Воспоминания дипломата

   ______________________

   * Кроме того, Извольский сделал карьеру на заграничных постах в противоположность Ламздорфу, не покидавшему всю жизнь министерства.

   ______________________

   Живя в Петербурге один, без семьи, я часто бывал в клубах, в особенности в Английском и во вновь основанном клубе политических и общественных деятелей. В них со времени открытия Думы велись оживленные разговоры на политические темы, а в последнем делались и периодические доклады по вопросам внутренней и внешней политики. Там постоянно приходилось встречаться и с новыми "народными представителями". В моей памяти остались разговоры, которые я вел весной 1906 г. с графом Гейденом, М.А. Стаховичем и несколькими другими кандидатами в министры из представителей общественности.

   Для меня было непонятно, как эти общественные деятели могли отказываться от министерских портфелей из-за узкопартийных, тактических соображений в момент, когда их появление у власти могло бы, по их по крайней мере мнению, быть полезным стране.

   Благодаря тому что во главе министерства стоял Извольский, надо признать, что впервые в министерских кабинетах и канцеляриях начали гораздо живее относиться к окружающим событиям. По мысли нового министра, был задуман целый ряд назначений и перемещений с целью разрушить то средостение, которое существовало издавна между нашей заграничной дипломатической службой и канцеляриями и департаментами самого министерства. К сожалению, медовый месяц министерства Извольского продолжался весьма недолго, и из его многочисленных проектов осуществились весьма немногие, и то значительно позже. Между прочим, по предложению министерской комиссии, в которой мне пришлось позже участвовать, вместо канцелярии и Первого департамента, бывшего Азиатского, были учреждены политические отделы: первый - западноевропейский и американский, второй - Ближнего Востока, третий - Среднего Востока и четвертый - Дальнего Востока. Одновременно все должности в этих политических отделах были приравнены к дипломатическим рангам. Таким образом, начальники отделов получили название советников, а бывшие делопроизводители Первого департамента стали называться старшими и младшими секретарями. Это на первый взгляд формальное переименование должностей имело тот смысл, что давало возможность министру передвигать личный состав своего ведомства за границей и в центре по одной и той же шкале должностей. Таким образом, в каждом отделе мог набираться состав лиц, знакомых с условиями той или другой страны.

   Вся реформа Министерства иностранных дел затянулась, однако, на многие годы, вплоть до мировой войны. Она полностью никогда не была приведена в исполнение, именно в части, касающейся заграничной службы. Через Государственную думу была проведена лишь небольшая часть общего законопроекта. Повышены были оклады для министерских должностей, но оставлены без изменения заграничные штаты, долго, но безуспешно пересматриваемые. И на этот раз, несмотря на, по-видимому, искреннее желание Извольского, пробывшего долго на активной дипломатической службе, не удалось поставить заграничную службу в одинаковые условия с министерской. Возобладала группа лиц, руководившая иностранными сношениями и дипломатическим аппаратом большой империи из кабинетов министерства. Из курьезов заграничной службы нельзя не отметить, что содержание советников и секретарей было в десять раз меньше окладов посланников и послов. В результате семейные секретари посольств и миссий не могли прожить на жалованье за границей, а потому министерство было вынуждено набирать этот состав исключительно из лиц, обладавших значительными личными средствами. На семейных членов посольств и миссий ложились значительные почти обязательные расходы по представительству; их, конечно, приходилось покрывать из своего кармана. Другой несообразностью было то, что должности первых секретарей в посольстве считались выше, чем должности первых секретарей миссий, а между тем последние в случае отъезда посланников исполняли обязанности поверенных в делах, а в посольствах эти обязанности падали на долю советников; первые же секретари оставались при всех обстоятельствах лишь заведующими канцеляриями посольств. В этом отношении только во время мировой войны произошла перемена, и в миссиях были созданы должности советников, назначаемых из первых секретарей посольств. Но весь законопроект, реформирующий заграничную службу, в дореволюционное время так и не увидел света.

   Одновременно с реформой Первого департамента и канцелярий было намечено преобразование и двух весьма важных отделов министерства: именно отдела печати, преобразованного из второй экспедиции при канцелярии, и юридического отдела, зачатком которого являлась должность непременного советника министерства в лице долголетнего эксперта по вопросам международной политики профессора Ф.Ф. Мартенса. Последние годы его заменил профессор барон М.А. Таубе. Он и стал во главе юридического отдела, а его помощником сделался профессор барон Б.Э. Нольде. Все эти перемены, однако, очень долго не были оформлены. В то время когда я временно работал во второй экспедиции при канцелярии (бюро печати), она длительно и иногда мучительно переживала эволюцию. В отношении ее Извольский сразу предпринял, как было указано, лишь следующую меру: он уволил в продолжительный отпуск престарелого управляющего экспедицией Нивэ, а управление поручил заведующему Санкт-Петербургским телеграфным агентством А.А. Гирсу. Извольскому при этих предварительных реформах пришлось встретить весьма сильную оппозицию со стороны чиновников министерства. Между прочим, ему во многом противодействовал один из бывших ставленников графа Ламздорфа и его любимцев - А.А. Савинский. Последнему, однако, удалось вскоре сделаться необходимым и для Извольского, желавшего занять в петербургском свете выдающееся положение. Савинский приобрел там за долгое пребывание в министерстве большие связи. Лишь значительно позже Савинский покинул свой кабинет в министерстве, предварительно, однако, добившись назначения посланником в Стокгольм; затем он был переведен на ту же должность в Софию, где и оставался до объявления Болгарией нам войны. Так весьма болезненно проходила борьба между заграничным составом нашего дипломатического ведомства и чиновниками петербургских канцелярий Министерства иностранных дел. Что касается поста товарища министра (позднее, перед самой войной, после проведения через Думу первой части законопроекта о реформе министерства были учреждены вместо одной две должности товарищей министра), то Извольский назначил своим товарищем Чарыкова, посланника в Гааге, вместе с которым он учился в лицее. Эта комбинация продолжалась, впрочем, недолго: Чары-ков был переведен послом в Константинополь, а на его место снова попал один из чиновников министерства - А.А. Нератов, никогда за всю свою службу не занимавший ни одного заграничного поста.

Бухарест (1906-1908)

   В связи с перемещениями в министерстве очередь дошла и до меня. Первоначально Извольский думал назначить меня первым секретарем в Мадрид, но "министерские комбинации" не позволили этого сделать; туда был переведен первый секретарь в Бухаресте С.А. Лермонтов, а я был назначен на его место. Как бы то ни было, последнее назначение представляло для меня значительное повышение. Оно меня удовлетворяло с точки зрения моего инцидента в Черногории: тем самым я признавался правым. Я с удовольствием снова уезжал за границу. Год с лишним моего пребывания не на заграничной службе доказал мне, что я не только сроднился с ней, но и не могу себя чувствовать на месте на какой-либо другой работе. Это было тем более показательно, что к этому времени я располагал значительными личными средствами, нисколько не нуждался в сравнительно небольшом содержании первого секретаря миссии и при необходимости мог нести дополнительные расходы по представительству.

   В Бухарест приехал в сентябре 1906 г. Моим новым начальником был М.Н. Гире, старший сын бывшего министра иностранных дел. Прежде я встречал его лишь однажды (в 1898 г.), после моего возвращения из Китая, куда Гире был назначен посланником. Он пробыл там до 1901 г. и пережил осаду миссии во время боксерского восстания.