Петр Смородин

Правда, никому не бросилось в глаза, что на фоне гранита, мрамора и штофных обоев бедно выглядели койки армейского образца, покрашенные голубой краской. Но других не было. Владимир Ильич обратил на них внимание и сказал:

— Что ж, придется пока довольствоваться такими. Но со временем у нас будет все!..

Петр отвечал в губкоме комсомола за выход на празднества детей и физкультурников. Вывели на улицы все детские дома, сады, школы, трудовые коммуны. Детей приодели, нарядили.

Физкультурники стояли на тротуарах от Смольного к Таврическому вдоль Шпалерной улицы, вместе с моряками, курсантами военных училищ и спешенными конниками в красных мундирах и голубых галифе. Они же выступали в грандиозной сводной программе «К мировой коммуне». Это красочное действо разворачивалось на стрелке Васильевского острова у Фондовой биржи и на кораблях Балтийской флотилии, стоявших на Неве рядом. Под руководством режиссеров К. Марджаиова и С. Радлова выступало более трех тысяч человек… С вечера до утра.

Молодежь не знала отдыха с 1 июля. Она работала с художниками, скульпторами, оформителями, плотниками, садоводами и цветоводами. Был какой-то невиданный патриотический порыв петроградцев — не ударить лицом в грязь, подчеркнуть в своем Питере все значительное, показать в таком красочном убранстве, чтоб «Северная Пальмира» — колыбель пролетарской революции — навсегда осталась в памяти гостей городом радости и международного братства.

И добились — этого! Впервые после Великого Октября красньш Питер стал центром всероссийского праздника Мосты, площади, главные улицы, Смольный, Таврический, Зимний — сплошное море кумача, голубых вымпе-лов, плакатов и лозунгов!

Смородин был при встрече Ленина на вокзале. Видел его и в Таврическом дворце. Праздничным и торжественным было открытие конгресса. Ленину долго не давали говорить. Он показывал на часы, махал рукой. Но девятый вал не затихал, пока гости не потеряли голос и не устали от оваций.

Ленин весь был в порыве. Он развивал мысли, изложенные в его книге «Детская болезнь «левизны» в коммунизме». Закончил он речь словами:

«Мы можем с гордостью сказать: на первом конгрессе мы были, в сущности, только пропагандистами, мы только бросали пролетариату всего мира основные идеи, мы только бросали призыв к борьбе, мы только спрашивали: где люди, которые способны пойти по этому пути? Теперь у нас есть везде передовой пролетариат. Есть везде, хотя иногда и плохо организованная, требующая переорганизации пролетарская армия, и если наши международные товарищи помогут нам теперь организовать единую армию, то никакие недочеты не помешают нам наше дело сделать. Это дело есть дело всемирной пролетарской революции, дело создания всемирной Советской республики». [7]

Затем была демонстрация: сто тысяч питерских рабочих, молодежь, дети со всех концов города стянулись к углу Невского и Садовой, до краев запрудили улицы возле Инженерною замка, у мостов через канал и Мойку.

Позже Смородин видел и слышал Ленина возле Зимнего дворца.

Три высоченные трибуны как бы отгораживали Зимний от площади, которую заполнили люди почти от края до края. Владимир Ильич торопился к поезду и не хотел выступать, но его упросили. С правой, крайней трибуны он сказал краткую речь.

Руководители питерских коммунистов и комсомольцев прибыли на вокзал вслед за Ильичем. И для Петра Смородина завершился этот памятный день проводами Ленина в Москву.

Владимир Ильич подошел к открытому окну в купе вагона и сказал питерцам:

— Ну спасибо, товарищи, за все!..

III СЪЕЗД РКСМ

В преддверии III съезда комсомола завязался спор в ПК: как именовать союз в дальнейшем? Узнали, что некоторые губкомы предлагают переименовать организацию в Союз коммунистической молодежи. Но это в корне меняет основу движения, перебрасывает его только на коммунистически настроенную часть молодежи и может задушить движение. Такое переименование оттолкнет массу, появится необходимость новой многочисленной организации, а этого допустить нельзя!.. Конечно, теперь эти споры кажутся надуманными, но тогда они имели смысл, так как касались перспектив движения. Мнение в конце концов сложилось у питерцев почти единодушное: только РКСМ!

Так же дружно решили высказать съезду и свое мнение об уставе: принимать в союз с пятнадцати до двадцати лет, для детей интеллигенции обязательна рекомендация одного члена партии или двух комсомольцев. Наконец ячейку предлагали заменить словом «коллектив».

Смородин предложил уделить особое внимание детям и подсказать съезду, что в союзе необходимы детские секции. Так был подан голос в пользу будущей пионерии… Раза два обсуждали вопрос о кризисе движения. Под этим члены ПК подразумевали истощение кадров активных пролетарских работников, оторванность части актива от масс, недостаточную политико-воспитательную работу в союзе. Элементы кризиса они видели и в том, что существует путаница в организационных вопросах, расхлябанность, падение дисциплины и политическая неграмотность.

В наказе делегатам они предлагали внести от Питера такую повестку дня: 1) социалистическое воспитание рабочей молодежи; 2) ее физическая закалка и 3) организационные вопросы. Как известно, съезд принял предложение питерцев, но дополнил его четырьмя вопросами, заранее подготовленными оргкомитетом: военное и хозяйственное положение республики; Коммунистический интернационал молодежи; Программа РКСМ; Устав РКСМ. В последних числах сентября выехали в Москву делегаты от Петрограда и уездов.

III съезд РКСМ стал важной вехой в жизни советской молодежи, и десятки людей описали его работу во всех подробностях. Так что нет нужды говорить об этом еще раз. Но интересны некоторые частности из жизни Петра Смородина и его товарищей по делегации. Л. Шушпанов вспоминал:

«Душой делегации был один из первых строителей питерской комсомольской организации Петр Смородин…» Так оно и было: Петр считался самым старшим, самым строгим, самым организованным. Давно сдружившись с продкомиссаром Петрокоммуны Алексеем Егоровичем Бадаевым, Петр убедил его в том, что питерцы не имеют права рассчитывать на хлебосольство москвичей.

Бадаев отвалил недельный запас хлеба, хорошую порцию сельдей и три бочонка сливочного масла. Правда, хлеба и сельдей не хватило на весь срок. А масла было в избытке, и его даже обменивали с делегатами Туркменистана на сушеный урюк, персики, виноград и дыни.

Конечно, по пути в Москву дурачились как могли. Рассказывали всякие небылицы, например о «малыше» Коле Фокине, что он еще в утробе матери нацарапал заявление о приеме в комсомол: ему шел в ту осень семнадцатый год, и моложе его в делегации никого не было. Но он оказался острословом и отличным песенником, и от него отлипли. Тем более что Смородин не поощрял таких шуток.

Перекинулись на военные годы, вспомнили, как смородинский «секрет» обнаружил себя шальными выстрелами и как бушевал Петр:

— Ну шпана! Да разве может палить «секрет». Это же потайная точка, от нее зависит исход боя!

Между прочим, до рассвета не затихали споры: РКСМ или РСКМ? Сейчас это просто маленький штрих в истории комсомола. А тогда была проблема, она требовала дискуссии и рассудительного мнения.

Много было в те времена всяких «леваков». И кто гнул туда, тот ратовал за РСКМ — узкую, почти кастовую организацию молодых коммунистов. Смородин доказательно спорил с ними:

— Хоть и странно звучит, товарищи, но «леваки» — молодая поросль бюрократов. Им бы организацию самую малую, чтоб не было с ней возни, дисциплину самую строгую, как в армии: директива, приказ, точное исполнение! А чем это пахнет на деле? Партия лишилась бы массовой молодежной базы; за бортом остались бы всякие некоммунисты — иной раз ребячливые, капризные, вздорные. А природа не терпит пустоты; этой массой тотчас занялись бы чужаки и подкинули бы ей червяка вроде «Труда и света». Нет, с этим надо кончать! Да и что за интерес работать друг с другом, вот с такими, как мы? То ли дело облюбовать сырую болванку, поставить ее в станок. Сначала пройтись рашпилем, потом доводочку дать. И получится деталь, полезная обществу. Вот так, по-рабочему, чтоб искры летели, а с ними и дурь выходила!..