Дэн Сяопин

Обладал ли Дэн тогда этим духом в полной мере? Похоже, что нет. Предательство самого близкого человека произвело на него тяжелое впечатление. Особую боль ему причинило то, что через несколько месяцев, в конце 1933 года, Цзинь Вэйин, перешедшая на работу в орготдел Центрального бюро, стала открыто жить с наиболее беспощадным из его врагов, заведующим орготделом Ли Вэйханем! А в январе 1934 года Цзинь и Ли поженились. До конца своей жизни Дэн не смог простить ту, которую когда-то ласково называл «Золотце». И, если кто-то в его присутствии случайно упоминал ее имя, сразу же переводил разговор на другое.

Хотя его жену вряд ли стоило слишком осуждать. С Дэном у нее нормальной семьи не сложилось. Революция для обоих всегда стояла выше любви. С ноября 1931 года они по существу жили порознь, так как Ацзинь сама занимала ответственный пост: вначале секретаря парткома уезда Юйду, а затем — секретаря парткома уезда Шэнли. И тот и другой уезды отстояли далеко и от Жуйцзиня, и от Хойчана, так что видеться мужу с женой приходилось редко. А тут еще она узнала о «чудовищных преступлениях» мужа, ознакомилась с его самокритикой и резолюцией расширенного заседания Цзянсийского парткома, на котором сама присутствовала. Не поверить в его виновность значило для нее выступить против партии! А сделать это она не могла.

К тому же забегая вперед скажем, что жизнь «Золотца» сложилась трагически. Правду говорят: «На чужом несчастье счастья не построишь»! От Ли Вэйханя в сентябре 1936 года она родила сына, которого назвала Теин (Отблеск железа), но заниматься им ей было некогда. Как и муж, она всю себя отдавала партийной работе да еще неизменно повышала свой идейно-политический уровень, овладевая марксизмом-ленинизмом. В марте 1938 года ЦК партии отправил ее вместе с женой Ли Фучуня — Цай Чан на учебу в Москву, в Научно-исследовательский институт национально-колониальных проблем, куда ее и зачислили в июне того же года под псевдонимом Ли Ша (по-русски — Лиза). А через два месяца перевели в секретную Китайскую партийную школу при ЦК коминтерновской организации «Международная помощь борцам революции» в местечке Кучино под Москвой. Здесь в начале 1940 года то ли от переутомления, то ли еще по какой причине у нее стали проявляться признаки умопомешательства [30]. Ее поместили в психиатрическую больницу (психколонию) недалеко от Подольска, где она находилась вплоть до начала Великой Отечественной войны. В марте 1940-го ее навестили временно находившиеся в Советском Союзе Чжоу Эньлай и его жена Дэн Инчао, которых поразил ее вид: «Она была совершенно ненормальна, смотрела остекленевшим взглядом, халат на ней болтался, а то, что она говорила, мы не могли разобрать»¹³⁴. В начале войны всех пациентов колонии, не имевших родственников в Москве, в том числе и ее, погрузили в машины, чтобы перевезти в Московскую загородную психбольницу на станции Столбовая, тоже вблизи Подольска. Но что случилось потом, неизвестно. Документов об эвакуации не осталось, и мы можем только гадать, что произошло с Цзинь Вэйин по дороге¹³⁵. Вполне возможно, что она погибла при налете на автоколонну нацистской авиации.

Что же касается Дэна, то он не только много потерял в результате опалы, но, как покажет будущее, немало и приобрел. Критика со стороны Центрального бюро за «кулацкий уклон» и «оборонительную тактику» да еще в связке с младшим братом Мао Цзэдуна привлекла к нему пристальное внимание самого Председателя Центрального исполнительного комитета и Совнаркома. Боевой дух маленького горячего сычуаньца, пострадавшего за приверженность его, Мао, военной тактике, не мог не импонировать бывшему вождю Центрального советского района, лишившемуся тогда реальной власти в партии и армии. Всю жизнь Мао будет помнить, что Дэн Сяопин «в Центральном советском районе подвергся критике, будучи одним из четырех преступников, которых тогда именовали Дэн, Мао [Цзэтань], Се и Гу. Он был главарем так называемых маоистов»¹³⁶. (О том же, что Дэн когда-то в докладе ЦК осуждал его «террористические» действия во время Футяньских событий, Мао предпочтет никогда не вспоминать. В отличие от Сталина он часто прощал своим партийным товарищам «мелкие заблуждения».)

Дэн тоже говорил о том, что его в Центральном советском районе считали «главарем маоистов». Но, добавлял он, «я смог выстоять после того, как по мне нанесли удар. И это несмотря на крайне тяжелое положение. Никакого секрета здесь нет: ведь я коммунист, а следовательно, оптимист»¹³⁷.

Между тем в октябре 1933 года в Центральном советском районе появился новый человек, которому суждено будет сыграть немалую роль как в жизни Дэна, так и всех других граждан района, — Отто Браун (китайцы называли его Ли Дэ и Хуа Фу). Это был немецкий коммунист, посланный в Китай за полтора года до того Коминтерном и IV (разведывательным) управлением Генштаба Советской Красной армии в качестве военного советника ЦК Компартии Китая. До переезда в Жуйцзинь, куда его направило Дальневосточное бюро Исполкома Коминтерна, он в течение года жил в Шанхае и вплоть до января 1933 года очень тесно общался с Бо Гу. Браун тоже учился в Москве, но не в Коммунистическом университете трудящихся Китая, а в Военной академии им. М. В. Фрунзе. Позже, переоценивая свою жизнь, Бо Гу напишет: «Прибытие Ли Дэ в Советский район оказалось зловещим… Хотя в присылавшихся Шанхаем [то есть Дальбюро] телеграммах говорилось, что он будет военным советником и что все будет решаться Центральным комитетом, хотя Ли Дэ… также говорил, что он прибыл как военный советник, однако в его манере держаться явно чувствовался представитель Коминтерна»¹³⁸. Он считал себя главным авторитетом в вопросах военной стратегии и тактики Красной армии Китая, не терпел возражений, вел себя самоуверенно и грубо. И вскоре по существу узурпировал военную власть, став, по словам Бо Гу, «главнокомандующим»¹³⁹.

К военной тактике Мао Браун относился с презрением: в Академии им. Фрунзе его учили планировать прежде всего наступательные операции. При поддержке Бо Гу он навязал войскам Красной армии бессмысленную тактику позиционной войны под лозунгом «Не отдадим ни пяди земли!». И это, разумеется, не замедлило сказаться на результатах боевых операций войск Компартии Китая, с сентября 1933 года изо всех сил пытавшихся сдержать новый натиск гоминьдановской армии, начавшей очередной, пятый, карательный поход.

Занятый издательской деятельностью, Дэн старался более не вмешиваться в вопросы ведения войны. Вместе с несколькими сотрудниками он целыми днями готовил пропагандистские статьи, редактировал присылаемые ему материалы и даже сам составлял макет и осуществлял корректуру. Журнал «Красная звезда» выходил еженедельно тиражом более 17 тысяч 300 экземпляров, так что дел у Дэна было предостаточно. С 6 августа 1933-го по 25 сентября 1934 года он выпустил 67 номеров¹⁴⁰.

А ситуация на фронте тем временем ухудшалась. Гоминьдановцы наступали повсюду, возводя на границах Китайской Советской Республики цепь блокгаузов — мощных каменных фортов на расстоянии двух-трех километров друг от друга. Они сжимали кольцо блокады, и в конце концов Бо Гу, Отто Браун и примкнувший к ним тогда Чжоу Эньлай, исполнявший вместо Мао обязанности Генерального политкомиссара, постановили оставить Центральный советский район. В мае 1934 года по этому поводу было принято решение Секретариата ЦК, которое в начале июня санкционировал Исполком Коминтерна¹⁴¹.

К тому времени, однако, внутри руководящей группы Центрального комитета стали возникать новые разногласия. Сначала Ван Цзясян, а потом и Ло Фу, сменивший в январе

1934 года Мао на посту Председателя Совнаркома, начали проявлять недовольство авторитарными методами Бо Гу и Отто Брауна. Для Мао наступил момент истины: объединившись с Ваном и Ло Фу, он мог при поддержке недовольных беспрерывными поражениями полевых командиров и главнокомандующего Чжу Дэ попытаться свалить Бо Гу и Брауна. И он своего не упустил. С Ван Цзясяном, сутулым молодым человеком, бывшим на 13 лет младше его, он наладил деловые отношения еще летом 1932 года. Теперь же стал делать всё, чтобы завоевать Ло Фу, 34-летнего интеллектуала-философа. И очень скоро склонный, как все интеллигенты, к сомнениям, Ло Фу принял точку зрения Мао.