Я буду жить до старости, до славы...

Name: Я буду жить до старости, до славы...
Author: Берггольц Ольга Федоровна--

На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Я буду жить до старости, до славы..., Берггольц Ольга Федоровна-- . Жанр: Биографии и мемуары / Поэзия. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале bazaknig.info.

Жанр: Биографии и мемуары / Поэзия

Название: Я буду жить до старости, до славы...

Автор: Берггольц Ольга Федоровна

Дата добавления: 15 январь 2020

Количество просмотров: 405

Читать онлайн

Я буду жить до старости, до славы... читать книгу онлайн

Я буду жить до старости, до славы... - читать бесплатно онлайн , автор Берггольц Ольга Федоровна

«Я буду жить до старости, до славы…» — писал молодой ленинградский поэт Борис Корнилов. До старости он не дожил: его убил советский режим. Но слава у него была уже при жизни. Он стал одним из самым ярких поэтов поколения, входившего в литературу в конце 20-х годов XX века. Песню из кинофильма «Встречный» на его слова пела вся страна: «Нас утро встречает прохладой, Нас ветром встречает река…» После гибели поэта эту песню стали объявлять как народную.

В первую часть книги входят избранные стихотворения и поэмы Б. Корнилова, а также новонайденные материалы из архива Пушкинского Дома.

Вторая часть содержит уникальный дневник Ольги Берггольц 1928–1930 гг. — периода их брака с Корниловым и письма Бориса Корнилова к Татьяне Степениной (его первой любви) и Ольге Берггольц.

Третью часть книги составили материалы из личного архива Ирины Басовой, дочери поэта: воспоминания ее матери Людмилы Григорьевны Борнштейн — второй жены Б. Корнилова, а также переписка Л. Борнштейн-Басовой с Таисией Михайловной Корниловой (матерью Бориса Корнилова), поэтами Борисом Лихаревым и Михаилом Берновичем. Эту часть книги открывает эссе Ирины Басовой «Я — последний из вашего рода…».

В четвертую часть вошли материалы следственного дела Бориса Корнилова из архивов ФСБ.

Книга содержит редкие и неизвестные фотографии и автографы.

Предваряет книгу эссе Никиты Елисеева «Разорванный мир».

Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала

ВПЕРЕД

Перейти на страницу:

<1935>

«Мы, маленькие, все-таки сумели…»

…люблю свою бедную землю,

Потому что иной не видал.

О. М. [91]

Мы, маленькие, все-таки сумели,

перешагнули злобную черту

и вышли из тяжелых подземелий

вот в эту голубую красоту.

И ласточки и голуби поют там,

а песня непонятна и легка —

хозяюшка,

наверно, для уюта

нам небольшие стелет облака.

Мы разбираемся в ее законе —

она для нас планеты нашей треть,

где девушки

и дерево

и кони,

предоставляет сразу осмотреть.

И бережно спускает на равнину,

которую я все же не покину,

не изменю ни лесу, ни траве,

хотя земля по-прежнему сурова,

хотя красиво облака сырого

еще роса горит на голове.

Знать, потому, что весело доныне,

привык я просыпаться поутру.

На этой мягкой, ласковой равнине

я облако, не мешкая, сотру.

Знать, потому, что я хочу учиться,

как на траве пушистые лежат

ворчливые медведи и волчицы.

А я люблю волчат и медвежат.

Я радуюсь —

мне весело и любо,

что навсегда я все-таки земной,

и что моя

зазноба и голуба

опять гуляет вечером со мной.

10 августа 1935

Собака

Я крадусь,

мне б до конца прокрасться,

сняв подкованные сапоги,

и собака черного окраса

у моей сопутствует ноги.

Мы идем с тобой, собака, прямо

в этом мире, полном тишины, —

только пасть, раскрытая как яма,

зубы, как ножи, обнажены.

Мне товарищ этот без обмана —

он застыл,

и я тогда стою:

злая осторожность добермана [92]

до конца похожа на мою.

Он врага почуял.

Тихой сапой

враг идет,

длинна его рука,

и когда товарищ двинет лапой,

я его спускаю с поводка.

Не уйти тогда тому,

не скрыться

и нигде не спрятаться,

поверь, —

упадет

и пискнет, словно крыса:

побеждает зверя

умный зверь.

Пес умен,

силен,

огромен,

жарок…

Вот они —

под пули побегут.

Сколько доберманов и овчарок

нам границу нашу берегут?

Сколько их,

прекрасных и отличных?

Это верный боевой отряд.

Вам о псе

расскажет пограничник,

как о человеке говорят.

Вдруг война,

с погибелью,

с тоскою,

посылает пулю нам свою, —

и, хватаясь за ветер рукою,

я от пули упаду в бою.

И кавалерийские фанфары

вдруг запели около меня…

Знаю я — собаки-санитары

вызволят меня из-под огня.

Добрый доктор рану перевяжет,

впрыснута для сердца камфара.

«Поправляйтесь, мой милейший», —

скажет,

и другого вносят фельдшера.

Через месяц я пройдусь, хромая,

полюбуюсь на сиянье дня,

и собака, словно понимая,

поглядит с любовью на меня.

Погуляю,

силы все потрачу

и устану —

сяду на траве,

улыбнусь,

а может быть, заплачу

и поглажу пса по голове.

<1936>

Память

По улице Перовской [93]

иду я с папироской,

пальто надел внакидку,

несу домой халву;

стоит погода — прелесть,

стоит погода — роскошь,

и свой весенний город

я вижу наяву.

Тесна моя рубаха,

и расстегнул я ворот,

и знаю, безусловно,

что жизнь не тяжела —

тебя я позабуду,

но не забуду город,

огромный и зеленый,

в котором ты жила.

Испытанная память,

она моя по праву, —

я долго буду помнить

речные катера,

сады,

Елагин остров

и Невскую заставу,

и белыми ночами

прогулки до утра.

Мне жить еще полвека, —

ведь песня не допета,

я многое увижу,

но помню с давних пор

профессоров любимых

и университета

холодный и веселый,

уютный коридор.

Проснулся город, гулок,

летят трамваи с треском…

И мне, — не лгу, поверьте, —

как родственник, знаком

и каждый переулок,

и каждый дом на Невском,

Московский,

Володарский

и Выборгский райком.

А девушки…

Законы

для парня молодого

написаны любовью,

особенно весной, —

гулять в саду Нардома,

знакомиться —

готово…

Ношу их телефоны

я в книжке записной.

Мы, может, постареем

и будем стариками,

на смену нам — другие,

и мир другой звенит,

но будем помнить город,

в котором каждый камень,

любой кусок железа

навеки знаменит.

ВПЕРЕД

Перейти на страницу:

Рекомендуем к прочтению

Шестьдесят лет спустя

Избранное

Генерал Корнилов

Жить и умереть в Париже

Сид Вишес: слишком быстр, чтобы жить...

Граница Света