должно быть отмечено вниманием, если оно может быть полезным народу и отечеству.
Сравнивая жизнь жителей Томского и соседнего уездов, Радищев замечает, что томичи более зажиточны, так как имеют сбыт продуктов на Колыванских копях. Это приводит его к выводу о необходимости изменения административного деления.
«Близость сей округи к губернии того же названия показывает, — пишет Радищев, — что она должна быть приписана скорее к оной, нежели к Томской губернии: сие непременно должно быть сделано, ввиду близкого расположения и связей, существующих между двумя округами» {172}.
Радищев вслед Лепехину и другим русским географам, выдвинувшим мысль о районировании раньше, чем она была поднята в западноевропейской науке, ставит вопрос о новом районировании, которое необходимо решить в интересах лучшего развития хозяйства отдельных уездов Сибири и Урала.
А. Р. Воронцов интересуется медными деньгами, выпускаемыми на Урале и в Сибири. В одном из писем Радищев дает ему краткий, почти исчерпывающий ответ, что в «Казани на пятирублевую ассигнацию трудно сыскать медных денег», а в Перми «на сторублевую дают медь охотно». Он объясняет, почему в Перми и Тобольске «много обыкновенных медных денег». Радищев пишет:
«Изобилие оных происходит не от того, что здесь особая монета, но от того, что часть денег, в Екатеринбурге вытискиваемых, обращается в Сибирь. На сколь мог приметить, то здесь денег больше старого тиснения, а в Перми нового» {173}.
Бумажно-денежное обращение при Екатерине II, наводнившей рынки ассигнациями и изъявшей из обращения золото, серебро, а впоследствии и медные деньги, плохо отразилось на финансовом положении страны. Этот вопрос имел огромное государственное значение.
Радищев хорошо понимал это и отрицательно относился к финансовой политике Екатерины II. Отвечая Воронцову на его вопрос о медных деньгах, Александр Николаевич подводил его, президента коммерц-коллегии, ведавшего внешней и внутренней торговлей в России, к тому, как следовало бы отнестись ему к денежному курсу.
В «Сокращенном повествовании о приобретении Сибири» Александр Николаевич последовательно излагает историю освоения русскими Урала, приобщение его несметных богатств на пользу человека. В этом сочинении кратко излагается, как пришли на Урал Строгановы
«завели крепости для обороны и защиты, земледелие, соляные варницы, звериные промыслы, а впоследствии и железные заводы, и ничего не проронили, от чего бы им могла быть польза» {174}.
Автор «Повествования» далек от того, чтобы идеализировать и переоценивать роль Строгановых в освоении Урала. Он это относит больше за счет «записных и тяглых людей», «убегающих угнетения, или укрывающихся… от должныя казни», то есть участников народных бунтов.
Так понимает Радищев освоение русскими земель и богатств Урала и обширных пространств Сибири. Он подчеркивает, что
«с распространением гражданского правления в сих странах Строгановы все преимущества свои потеряли» {175}.
Для Радищева важно было в своем «Повествовании» подчеркнуть то, что являлось решающим в приобретении Сибири — движение самого народа. Это был трудный поход, продолжавшийся десятилетия, подвиг всего народа, и на нем останавливает свое внимание писатель-революционер.
Вот почему особенно ярко, сжато и сильно в этом сочинении дана характеристика русского народа, отмечены его национальные черты.
Радищев подчеркивает преемственность традиции русских землепроходцев и мореходцев, вслед за Ермаком, продолживших освоение огромного неизведанного края, каким являлась Сибирь —
«пространная сия страна, простирающаяся почти на 12 миллионов квадратных верст, от Уральских гор до Восточного океана и от Киргизской степи, Алтайского и Яблонового хребтов до Ледовитого моря» {176}.
