Смерть диверсантам и шпионам!: Правда о СМЕРШе

Когда об этом факте было доложено в Управление контрразведки «Смерш» 1-го Белорусского фронта, то там усомнились в достоверности наших сведений. Лично начальник управления «Смерш» фронта генерал-лейтенант А. А. Вадис звонил по этому поводу полковнику Карпенко. Тот подтвердил достоверность наших данных. После этого генерал Вадис дал указание доставить в управление «Смерш» фронта всех выявленных и задержанных участников организации «Ягд фербанд Ост» для обстоятельной работы с ними.

Я был назначен старшим опергруппы «Смерш» в прифронтовой полосе 5-й ударной армии по разоружению частей АК. Работа была ответственная и необычная, значение которой возрастало в условиях, когда наши войска активно готовились к наступательным операциям по освобождению Варшавы и овладению Берлином. Еженедельно о ходе и результатах этой работы составлялись доклады и шли лично к Сталину.

Еще раз возвращаясь к недоброй памяти немецкому агенту Таврину (агентурная кличка — Шило), скажу, что задержан он был сразу после его появления в нашем тылу. В этом деле обращает на себя внимание то обстоятельство, что, несмотря на серьезность задачи, поставленной перед Тавриным, на серьезную и длительную его подготовку, немцы допустили ряд элементарных, даже смешных ошибок.

В частности, размещение наград на груди агента не соответствовало правилам ношения орденов и медалей в Красной Армии. Так, ордена Александра Невского и Красной Звезды положено было носить на правой стороне груди, а у Таврина они оказались слева.

Это была ярко выраженная «засветка» агента, когда агент терпел провал сразу и по вине готовившей его группы специалистов.

Случай с Тавриным был далеко не единственным, когда противник допускал серьезные ошибки, быстро ведущие к провалу.

Интересно, что десантировали Таврина-Политова вместе с мотоциклом М-72 и сопровождающей его «капитаном» Шиловой с совершившего посадку в нашем тылу четырехмоторного самолета «Арадо 232». Интересен этот редкий тяжелый самолет был тем, что, имея более десятка стоек неубирающегося подфюзеляжного шасси, он мог садиться на сильно пересеченной местности.

В «Смерш» знали о готовящейся операции, правда, неизвестны были цели противника, поэтому вели с немцами активную радиоигру. Вел игру и абвер, проводивший отвлекающие операции. В последний момент немцы, подстраховавшись или в рамках своей контригры, уклонились от предложенной легенды и совершили посадку на 150 км севернее того места, где их ждали. Но это не помогло. Самолет на пробеге столкнулся с деревом и загорелся, диверсанты на мотоцикле были задержаны через полтора часа после посадки, экипаж из пяти человек также был вскоре пленен. Один член экипажа, оказавший сопротивление при задержании, был убит.

Возможно, что авария самолета провалила немецкую операцию, засветив место посадки и десантирования. Надо заметить, что операция проводилась немцами в очень плохую погоду при весьма ограниченной видимости. Но и при самых благоприятных условиях, при исключительном везении Таврин и его помощница не имели бы никаких шансов.

Несмотря на близившийся конец войны, «Смерш» вел крупные оперативные игры с противником.

Интересна операция, проводившаяся органами «Смерш» с сентября 1944 фактически до самого конца войны. После того, как в августе 1944 органами «Смерш» были пленены несколько агентов немецкой разведгруппы с рацией (помните финал прекрасной книги В. Богомолова «Момент истины»?), через немецкого радиста ушло сообщение. В сообщении говорилось, что удалось обнаружить и установить связь с несколькими группами немецких солдат и офицеров численностью более 1000 человек, «продолжающих борьбу в советском тылу». «Группы» мечтали прорваться на запад и просили помощи оружием и снаряжением. Подготовка радиоигры была тщательно спланирована, были использованы имена недавно плененных офицеров противника, числившихся у немцев пропавшими без вести, в частности, оберстлейтенанта Генриха Шерхорна, командира стрелкового батальона. Немецкая фронтовая разведка, проводившая операцию по нашему «приглашению», присвоила ей имя этого офицера — «Шерхорн».

Немцы в течение нескольких месяцев вели радиоигру, затем осуществили несколько воздушных разведок над заявленным районом.

19 октября 1944 года о «группе» было доложено фюреру. Тот, лишенный в последнее время положительной информации с фронта, немедленно воодушевился и приказал безотлагательно начать доставку требуемого снаряжения и вооружения. В «район действия» были выброшены две проверяющие группы. Этих агентов напряженно ждали. Одна из групп тут же попала в руки «Смерш», и уже через день к немцам полетели новые оптимистичные радиограммы. До конца своих дней Гитлер «запал» на разработку советской разведки, упорно приказывая доставлять грузы в район Борисова, а позднее на территорию Польши.

Последний груз — оружие, снаряжение, продукты питания и медикаменты — был выброшен немцами «группе Шерхорна» за две недели до конца войны — 18 апреля 1945 года! Среди снаряжения, сброшенного в этот день, находился «Рыцарский крест железного креста», которым Гитлер наградил своего последнего любимца — теперь уже оберста Генриха Шерхорна, тихо жившего и работавшего тогда в подмосковном Красногорске.

Всего немцы совершили к «окруженной группировке» более 20 вылетов, сбросив около 60 тонн ценных военных грузов. Надо подчеркнуть, что усилия эти были предприняты врагом в самое тяжелое для него время, когда на счету была каждая тонна горючего, каждый фауст-патрон, каждый ящик с гранатами.

…В октябре 1944 года вместе с начальником контрразведки «Смерш» 5-й ударной армии полковником Н. М. Карпенко и старшиной водителем (к глубокому сожалению, годы стерли из памяти его фамилию) мы ехали на «виллисе» по безлюдной и мрачной лесной дороге в направлении Ковеля в штаб армии.

Ехали мы довольно долго, в машине было жарко, и нам дружно захотелось пить. Заметили водителю, чтобы он был повнимательнее, и вскоре увидели неподалеку добротный и прочный дом, прилепившийся у самых комлей гигантских стволов. Мы остановились метров за 50 в кустарнике и направились к дому. Перед этим проинструктировали водителя, вооруженного автоматом, чтобы в случае стрельбы или при каких-либо иных подозрительных обстоятельствах он немедленно проникал в помещение и действовал по обстановке.

Зайдя в дом, мы встретили мрачного бородатого лесника с недобрым взглядом. Поздоровались, попросили воды. Тот на странном языке, состоявшем из русских, польских, украинских и немецких слов, заметил, что за водой он должен ненадолго выйти из дома. Мы согласились.

Через несколько минут он вернулся, а следом за ним быстро и решительно вошли два здоровенных, заросших мужика в грязных тулупах и без лишних слов навели на нас винтовки. Затем коротко потребовали лечь на пол.

Пришлось подчиниться: такой оборотистости от нашего бородатого хозяина мы не ждали. Чтобы затянуть время, я стал говорить, что воюем вместе за Украину, за ее освобождение, что был на защите Одессы с первого до последнего дня, что совсем недавно освобождал ее, что мой начальник украинец, носит украинскую фамилию Карпенко, что румыны отняли часть украинской территории, назвав ее Транснистрия.

Внимательно прослушав мою довольно длинную тираду, они, нерешительно переглянувшись, заметили, что являются совсем маленькими людьми, что отведут нас в лес, ну а там начальство пусть разбирается.

Смысл моих речей состоял, конечно же, в затяжке времени, в том, чтобы наш водитель, оставшийся в машине, заподозрил неладное и, вспомнив полученные инструкции, вошел в дом.

Так и произошло. Водитель наш видел, как из дому вышел лесник, а через несколько минут вернулся обратно в сопровождении двух вооруженных людей. Внимательно осмотревшись и сняв автомат с предохранителя, он вбежал в дом и, увидев нас на полу, а двух заросших мужиков — с винтовками в руках, понял, в чем дело, и автоматной очередью закончил дискуссию. Мы тут же вынули личное оружие и бросились вон из зловещей хаты, залегли по разные ее стороны и некоторое время внимательно наблюдали за прилегающим лесом.