Бетанкур

Кроме того, стипендия Бетанкура составляла 1500 реалов в месяц. Для сравнения — деревенский батрак в Галисии в то время за свой труд получал 2 реала в день. Но денег Августину всё равно не хватало: он постоянно вкладывал их в собственные проекты. Например, совместно с Абрахамом Луи Бреге построил вблизи Вандома сначала мельницу, а затем обувную фабрику, причём полностью механизировал её своими новейшими изобретениями. Общий долг в бюджете Бетанкура за 1788 год составлял примерно 50 тысяч реалов.

Тем временем политическая ситуация во Франции складывалась непростая. По Парижу прокатилась волна грабежей и чудовищных убийств. Началось массовое расхищение лесов и нарушение правил охоты. В апреле 1788 года именно в том месте, где находилась обувная фабрика Бетанкура, на деньги герцога Орлеанского вспыхнуло «народное восстание». Правительство послало туда войска из Версаля. Пролилась человеческая кровь. Однако ситуация с каждым днём становилась всё менее управляемой. Обувную фабрику Бреге и Бетанкура пришлось закрыть, и владельцы её понесли ощутимые убытки. Начался передел собственности.

Несколько раз какие-то люди посягали на имущество Бреге и Бетанкура, но первые попытки оказались безрезультатными. Компаньоны хотя и с большим трудом, но всё же отстояли своё предприятие.

В августе 1788 года Людовик XVI разрешил созыв Генеральных штатов, согласившись поставить во главе министерства финансов популярного у буржуазии финансового магната, банкира Жака Неккера, часто ссужавшего деньгами французское правительство. Ещё в июне 1776 года он был назначен советником департамента финансов, а через год уже возглавил весь департамент. Не производя существенных перемен, Неккер сумел, с помощью кредитов, покрывать расходы американской войны, пока наконец дальнейшие займы для казны оказались невозможными. Тогда, вернувшись к реформам Трюго и бережливости, он восстановил против себя двор и привилегированные сословия. Покинув Францию, Неккер обосновался в Швейцарии, пока летом 1788 года его снова не пригласили в большую политику. Это на какое-то время позволило стабилизировать политическую ситуацию в Париже, и обувная фабрика Бетанкура—Бреге снова заработала в полную силу, хотя и ненадолго.

Для повышения качества своего образования Бетанкур планировал посетить Италию и Голландию, но потом решил, что у него ещё много работы в Париже и не следует переключаться на путешествия. Он делал чертежи, которые могли быть полезны испанским гидравликам, строил и приобретал модели, приборы и инструменты для будущего Королевского кабинета машин в Мадриде.

НАУЧНАЯ РАБОТА БЕТАНКУРА И ИСТОРИЯ ТЕХНИКИ

С 1787 года Бетанкур начал серьезно заниматься паровыми машинами. Эксперименты по исследованию движущей силы водяного пара выполнил в 1787—1788 годах, но первые результаты опубликовал в материалах Парижской академии наук только в 1790 году. Для этих экспериментов испанец создал техническую конструкцию, главной частью которой был холодильник из меди, снабжённый термометром и ртутным манометром для определения давления пара. Затем Бетанкур влил в сосуд дистиллированную воду и, охладив её до 0° С, начал нагревать таким образом, чтобы температура жидкости поднималась на один градус в минуту. Эксперимент позволил эмпирически доказать, что температура пара равна температуре воды в момент парообразования и что давление воздуха и водяного пара влияют аналогичным образом на температуру, соответствующую определенному давлению.

Для получения этих результатов Бетанкур в своих расчётах использовал метод математического интерполирования, который впервые на практике применил его учитель и друг Гаспар Франсуа де Прони. Таким образом Бетанкур сделал практический вывод об эффективности работы паровых машин в разное время года и при различных атмосферных и температурных условиях. «Записка о силе расширения водяного пара», изданная в Парижской академии наук в конце 1790 года, стала классической работой в области термодинамики.

В результате опытов Бетанкур вывел зависимость между давлением водяных паров и температурой, которую сформулировал в уравнении. С помощью этого уравнения стало возможным измерять также высоту гор по температуре кипения воды и наносить градуировку на термометр.

У читателя может возникнуть справедливый вопрос: почему после этого эксперимента историки науки не поставили Бетанкура в один ряд с такими французскими учёными, как Эдм Мариотт, Жак Александр Шарль, Жозеф Луи Гей-Люссак, как англичанин Роберт Бойль или итальянец Амадео Авогадро? Все они были отцами-основателями термодинамики. Произошло это потому же, почему Бетанкур не остался в истории пионером испанского воздухоплавания. В 1783 году он первым в Испании поднял в небо воздушный шар, но потом сразу же перестал заниматься этим. Примерно то же самое произошло и с термодинамикой — наукой о наиболее общих свойствах макроскопических систем, находящихся в состоянии термодинамического равновесия, и о переходе между этими состояниями.

Получив уникальные результаты, в дальнейшем ставшие основой целого научного направления в метрологии, он отошёл от термодинамики, вернувшись к любимым машинам и механизмам. И в этом не было ничего удивительного. Западная Европа в конце XVIII века переживала время бурного промышленного переворота: мануфактурный способ производства уступал место более производительному — машинному. Деятельность Бетанкура была в центре научно-технической революции, проходившей в три этапа.

Первый — изобретение машин-орудий, то есть технологических средств, заменявших не только саму силу человека, но и его умение, квалификацию. Такие механизмы в Западной Европе стали появляться повсюду, в различных областях производства, но прежде всего в текстильной промышленности. Ко второму этапу можно отнести изобретение универсального двигателя — паровой машины. А к третьему — производство машин при помощи машин, то есть рождение машиностроения.

Самых высоких темпов производство машин в XVIII веке достигло в Англии. Именно здесь появились текстильные машины, работавшие на паре. Однако процесс этот тормозили. Дело в том, что принятые в Англии законы существенно ограничили вырубку леса — древесный уголь пришлось заменить каменным углем, а он, как правило, залегал под водяными пластами.

Английскому механику на угольной шахте в Корнуолле Томасу Севери пришла в голову мысль — использовать энергию пара в технике. В 1698 году он получил английский патент на паровой камерный нагнетательно-всасывающий насос: хотя он и имел небольшую подачу, но всё же мог поднимать воду на некоторую высоту. В нём рабочий цилиндр был отделён от котла для быстрой конденсации пара и снаружи обливался холодной водой. В 1707 году один из насосов Севери был выписан Петром I и установлен в Летнем саду Петербурга для подачи воды в фонтаны.

В 1712 году Томас Ньюкомен вместе с лудильщиком Джоном Коули усовершенствовал насос: двигатель присоединили к устройству для выкачивания жидкости, что позволило эксплуатировать пароатмосферную машину многие годы в различных районах Англии для откачки воды из шахт. Но в машине Томаса Ньюкомена пар давил не непосредственно на поверхность воды, а на поршень в цилиндре. Значительные потери теплоты и большой расход топлива потребовали модернизации конструкции — её осуществил в 1663 году выдающийся шотландский инженер Джеймс Уатт.

В том же году к нему обратился один из профессоров физики университета Глазго с просьбой отремонтировать действующий макет паровой машины Ньюкомена, никогда нормально так и не работавший. Модель была оснащена двухдюймовым цилиндром и имела рабочий ход поршня в шесть дюймов. Уатт заменил металлический цилиндр на деревянный, смазанный льняным маслом и высушенный в печи. Затем, уменьшив количество поднимаемой за один цикл воды в макете, запустил механизм — и тот заработал. Кроме того, Уатт внёс в конструкцию многочисленные изменения.

Первым усовершенствованием, запатентованным Уаттом в 1769 году, была изолированная камера для конденсации, а в 1782 году он изобрёл машину двойного действия. Благодаря этому, а также другим мелким усовершенствованиям удалось повысить производительность паровой машины Ньюкомена в четыре и более раза. Самой машиной стало легче управлять. Паровой двигатель Уатта применяли на заводах и фабриках в качестве привода, что привело к резкому повышению производительности труда в Англии.