Смерть диверсантам и шпионам!: Правда о СМЕРШе

Не заметив ничего подозрительного, мы от всей души поблагодарили нашего водителя-спасителя и, оставив его на улице для наблюдения, вернулись в дом. Обыскав убитых и скромное убранство, мы нашли много интересного по нашей части: инструкции — как нападать на отдельных красноармейцев, как нарушать линии связи, минировать здания и технику, строить схроны и т. д. Нашли также несколько красноармейских книжек и справок: кто-то был не столь удачлив при встрече с бандитами.

По прибытии в штаб мы немедленно и подробно доложили о случившемся. Обстоятельствами дела заинтересовался и сам командующий армией генерал Н. Э. Берзарин. Тем более, что похожие случаи уже происходили в последнее время. Он наградил нашего водителя медалью «За отвагу» и послал во все части армии шифротелеграмму о повышении бдительности, исполнении охраны спящих бойцов, о повышении внимания при задержании подозрительных личностей, был изложен и целый ряд других специальных требований.

Наш толковый и отважный водитель вскоре был направлен на учебу, а я его потерял, о чем до сих пор жалею.

Запомнилось, что мы выезжали в село Вулька-Родощинская, где на ночлег останавливалось отделение из семи человек, и все они были убиты. По целому ряду прямых и косвенных свидетельств стало ясно, что эти и многие другие преступления — дело рук оуновских бандитов.

Органы «Смерш» по своей линии всемерно, насколько позволяли силы и обстановка, усилили борьбу с бандитизмом.

В январе 1945 года войска 1-го Белорусского фронта перешли в наступление. Сразу же были достигнуты большие боевые результаты.

Вскоре после тяжелых боев была освобождена Варшава. Без оперативной паузы наступление развивалось ускоренными темпами. За день советские войска продвигались порой на 50–70 километров.

Обращало на себя внимание то обстоятельство, что польское население не проявляло тех положительных эмоций и беспредельной радости, которые мы наблюдали при освобождении советских городов. Зато наши войска дружно и восторженно приветствовали люди, освобожденные из концентрационных лагерей: французы, бельгийцы, югославы… Они двигались обычно вместе, колонной, кто с мешком на спине, кто с коляской, кто на велосипеде. Надо было видеть их восторженные лица, худые руки, сжатые в кулаки и поднятые к плечу, приветствия, несшиеся к нам сквозь топот и лязг, на всех языках Европы.

Вскоре после освобождения Варшавы из контрразведки «Смерш» фронта поступило указание собрать данные о реакции поляков на вход на их территорию советских войск. Эти данные требовались для личного доклада начальника ГУКР «Смерш» B. С. Абакумова И. В. Сталину.

Задача была трудная. С кем говорить о настроениях и как? Мешал к тому же языковой барьер.

Посоветовавшись, мы решили разделить нашу задачу: кто-то из наших товарищей говорит с рабочими, кто-то с крестьянами, кто-то с интеллигенцией и т. д. Я выбрал себе миссию побеседовать с ксендзами и представителями молодежи.

В итоге этих наших действий получилась довольно пестрая картина: некоторые поляки положительно отнеслись к входу советских войск на их территорию, некоторые настороженно. Восторга, в общем, не высказывал никто.

Один молодой человек, с которым я беседовал, мне прямо заявил:

— Зачем вы пришли в Польшу? Мы и без вас бы обошлись.

При этом высказал несколько нелестных фраз в адрес русского народа. Я понял, что имею дело с врагом, и дал ему резкий аргументированный отпор. Мне показалось, что, несмотря на свою антисоветскую ориентацию, поляк был потрясен сутью моих слов. Большинства приведенных мною аргументов он просто не знал.

Замечу, что к началу боевых действий на Курской дуге в немецких дивизиях, среди «хиви» — добровольных помощников-военнослужащих, подавляющее число составляли поляки — от 10 до 30 % личного состава.

Тогда я еще не знал, что в боях за освобождение польских земель погибло более 400 тысяч солдат и офицеров Красной Армии!

Очень дорогой ценой досталось нам освобождение Польши.

Все собранные нами тогда сведения были обработаны и отправлены в управление «Смерш» фронта.

Интересно, что вскоре после освобождения Польши я был награжден польской большой серебряной медалью «Храбрым на поле боя».

Не может не удивлять поступок Президента РФ В. В. Путина, когда он при посещении Польши в январе 2002 года возложил букет к памятнику аковцам. За что, спрашивается, им такая честь? Видимо, плохо работают советники президента, некачественно.

«Армия Крайова» формально создавалась польским эмигрантским правительством во главе с Миколайчиком в Лондоне. Фактически она создавалась на средства и при активном участии американо-британских и иных капиталов.

Никакой борьбы с немцами эта армия не вела, если не считать Варшавского восстания, поднятого Бур-Комаровским 1 августа 1944 года, стоившего жизни тысячам польских патриотов и заранее обреченного на провал. На линии фронта аковцев никогда не было. А вот «Смершу» они хлопот доставляли много.

У аковцев была одна задача: с Миколайчиком или с кем-нибудь еще сохранить буржуазную, враждебную СССР соседнюю Польшу.

Или президент РФ не знает о том, что происходило на территории Польши в годы войны, или решил потрафить нынешнему, уже не только антисоветскому, но антироссийскому руководству Польши? Где же память о тех 400 000 павших советских солдатах и офицерах?

Германия. В поверженном Берлине

Выйдя на польско-германскую границу, наши войска с ходу пересекли ее и стали развивать наступление по ранее намеченным целям.

Запомнилось радостное неописуемое настроение, как мне казалось тогда, всех советских воинов. Перенести тяготы войны, потери родных и близких, пройти через запредельные человеческие ощущения и физические страдания, когда не раз удивлялся тому, что все еще жив, и с победной могучей армией вступить на немецкую землю! Сбывалось то, о чем мы мечтали последние годы, но, увы, не всем довелось увидеть осуществление этой мечты.

Войска 5-й ударной армии перешли границу в районе Черникау и вступили на территорию Германии.

Удивили аккуратные города, ровные шоссейные дороги, мычащие недоеные коровы, обилие голодных собак и кошек и почти полное отсутствие населения. Кто-то бежал, понимая свою ответственность за совершенные злодеяния и опасаясь мести. Большинство же было напугано официальной немецкой пропагандой. Геббельсовская пропаганда работала изощренно, постоянно и не стесняясь в методах. Советские войска в лучшем случае сравнивались с ордами жестокого завоевателя Аттилы из раннего Средневековья.

Хотя на самом деле все было наоборот. Смерть, издевательства и разрушение на нашу землю несли именно немецкие войска. Мы же, вынужденные, с одной стороны, вести борьбу с нацистским государством и все еще сильной немецкой армией, с другой стороны, выступали освободителями немецкого народа, бравшими на себя ответственность за жизнь мирного населения Германии, за жизнь и будущее ее детей.

Запомнилось, что в первом немецком доме, куда мне довелось зайти, чувствовалось недавнее присутствие хозяев, они бежали буквально с нашим приходом. На кухне, на выключенной плитке, еще потрескивала приготовленная яичница…

На следующий день после перехода границы у дорог появились здоровенные плакаты с надписями «Вот она, проклятая Германия» или «Добьем фашистского зверя в его логове!».

У одного из этих плакатов, помню, стояла пролетка с тремя убитыми голыми немцами с трубками во ртах и в цилиндрах. Такой же немец сидел на месте возницы. Над пролеткой плакат: «Вперед, Великая Германия». Такая вот жуткая военная картинка запомнилась мне на всю жизнь. Что было — то было.

Конечно, озлобленность и чувство ненависти у некоторой части наших солдат и офицеров в отношении немцев были сильны. Это относилось, прежде всего, к лицам, потерявшим в ходе войны родных и близких. В отдельных случаях ненависть и озлобленность проявлялись в изнасилованиях, расстрелах фашистов, поджогах домов.