Хочу остаться легендой

Я был несколько раз судьей КВНа. В пятигорской команде есть парень, очень загадочный для меня. Он большой, видно, что умный, с юмором и очень лихо все делает. Я думаю, что его кто-нибудь обязательно пригласит сниматься в кино… Большое кино и профессиональный театр — очень хрупкое дело. Все это очень заманчиво, но можно и судьбу кому-нибудь испортить.

…Я не отказывался от Московского кинофестиваля. Меня потихоньку оттуда убрали… Мы сделали с Сергеем Соловьевым свой фестиваль в Ханты-Мансийске. Я вице-президент. Там все необычно. Проходит фестиваль зимой. Участники — дебютанты, молодые кинематографисты. Первый приз — сто пятьдест тысяч долларов, такого в мире нигде нет. Поначалу к нам боялись ехать, а когда приехали, удивились. Чисто, светло, пятизвездочные отели, собачьи и оленьи упряжки. Председателем жюри у нас был Кшиштоф Занусси. Он в себя не мог прийти от удивления. С таким радушием нас принимали местные жители. Мы привезли семьдесят две картины. За восемь дней, если судить по количеству проданных билетов, при населении в двадцать пять тысяч человек, фестивальные показы посетило сорок тысяч… Приезжали из соседних городов. Я трижды смотрел фильмы — и всякий раз сидел на ступеньках, не было свободных мест…

Судьба мне дарит фантастические вещи. Она доводит меня до определенного момента и говорит: «Здесь чуть правее поверни, нужно дерево обойти», — а я никакого дерева не вижу. Иду дальше, а она мне опять шепчет: «Здесь левее возьми. Не надо прямо, там стена, не стоит ее лбом прошибать», — а я стены не вижу… Сейчас я уже знаю, что все, что в моей жизни случается, случается не напрасно. Положим, ограбили меня — я не паникую, я жду и получаю в два раза больше. При этом я убежден, что свою судьбу надо искать, ее надо готовить… И для этого есть только один рецепт: твой труд, твое дело, твоя совесть, твое отношение к матери, к ребенку, к близким и друзьям. Есть очень много качеств, за которые судьба будет оберегать тебя…

Жизнь меняется. Меняется возраст. Я уже не сыграю тех ролей, которые мог бы сыграть. Если бы в мои двадцать четыре года кто-то сказал, что мне когда-нибудь стукнет пятьдесят, я бы не поверил. В то время тридцатилетний человек казался мне пожилым, сорокалетний глубоко пожилым, а пятидесятилетний просто старцем, жизнь которого уже прожита. Сейчас я несколько изменил мнение…

Впервые я прочитал «Мастера и Маргариту», когда роман был опубликован в журнале «Москва». Он произвел на меня впечатление разорвавшейся бомбы. Это моя любимая книга до сих пор. Там столько мудрости, юмора, света. Я половину книги точно знаю наизусть. Иногда беру роман, открываю на любой странице и читаю. Коровьев как раз и стал моим любимым персонажем… Там все персонажи замечательные, но Коровьев — самая фантастическая придумка Булгакова, он — лакмусовая бумажка для всех остальных героев…

У меня было четыре подхода к роли Коровьева. Сначала мне Юрий Кара предложил эту роль, я отказался. Потом Элем Климов начинал снимать «Мастера и Маргариту» и тоже позвал играть Коровьева, но у него что-то с деньгами не получилось. Вот это как раз было очень обидно. Потом было предложение Бортко в двухтысячном году. Он меня утвердил, но проект закрылся. Через четыре года Бортко снова меня позвал. Я безумно благодарен ему за то, что он подарил мне встречу с любимой средой, с моим любимым миром. Так звезды встали. Какой идиот может отказаться от роли Коровьева? А тут еще и режиссер Бортко. Такие роли бывают один раз в жизни. Из-за таких ролей я стал заниматься профессией артиста. Многое зависит от режиссера. Мы все меняемся, взрослеем, происходит переоценка ценностей. Но самое замечательное в этих обстоятельствах то, что Булгаков актуален в любой стране и при любом режиме, потому он и классик. Нет, конечно, в первую очередь я имею в виду бывший Советский Союз, Россию. Ни немцы, ни французы не поймут квартирного вопроса. Это чисто русская история, фантастически придуманная, подсмотренная, подслушанная.

Не рискну говорить о фильме в целом. Пока я видел только то, что сам озвучивал.

Но я заметил, с какой любовью, с каким пониманием режиссер Бортко отнесся к роману. Я бы вообще не стал называть то, что сделано, сериалом. Это — кинороман. Не умещается вся книга в два часа экранного времени. А как только что-то вырезаешь, все моментально рушится. Я считаю, что Бортко, не выбросивший ни одного слова, абсолютно прав. Он снимал по тексту.

На картине работала фантастическая группа ребят-компьютерщиков. Они все делали интеллигентно, корректно, вникая в то, что мы хотим получить. Но зрителю рассказывать этих подробностей нельзя. Узнает он, что был задействован электронный кот, и будет все время присматриваться: а, смотрите-ка, у него глаз не так двинулся. Нельзя этого делать. Ведь это фокус, это сказка. Кот абсолютно настоящий, бегает, прыгает, разговаривает, смеется, подмигивает. Пусть так все и думают. Там и помимо кота много графики. Даже сейчас многие актеры старой закалки считают, что современные технологии убивают искусство. В принципе я с ними согласен. Графика ради графики — это всегда плохо. Но есть вещи, которые на сегодняшний день без компьютерной графики невозможны. Как вы снимете бал Сатаны без компьютера?

Да никак. Или, в лучшем случае, получится дешевое «нечто».

Вообще история с балом Сатаны была потрясающей. Представьте себе: я стою один, а вокруг триста голых стриптизерш Санкт-Петербурга. Можете себе такое представить? Казалось, я много чего видел, но эта сцена меня впечатлила.

Я видел экранизации Юрия Кары и Анджея Вайды. Это неинтересно. Вайда, по моему ощущению, просто не понял Булгакова. Я не имею права оспаривать великого режиссера, но это не его дело было. И не дело Кары. Его картину помогал снимать мой товарищ, продюсер. Фильм лежит у товарища под одеялом, и он его никому не показывает. Он пробовал его перемонтировать, предлагал сделать это большим режиссерам — все отказывались, даже за большие деньги. И никакой мистики в этом нет.

Мистика начнется, когда пресса приступит к обсуждению картины. Вот тут-то начнется и шабаш, реальный бал Сатаны. А когда мы снимали, никакой чертовщины не было. Говорю об этом как очень суеверный человек. Актеры все суеверны. Есть артисты, которые из-за этого даже отказываются от больших ролей. У нас в театре был актер, которому Марк Захаров поручил сыграть роль предателя в спектакле «В списках не значился». Очень хорошую роль. Он, пожилой человек, пришел к Марку Анатольевичу и сказал: «Я воевал, я не могу играть предателя». Но это же профессия! Я, например, с удовольствием сыграю Гитлера, если предложат. Правда, ростом не вышел. Сыграть такую личность! Что вы.

Почти уверен в том, что зритель благодарно примет «Мастера и Маргариту». У Бортко такое бережное отношение к Булгакову, что, мне кажется, все останутся довольны.

…В последнее время перед съемками мне всегда хочется как-то изменить себя, свой внешний вид. Потому что сейчас смотришь сериалы, и на всех каналах одни и те же артисты, причем в одних и тех же пиджаках, с теми же прическами, все одинаковое, только играют разные роли. До смешного дошло. Чтобы это как-то изменить, необходимо желание. Ну, а вообще, это, конечно, профессия. Чем шире твой актерский диапазон, тем интереснее жить. Зачем же все время играть одного и того же человека? Для чего тогда нужна профессия, если все время выходить с умным видом или, наоборот, с дурацким лицом…

Я люблю такие роли, чтобы было что играть. Чтобы сценарий был интересный. А хорошие это персонажи или плохие, вовсе не важно. Вот сейчас я играю князя в «Полонезе Кречинского». Мои непосредственные партнеры — два великих артиста Алексей Петренко и Богдан Ступка. И текст роскошный, и еще два таких партнера сумасшедших… Это же счастье — играть с такими «зубрами»…

Скучные роли — это то, что я никогда себе не позволю. Пусть будут плохие или хорошие герои, только не скучные… Вот недавно смотрел нового «Золотого теленка». Ну, мухи же дохнут, так это скучно… Актерам скучно играть, режиссеру скучно режиссировать, оператору скучно снимать. Ну как можно снять «Золотого теленка», чтобы ни разу не улыбнуться?… Да надо просто ненавидеть это произведение…