Теттау Э. Куропаткин и его помощники. Поучения и выводы из русско-японской войны. Часть 1-2.

В штабе командующего армией пришли к заключению о необходимости короткого наступления, притом только в случае, если неприятельские войска высадятся на береговой полосе Сиюнхечен-Кайпинг-Инкоу, тогда как к штабе наместника генерал-квартирмейстер и начальник штаба в основу своего плана принимали необходимость освобождения Порт-Артура.

На эти со чинения и переговоры снова пошло полных 10 дней. К середине мая в бухте Янтува была окончена высадка только З-х японских ди в изи й, но вслед за тем происходила уже высадка 5-й дивизии и предстояла высадка ещё 11-й дивизии, а в Дагушане была закончена высадка 10-й дивизии. Наконец, 23-го мая начальник штаба наместника генерал-лейтенант Жилинский передал командующему армией письменное предписание, в котором он излагает ему свой взгляд на общее положение дела, и ввиду всех этих соображений, а также ввиду того, «что Его Величеством Государём поднят вопрос о выручке Порт-Артура», он считает настоящий момент «вообще удобным для перехода Манчжурской армии к наступательным действиям». Во внимание ко всем этим соображениям адмирал Алексеев предлагает командующему армией на выбор один из следующих двух наступательных планов:

1) Оставив достаточно сильный отряд на южном фронте, со всеми остальными войсками атаковать армию Куроки и отбросить её за Ялу. Такой план «при несомненном превосходстве в силах Манчжурской армии над теми японскими войсками, которые находились тогда в южной Манчжурии, не представляет собою никакой опасности и обещает несомненный успех». По окончании этой операции следовало, по выставлении достаточно сильного заслона, со всеми силами двинуться на Порт-Артур.

2) Или же выставить надёжное прикрытие со стороны Куроки и двинуться со значительными силами против японских войск, осаждающих Порт-Артур[ 4 ⁰].

Предоставляя Куропаткину выбор по его усмотрению одного из этих планов, наместник, тем не менее, давал понять, что ему представляется более предпочтительным первый из этих планов, т. е. наступательное движение против армии Куроки.

Хотя уже было упущено много драгоценного времени, всё же успех обещал каждый из этих двух планов наступательных действий, если бы только наступление было произведено без замедления и с достаточными силами. Но если вспомнить, что Куропаткин до того времени уже упустил гораздо более благоприятный случай нанести отдельное поражение разрозненным японским войскам, то понятно будет, что он не особенно был склонен перейти к наступательным действиям в такое время, когда уже закончилась высадка большей части 2-й японской армии и когда стали поступать донесения о происходящей в Дагушане высадке новой японской армии (в действительности только 10-й дивизии). Если бы он настойчиво держался своего первоначального взгляда о необходимости дождаться из Европейской России достаточных подкреплений и перейти в наступление лишь тогда, когда у него будет решительное превосходство в силах, то трудно было бы что-нибудь возразить против такого образа действий.

В своём дневнике от 24-го мая Куропаткин называет планы наместника «стратегией приключений». По его мнению, выраженному в его отчете, планы наместника он считал гибельными. Если таково было его убеждение, то он, конечно, должен был настоять скорей на своей отставке, а никак не должен был соглашаться быть исполнителем этих планов. Но, конечно, Куропаткин уклонился от определённого решения и старался как-нибудь оттянуть исполнение предписания наместника, поэтому он передал это предписание «для рассмотрения» начальнику штаба и генерал-квартирмейстеру штаба армии.

Опять было потеряно несколько драгоценных дней. Генерал Харкевич был того мнения, что «принятие какого бы то ни было энергичного образа действий с нашей стороны, при господстве неприятеля на море и до окончательного сосредоточения наших сил, при превосходстве численности войск японцев, представляется в данную минуту чрезвычайно рискованным». Генерал Сахаров, соглашаясь, в общем, со взглядами ген. Харкевича, полагал, что «для удовлетворения господствующего в России общественного мнения, требующего наступления, быть может, следовало предпринять наступательные действия отрядом, не превосходящим силами один армейский корпус, действия которого должны иметь характер чисто демонстративный».

Оба эти мнения весьма характерны для обоих важнейших помощников Куропаткина: «энергичное решение» представляется «рискованным» — хотя известно каждому солдату, а тем более это хорошо должен знать каждый полководец, что всякое решение не энергичное должно быть гибельным в своих последствиях! А ещё лучше совет Сахарова, который рекомендует наступательные действия «для удовлетворения требований общественного мнения», которому, значит, противиться не следует, поэтому рекомендуется послать слабый отряд «для демонстративных целей»-для того, значит, чтобы никоим образом не принять на себя ответственность за последствия[ 4 ¹].

На основании этих мнений, которые, в общем, согласовались со взглядами Куропаткина, 28-го мая им была послана докладная записка наместнику, в которой он подробно приводит основания, не допускающие «по соотношению сил данной минуты» никоим образом наступление на Ялу; ещё более решительным образом отклоняет он активные действия по направлению к Порт-Артуру, которые представляются «ещё более рискованными, чем первоначальная посылка войск на Ялу, потому что в настоящем случае отряду угрожала бы опасность действий со стороны японцёв во фланг и в тыл».

По этим соображениям командующего армией надо было ожидать, что он отклонит от себя исполнение обоих наступательных планов. Но так как характеру Куропаткина противоречила всякая настойчивость в осуществлении своего взгляда, то он и в данном случай прибёг к компромиссам, в результате которых он в особом представлении наместнику указывает на то, что «до того времени он полагал возможным, что крепость Порт-Артур будет держаться так долго, пока там хватит запасов, которыми гарнизон обеспечен на целый год; теперь же по авторитетному заявлению Вашего Высокопревосходительства крепость может продержаться всего только 2-3 месяца. При таком, совершенно новом для меня, положении вещей я должен согласиться, что Манчжурская армия, подвергая опасности хотя бы значительную часть своих сил, вынуждена будет напрячь все усилия, чтобы привлечь на себя возможно больше сил противника, действующего против Порт-Артура».

Мы видим, таким образом, что Куропаткин не мог прийти ни к какому решению. Можно быть различного мнения по вопросу о том, представлялось ли в данную минуту наступление выгодным или нет, после того, как было потеряно столько драгоценного времени, но какое бы то ни было решение принять нужно было. Куропаткин же, тем не менее, продолжал искать какой-то средний путь и тянул время, а это привело к гибельным последствиям.

Впрочем, надо думать, что около этого времени, т. е. в начале июня, решительно поведённое наступление против армии Куроки у Фынхуанчена, имело бы все шансы на успех. 1-я японская армия была в то время разбросана: 12-я дивизия собиралась в Айянямыне по дороге на Саймадзы, 1-я бригада гвардейской дивизии следовала для поддержки 10-й дивизии на Сиюянь, так что у Фынхуанчена находилось всего только 1½ дивизии. Ждать поддержки от 2-й армии, удалённой на 200 километров, при местности гористой, бедной дорогами, армия Куроки никоим образом рассчитывать не могла. Оставив необходимый заслон на юге, русские могли направить против изолированной части армии Куроки 5-6 дивизий. Но значительные операции в горах русские начальники считали, вообще, совершенно невозможными.

С самого начала войны были слышны разговоры о том, что русский солдат непривычен для походов и сражений в горах, что армия не снабжена соответствующим образом ни артиллерией, ни обозами. В своём отчёте Куропаткин говорит следующее относительно времени более позднего, около середины июня, после того, как на театр войны прибыла часть 10-го корпуса: