Среди падающих стен (ЛП)

Даже те жители, которые до восстания были в стороне от подпольного движения, а тем более от подпольной армии, теперь пробудились. Все новые люди вступают в бой. Девушки становились санитарками и мужественно выполняли свои обязанности. Они добирались в самые опасные места, оказывали первую помощь раненым, днем и ночью оставались на своем посту. Многие из них погибли на передовых позициях. Одиннадцати-двенадцатилетние дети тоже не сидели сложа руки: они разносили и расклеивали листовки, выпускавшиеся восставшими ежедневно, а иногда и два раза в день и служившие главным источником информации.

Подростки сыграли немаловажную роль в восстании: нагруженные пачками листовок, они пробивались по опасным дорогам и прорезанным баррикадами улицам, от одной баррикады к другой, от одного дома к другому, донося до самых отдаленных уголков Варшавы слово новых польских властей. Немцам не удалось ни уговорами, ни угрозами сломить дух не только восставших, но и "простого народа", обывателей.

И сегодня еще стоят перед моими глазами эти массы людей, которые вышли на улицы на третий день восстания ловить листовки, что разбрасывались с немецких самолетов. Я стою в этой толпе любопытных, пожирающих глазами слова:

"Братья-поляки! Помогите немецкой армии изгнать большевиков с земли нашей родины! Англичане обманули нас, а большевики хотят нас уничтожить. Немецкая армия - наша союзница..." и т.д. И подписи: премьер Миколайчик, генерал Соснковский.

"Им не удастся обмануть нас!" "Наши бойцы не последуют их лживым призывам и не сложат оружие!" - эти и подобные им возгласы раздавались в толпе вместе с насмешками и руганью в адрес немцев. Ни у кого не было сомнения, что листовки - подделаны, что это дело рук немцев.

Видно, немцы не очень надеялись на успех своей пропагандной уловки и не стали дожидаться ее плодов. Не прошло и часа, как в небе вновь появились немецкие самолеты и вновь любопытные высыпали на улицу из своих домов ловить листовки, падающие с неба, но на сей раз их обдало дождем пулеметных очередей... Беззащитные, они погибали, сраженные пулями.

С этого дня шум моторов в небе стал сигналом тревоги: когда в небе появлялись самолеты - улицы пустели. Немцы вымещали свою злость на деревьях и камнях: на город несколько раз в день сыпались взрывные и зажигательные бомбы, горели дома, и немало жителей было погребено под их развалинами. Но восставший народ видел в этом варварстве немцев признак и близость их конца.

Народ верил в силу своей армии, в свою стойкую в борьбе молодежь. Залпы советской артиллерии зажигали надежду в сердцах людей. Каждый залп возвещал: "Мы идем!" И эта мысль: они идут - укрепляла силы солдат на баррикадах и дух гражданского населения в подвалах.

Взрывы бомб, пожары, кровь были признаками родовых мук освобождения.

Так закончилась первая неделя восстания.

*

Черные тучи затянули небо над Варшавой, они спускались все ниже и ложились черным венцом на головы людей. Энтузиазм уступил место усталости, разочарованию, отчаянию. Стрельба, которая раньше была знаменем близости освобождения, теперь раздражала людей, и что хуже всего - вырывала из сердец веру. Люди потеряли веру не в поражение немцев, а в победу Варшавы. Они устали подбадривать друг друга, тешить себя и других надеждами. Они стали избегать встреч с друзьями, чтобы не ставить себя в неловкое положение, когда надо ответить на вопрос: до каких пор? Когда придет этому конец?

Даже в листовках подполья не упоминалось о шансах на ближайшее будущее. Можно ли вновь вернуться к бодрым речам, если жизнь не подтверждает их?

А тем временем наступило затишье на варшавском участке советско-немецкого фронта. Артиллерийская стрельба слышалась издалека. Ходят слухи, что немцы заставили русских отступить... И теперь, когда положение на фронте улучшилось, немцы могут восставших добить.

Снова начались уличные бои в освобожденных в первые дни восстания районах Варшавы. Немцы выбили поляков с нескольких позиций. Польская армия несет большие потери. Надо заметить, что во многих местах не было четкой линии фронта, немцы и поляки стояли друг против друга в соседних домах, на разных сторонах одной и той же улицы.

Вначале немцы вбили клинья между позициями восставших и отрезали друг от друга занятые поляками районы: центр города от Мокотова, Старе Място от Жолибожа и т.д. А потом они пошли в наступление на каждый укрепленный пункт в отдельности.

Положение польских повстанцев все ухудшалось. Не было никакой возможности передислоцировать части, доставить продовольствие и боеприпасы на позиции и т.д. Надо было надеяться только на свои собственные силы и ресурсы, а они иссякли. Немцы продолжали обстрел и бомбежку. Каждые полчаса в небе появлялись новые эскадрильи бомбардировщиков и бросали бомбы разных калибров. Орудия не смолкали даже ночью. Немцы пустили в ход многоствольные минометы, которые, когда их заряжали, издавали противный режущий визг, и потому их называли "шкаф" или "рычащая корова". Слышишь повизгивание - знай: через несколько секунд раздастся столько взрывов, сколько было визгов.

Взрывная волна и падающие дома убивали тех, кто не успевал вовремя спрятаться, даже если они находились относительно далеко от места взрыва.

В нескольких местах немцы врывались на танках на позиции: экипажи покидали машины, оставляя в них бомбы с часовым механизмом. Только на ул. Подвалье - в старом городе, - погибло несколько сот любопытных, захотевших посмотреть на покинутые немцами машины.

Немецкая военная тактика, беспрерывные координированные атаки подорвали жизненные силы столицы. Гигантские сооружения из бетона и стали превращались в груды развалин, горели целые улицы, люди гибли в своих домах в поисках убежища. Под непрекращающимся шквалом огня тянулись по улицам весь день толпы людей, женщины с младенцами на руках, мужчины с рюкзаками за плечами. Мучил голод и не давала покоя мысль, что резервы продовольствия иссякают. Солдаты тоже голодали, боеприпасы кончались.

Немцы перерезали артерии, снабжавшие город электричеством, газом, водой. Огромный город разрушался на глазах у жителей. "Варшаву кончат так же, как гетто", "Убийцы тренировались на евреях, как уничтожить нас", "С евреями покончено, теперь настал наш черед", - говорили в отчаянии поляки, сидевшие в бункерах.

Недовольство росло, ибо многие стали думать, что во всех бедах виноваты организаторы восстания во главе с генералом Бор-Коморовским. Поляки радовались успехам восставших в первые дни вовсе не потому, что легкомысленно считали, что небольшая польская армия со своим бедным снаряжением в состоянии сама победить немецкую армию.

Никому и в голову не могло прийти, что военные и политические руководители Армии Краевой в Польше и за границей, руководители, наметившие день начала восстания, поведут своих людей в бой, не согласовав операцию со стратегическими планами командования Красной Армии, которая могла действительно оказать помощь восставшим. Поляки верили в победу, думая, что бои продлятся не более трех-четырех дней, пока русские форсируют Вислу и возьмут город. Чем дольше шла борьба, тем слабее становилась вера. Всем было ясно, что восстание не имеет никакого смысла, если оно не согласовано с действиями армии, атакующей город. Неужели руководители Армии Краевой не понимают этого?

Обращение Бор-Коморовского за помощью непосредственно к Черчиллю и Рузвельту, минуя Сталина, показало, что руководство Армии Краевой хочет победить без помощи Красной Армии. Они ускорили начало восстания, чтобы опередить русских, освободить город до них, без них и помимо них. За эту попытку Армия Краева заплатила сотнями жизней сынов своего народа.

Повстанцы боролись самоотверженно, хотя было ясно, что в этих условиях восстание рано или поздно должно было задохнуться. Но все знали, что дороги назад нет, и остается одно - бить врага.

Армии Людовой были ясны намерения Армии Краевой еще до начала восстания, хотя ее (а ведь она воинская формация!) и не поставили в известность, на когда назначено восстание. И все же Армия Людова немедленно вступила в бой и призвала своих сторонников подняться на борьбу. Пока идет война с оккупантами, - надо отложить сведение счетов с Армией Краевой.