Летчики-испытатели. Сергей Анохин со товарищи

Конечно, Анохин знал о Вилли Посте. Ведь он - один из наиболее знаменитых американских летчиков-романтиков. В 28 лет из-за дефекта оборудования на его рабочем месте нефтяника он лишился одного глаза. С детства мечтавший о небе, он к тому времени совершил 99 прыжков с парашютом и освоил азы пилотирования самолета. На деньги, полученные от фирмы-работодателя за полученное увечье, Пост купил развалюху-самолетик. Он сумел починить его и, упорно тренируясь, стал летать. Работая какое-то время "воздушным такси", летчик с одним глазом достиг такого мастерства, которое позволило ему успешно заняться и рекордными полетами. Сначала они происходили над территорией США. Но всемирную славу принесли ему кругосветные перелеты. Свой первый такой перелет он выполнил вместе с Херолдом Гэтти летом 1931 г. на самолете "Локхид 5В Вега". Через два года, в июле 1933 г., на доработанном варианте того же самолета Пост совершил одиночный кругосветный перелет. Машина была оснащена автопилотом фирмы "Сперри", который помог летчику преодолеть маршрут Нью-Йорк - Берлин - Москва - Сибирь - Аляска - Канада -Нью-Йорк за 7 дней 18 ч 49 мин - на 21 ч быстрее, чем в совместном полете с Гэтти.

Практически сразу после возвращения из напряженного перелета Пост сделал главный вывод: вслед за развитием слепых полетов, например, слепой посадки как важных элементов дальних перелетов следовало разрабатывать специальное оборудование для обеспечения высотных полетов. Он имел в виду использование герметических кабин и нагнетателей для двигателей. Поскольку его деревянный самолет не подходил для оснащения гермокабиной, он решил пойти по революционному пути - использования высотного скафандра. Уже в сентябре 1934 г. Пост, обратившийся к знаменитой резинотехнической компании "Гудрич", получил скафандр, в котором в первом же полете достиг высоты 12,2 км. К концу 1934 г. он поднимался уже на

высоту 15,2 км. С использованием своего скафандра, прямого предшественника современных скафандров летчиков и космонавтов, он установил ряд впечатляющих рекордов в высотных полетах.

Гибель Поста была жестокой. Вместе со своим приятелем, знаменитым юмористом Уильямом Роджерсом, на не очень совершенном самолете "Локхид-Орион-Експлорер" 15 августа 1935 г. он направлялся из Сиэтла на Аляску. Когда они взлетели с небольшого озера на этом пути, мотор вдруг заглох и самолет, резко опустив нос, ушел под воду...

В своих мемуарах один из сподвижников С. П. Королева Б. Е. Черток писал: «Анохин был знаком и с польским летчиком

Леваневским, братом нашего Сигизмунда Леваневского, и с Вилли Постом, который при попытке облететь земной шар погиб на Аляске. "А летел он с одним глазом, был такой же одноглазый, как и я", -рассказывал Анохин, потерявший глаз в авиационной аварии». Борис Евсеевич что-то путает: Анохин лично не был знаком с Постом...

Известно, со слов сына Анохина - Сергея Сергеевича, другое. В госпиталь кто-то принес отцу журнал с публикацией о В. Посте. Она преобразила отца, он явно приободрился и уже не позволял себе сникать, как случалось еще несколько дней тому назад.

Возможно, Сергей Николаевич слышал также, что с одним глазом летал майор Трунов, начальник первого московского парашютнопланерного клуба, но он определенно знал о другом, близком ему опыте: летчик-испытатель Борис Туржанский потерял глаз в боях в Испании, но, вернувшись на родину, продолжил испытательную работу.

Чувствуя общую поддержку, Анохин несколько повеселел, дал согласие на операцию, и через два дня ему удалили глаз. Он строго выполнял все рекомендации и начал бесконечные тренировки с подбрасыванием камешков и других мелких предметов. Его настойчивость поражала - он хотел летать.

В качестве аварийного варианта Маргарита Карловна рассматривала ДОСААФ. Только она заикнулась своему руководству -реакция была мгновенной: "Мы его возьмем начальником летной части в Центральный аэроклуб! Будет ездить по всему миру! Будет летать!..". Но он прорвался в испытатели, он вернулся в ЛИИ...

Старые сотрудники вспоминали, что после выздоровления Анохин пришел в институт с черной повязкой на глазу. Он рвался летать, хотя знал уже мнение врачей: без стереоскопического, объемного зрения, обеспечиваемого лишь двумя глазами, летать невозможно, поскольку трудно определить расстояние. Но Анохин приезжал в институт каждый день. Угрюмо сидел на диване в комнате летчиков, затем уходил на рабочую площадку перед ангарами, где готовились к полету самолеты. Снова приходил в комнату, садился на диван и наблюдал, как летчики молчаливо уходили на задание и как, возвращаясь после полета, оживленно обменивались впечатлениями. Анохин оказался в стороне от привычной суеты в комнате летчиков. Друзья тактично не заводили разговоров о будущем Анохина, видя его подавленность. Молчал и он сам.

Несомненно, самого высокого мнения о Сергее Николаевиче Анохине был Алексей Николаевич Гринчик. Сам выдающийся летчик, он знал цену Анохину как испытателю. Однако Гринчик, исполнявший обязанности заместителя начальника летной части ЛИИ, решил внести ясность и прямо сказал Анохину, что он думает о дальнейшем его использовании. Рассказывают, что между ними состоялся очень неприятный для обоих разговор, в котором Гринчик поначалу без обиняков заявил Анохину, что летчиком-испытателем ему не быть. Сергей Николаевич покраснел и, всердцах, почти прокричал в ответ: "А что бы ты делал, случись с тобой такое же, как со мной?".

Вскоре после этого разговора оба уехали отдыхать в Крым, в один и тот же санаторий. Здесь, в Алупке, друзья словно поменялись ролями. Гринчик, а также их общий с Анохиным товарищ - летчик Михаил Барановский, целый месяц тренировали Анохина оценивать окружавшую обстановку, имея один глаз. Делалось ими это настойчиво, уважительно и разнообразно. Тренировались и в ближайшем овраге, прыгая с одного валуна на другой, определяя "глубину" зрения с помощью переставляемых палок, и на пляже, подбрасывая и ловя камушки. Тренировались и в корпусе, где жили, бегая на маршах лестницы или продевая нитку в ушко иголки... Об этом, со слов мужа, рассказывала благодарная Маргарита Карловна Раценская, об этом писал он сам: «Меня отправляют в санаторий, в Алупку. Чувствую себя отлично, видимо, поддерживает любовь к Крыму. И еще какая-то злость. Неужели нельзя воспитать в себе это самое глубинное зрение? Безусловно, можно. Не могут только мямли.

И все же порой опускаются руки. Единственный глаз устает. Идешь по лестнице и, ставя ноги на ступеньки, поднимаешь то выше, то ниже, чем нужно. Кидаешь камешек и не можешь его поймать... Постепенно я привыкаю "глубинно" видеть одним глазом. "Медицина" убеждается в этом. Но решить, летать мне или нет, она не берется. Предлагается собрать "консилиум" из авиационных специалистов. Они должны определить, могу ли я пилотировать самолеты...».

Сергей Николаевич никогда не давал характеристик летчикам-испытателям - при Маргарите Карловне, по крайней мере. Другое дело -летчикам-спортсменам, аэроклубовцам, он же был судьей многих соревнований высшего уровня. Единственным исключением был, кажется, Алексей Гринчик. К нему у Анохина было особое отношение. Маргарита Карловна считала, что его роль в возвращении мужа к испытательной работе может сравниться, пожалуй, лишь с ее собственной ролью. Это он не только тренировал Анохина в "объемном видении" одним глазом в Алупке, но убеждал и убедил в том, что возможен и необходим его возврат к испытательной работе.

Достигнутые с помощью Гринчика результаты были удивительны, хотя и недостаточны для того, чтобы ответственные люди могли решиться выпустить Анохина в самостоятельный полет. Медики не без колебаний согласились принять окончательное решение о судьбе летчика - лишь после практической проверки комиссией, составленной из летчиков. Анохин должен был практически доказать им свою способность пилотировать самолет, главным образом на взлете и посадке, когда требуется особенно точный глазомер. "Ну, поехали!", -теперь, после полета Гагарина, эта фраза стала крылатой. В ноябре 1945 г. ее очень буднично произнес начальник летной части ЛИИ Даниил Степанович Зосим. Он, а также Алексей Николаевич Гринчик и Виктор Леонидович Расторгуев, известные летчики-испытатели, вошли в комиссию, которой было поручено проверить, способен ли тов. Анохин С. Н. после операции (удаление левого глаза) пилотировать самолет...».