Че Гевара, который хотел перемен

Но мы также знали, что нам самим нужно очень быстро уезжать с Кубы. Мой отец изучал коммунизм всю жизнь. Естественно, некоторые знания и информация передавались и нам. Мы знали, что люди Че скоро придут за нами, и даже если не для того, чтобы в открытую схватить нас, то хотя бы тайно следить в ожидании возвращения отца».

«Не нужно быть экспертом в тактике коммунистов, чтобы знать это, – говорит Сильвия. – Просто посмотрите «Доктора Живаго» или прочтите книгу! Поэтому моя мама, сестры, брат и я незамедлительно отправились в Майами. Спустя несколько недель моя мама, которая едва говорила по-английски, пыталась продать продукцию «Эйвон» , стучась в двери домов, а мой папа мыл посуду и стриг газоны – мы все делали, что могли, чтобы свести концы с концами».

6 мая 1960 года, когда по приказу Че Гевары было расстреляно почти две тысячи кубинцев, когда Кастро еще больше прояснил свою политическую ориентацию, а Че выступил по кубинскому телевидению с восклицаниями «Наша дорога к освобождению будет открыта с победой над американскими монополиями!» – Сальвадор Диас-Версон, наконец, заговорил в США, дав показания перед американским сенатом на слушании дела под названием «Коммунистическая угроза Соединенным Штатам Америки в Карибском регионе». Можно представить, как занервничали в то время латиноамериканские асы ЦРУ. Но удивительно, что даже в такой поздний срок Диас-Версон на многое раскрыл американцам глаза впервые. Многие в конгрессе все еще относились к этому скептически.

Выдержки из судебного заседания:

...

Господин Сауэрвайн: Это правда, что вооруженные силы Кастро уничтожили документы с информацией о кубинских коммунистах?

Господин Диас-Версон: Да, сэр.

Господин Сауэрвайн: Сколько таких документов было уничтожено?

Господин Диас-Версон: У меня был архив с 250 000 карточками и 930 личных дел. У коммунистов было две линии руководства: одна публичная, другая подпольная, «видимая» и «невидимая». На Кубе подпольная – это та, которая действует в тюрьме Ла-Кабанья во главе с Че Геварой.

По сегодняшний день западная интеллигенция совсем не встревожена тем фактом, что шестнадцать библиотекарей чахнут в тюрьмах Кастро с приговором «двадцать пять лет лишения свободы» за хранение такой антиправительственной литературы, как «Скотный двор» Джоржда Оруэлла, речь Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта» и декларация ООН о правах человека. После ареста библиотекарей судьи Кастро объявили конфискованные материалы библиотеки «крайне бесполезными» и приказали их сжечь.

Даже сам Рэй Брэдбери, автор «Фаренгейта 451» , произведения о сжигании книг, был потрясен. «Я призываю Кастро и его правительство сейчас же убрать свои руки от независимых библиотекарей и освободить их из тюрьмы, а также вернуть их обратно кубинской культуре для информирования людей», – объявил Брэдбери в своей вступительной речи на ежегодном собрании Американской библиотечной ассоциации в 2005 году.

Расхититель произведений искусства

Нам часто рассказывают о том, как нацисты похищали бесценные шедевры живописи и собирали целые коллекции произведений искусства из имущества убитых или репрессированных ими людей.

По словам самих нацистов, они «ариизировали» экспонаты частных художественных галерей Европы. На самом же деле они, и в частности Герман Геринг, их попросту присваивали.

Кастровцы же больше любили слово «национализация». Например, особняк в городе Тарара, занятый Че Геварой, был битком набит великолепными произведениями искусства. Конечно, ведь торговля сахаром с Советским Союзом позволяла жить на широкую ногу. Однако в 1991 году денежный поток иссяк, и встревоженные кубинские экспроприаторы стали сбрасывать награбленное на международный рынок. По оценкам Кубино-Американского национального фонда, с 1991 года кастровцы продали почти тысячу дорогостоящих картин, предметов антиквариата, рукописей и других произведений, отнятых у их законных владельцев.

С первого же дня председательства в Национальном Банке Кубы Че Гевара с энтузиазмом занимался созданием, комплектованием и укреплением нового Министерства возвращения похищенного имущества. Задачей этого поистине оруэлловского министерства (с этим названием согласится каждый, кто знаком с коммунистической терминологией) было воровство (кстати, нацисты именовали свое министерство кражи «Штаб рейхсляйтера Розенберга на оккупированных территориях»). Усердные и хорошо экипированные сотрудники министерства захватывали дома и банковские счета тех, кто бежал с Кубы, опасаясь расстрела. Конфискации подлежало также имущество тех, кто не выказывал достаточного революционного энтузиазма, и тех, у кого были конфликты с кем-нибудь из новоиспеченных «министров» в те времена, когда «Тайм» и «Нью-Йорк таймс» еще их не героизировали, и эти министры были мелкими воришками, пьяницами и безработными юристами. И все эти люди, чье имущество было конфисковано министерством, обвинялись в «пособничестве Батисте и грабеже».

Но даже такая жалкая комедия, как эта, положила начало бессовестным грабежам, начавшимся годом позднее. Бессмертная фраза, произнесенная председателем Национального Банка Кубы Че Геварой 23 марта 1960 года, гласит: «Для того чтобы что-то завоевать, надо это у кого-то отобрать!»

И они отобрали. В пересчете на доллары, они отобрали два миллиарда у американских бизнесменов и акционеров и в разы больше у простых кубинцев, за счет многочисленных дорогих произведений искусства. Известно, что Куба была сначала богатейшей испанской колонией, а затем успешным бизнес-партнером Америки, в результате чего там было собрано множество богатых частных художественных коллекций. Многие произведения из этих конфискованных коллекций принесли экспроприаторам значительный доход на аукционах «Кристис» и «Сотбис» в Нью-Йорке и Лондоне.

Когда Фанхулы – члены семьи кубинских беженцев – стали замечать в европейских музеях и офисах произведения искусства, которыми владели прежде, они начали пытаться вернуть их себе на законных основаниях. Но это было безнадежным делом, во всяком случае в Европе. Конечно, эта самая Европа и сама пострадала от нацистских грабежей и не забывала кричать об этом на каждом углу. Но когда в такой же ситуации оказались жертвы Кастро и Че, европейские страны не возместили им ни копейки от их законного имущества.

Кубинский сахарный магнат Хулио Лобо собрал одну из богатейших в мире коллекций, посвященных Наполеону Бонапарту. В нее входили оружие, картины, мебель и исторические документы. Теперь многие из этих вещей находятся в музеях Франции, и это можно счесть вполне логичным и обоснованным, если бы не одна деталь. Лобо ничего французским музеям не передавал. Просто Антуан Анвиль, один из сотрудников посольства Франции на Кубе, поспособствовал продаже Франции коллекции Лобо. Стоимость сделки осталась неизвестной.

Не вся добыча Кастро и Че оказалась впоследствии в европейских музеях и аукционных домах. Во время последнего визита на Кубу Даниэль Миттеран, вдова президента Франции Франсуа Миттерана, была приятно удивлена бесценным подарком кубинского правительства – вазой из севрского фарфора. Коммунисты изъяли эту вазу у владельца с той же наглостью, с которой нацисты опустошали Лувр.

Дэвид Рокфеллер также пополнил свою коллекцию произведений искусства картинами, подаренными ему кубинским правительством. Это, безусловно, было знаком благодарности за его активную финансовую поддержку кампании против экономической блокады Кубы. Бывший президент Мексики Салинас, звезда футбола аргентинец Диего Марадона, колумбийский писатель Габриэль Гарсиа Маркес также во время своих визитов на Кубу получали в подарок понравившиеся им произведения искусства. Все эти шедевры были украдены у законных владельцев во время пребывания Че Гевары на посту министра экономики.