Карл Великий

Родился не просто младенец, родилась проблема. Проблема, которой предстояло окончательно погубить империю.

Конечно, сразу так думать никому не хотелось. Все шло своим чередом, и вроде бы ничего не изменилось. Да и что могло измениться, если «конституция» 817 года вполне определенно обусловила будущее! Братья молчали, а Лотарь, стремясь освятить и закрепить свое звание, в том же 823 году отправился в Рим, где получил золотую диадему из рук самого папы.

Но все понимали, что вскоре что-то произойдет. Проблема в лице юного Карла неуклонно «подрастала». А вместе с ней росло и общее напряжение. Молодая мать, заботясь о будущем ребенка, пыталась соответствующим образом воздействовать на отца. Отец и сам понимал, что младшего сына нужно своевременно обеспечить земельными владениями, но их-то можно было выкроить только за счет уже поделенного между старшими сыновьями! А как отнесутся к этому они? Да и все остальные?…

Старшие сыновья молчаливо выжидали.

Сторонники партии единства предостерегали императора от неверного шага. «Вы не должны пересматривать акт 817 года, — внушал ему Агобард. — Вам не удастся изменить его безнаказанно, не подвергая опасности души вашей».

Насчет души император все понимал, но ведь у него было еще и грешное тело. Нежный супруг и чадолюбивый отец не внял предостережениям. Шесть лет он крепился и, наконец, принял решение.

В 829 году на сейме в Вормсе император торжественно заявил, что меняет условия «Обустройства империи», а еще через два года опубликовал и соответствующий акт. Карлу был выделен «удел», состоявший из Аламаннии, Эльзаса, Реции и части Бургундии.

Поскольку это ущемляло земельные интересы Лотаря, тот выступил с резким протестом. В ответ император изгнал непокорного в Италию и фактически лишил императорского звания (имя Лотаря перестало вписываться в официальные документы).

Этот поступок вызвал возмущение всех сыновей от первого брака и окончательно отвратил от императора его прежних советников. И вот — чего только не бывает в истории! — стороны как бы поменялись местами и убеждениями. Людовик Благочестивый, еще вчера возглавлявший партию единства империи в качестве продолжателя дела своего великого отца и строителя «Града Божия», теперь, начисто забыв о «Граде», оказался инициатором и проводником его развала, в то время как Лотарь, прежде бывший одним из сторонников раздела, вдруг стал в гордую позу защитника единства империи, сплотив вокруг себя всю интеллектуальную элиту — к нему примкнули Агобард, Вала, Эббон Реймский и многие другие сторонники порядка и монолитности государства.

Но ни порядка, ни монолитности не было больше и в помине. Все рушилось на глазах.

Крупные земельные магнаты подняли головы и, спекулируя на поддержке то одной, то другой стороны, захватывали земли и важнейшие статьи дохода. На поверхности оказались временщики, фавориты, беспринципные искатели богатств. Первым советником императора стал явный авантюрист граф Бернар Септиманский, крестник Людовика Благочестивого и большой друг Юдифи (злые языки утверждали, что здесь было нечто большее, чем дружба).

Император становился пешкой в большой игре. Его слабость и непоследовательность уже были очевидны для всех. Какое-то время церковь пыталась овладеть положением и все взять в свои руки. Но из этого также ничего не вышло. Четыре церковных собора, проведенных один за другим, не дали позитивных результатов. Общество распадалось на отдельные группы, одни из которых поддерживали императора, другие — его врагов, третьи — выжидали. Но к 830 году все враги императора, а также нейтралы, возмущенные самоуправством фаворита, объединились и вызвали из Италии Лотаря. В союзе с Пипином он взял верх над партией Юдифи и Бернара. Союзники дружно выступили против императора и вынудили его к примирению со старшими сыновьями.

В подобных условиях примирение стало равносильно поражению. Супругов разлучили, фаворит бежал. Юдифь была сослана в монастырь в Пуатье, а Людовику пришлось снова каяться: он отказался от всех принятых ранее мер и вернулся к «Обустройству империи». «Я обязуюсь, — гласила его декларация, — не предпринимать более ничего без совета вашего. Торжественно обещаю, что империя останется такой, как я устроил ее при вашем содействии».

Речь шла об акте 817 года.

Это была полная капитуляция верховной власти. Но эфемерное единство империи казалось спасенным.

Отец и сыновья

Впрочем, так только казалось. Да и то очень недолгое время. Это был не конец борьбы — страсти разгорались и унять их не представлялось возможным.

У несчастного отца нашлись приверженцы. Правда, многих из них пришлось покупать, а императорская казна становилась все более скудной. Но тут, возмущенные своевластьем торжествующего Лотаря, отца вдруг поддержали Пипин и Людовик.

Юдифь вернулась из ссылки, Бернар очистился клятвой.

Престарелый император приободрился.

Он заявил, что не признает вырванного силой и будет добиваться справедливости. Имя Лотаря вновь было исключено из государственных актов. Объявив «Обустройство» утратившим значение, Людовик вернулся к своему последнему разделу государства и пообещал защищать его с оружием в руках.

Но он не нашел общего языка с Пипином и Людовиком Юным, и те вновь переметнулись к старшему брату. Враги партии Юдифи, возглавляемые Лотарем, в свою очередь взялись за оружие. Вербуя себе сторонников, они обратились за помощью к папе, который, дорожа единством империи, откликнулся на призыв и прибыл в их лагерь.

24 июня 833 года обе армии встретились на Красном поле в долине Эльзаса.

Из лагеря сыновей к императору отправились парламентеры, в числе которых находились Лотарь и папа. Но договориться не удалось — Людовик был непреклонён.

После этого несколько дней армии стояли в бездействии. И это выжидание оказалось губительным для императора. Обладая большими ресурсами, да еще имея у себя римского первосвященника, сыновья довольно успешно переманивали на свою сторону людей императора. И вот в ночь на 29 июня большинство военачальников и рядовых воинов, не говоря уже о магнатах, покинуло лагерь императора, так что к утру Людовик остался всего лишь с несколькими вассалами, сохранившими ему верность. Видя безвыходность положения, император и их отослал к сыновьям, а затем и сам отправился вслед за ними. Красное же поле (Rotfeld) с тех пор стало называться «Полем лжи» (Lugenfeld).

Для побежденного наступили черные дни, быть может, самые черные в его жизни. Словно бы вновь повторилось то, что происходило три года назад, но в несравнимо более жестком варианте.

Обозленный предшествующим поведением отца, Лотарь решил показать себя беспощадным и отказался от каких-либо переговоров.

Людовик Благочестивый был взят под стражу. С супругой его снова разлучили, равно как и с младшим сыном.

1 октября Лотарь созвал генеральный сейм в Компьене. Здесь Агобард и Эббон выступили в роли обвинителей императора. Его упрекали в вероломстве и лицемерии, в неспособности управлять государством, в том, наконец, что он «унизил наследие великого Карла». Через несколько дней его перевели в Суассон, где собрались епископы, аббаты, графы и светская знать. Император был приведен в храм святого Медарда и здесь, среди массы присутствующих, его подвергли величайшему унижению. Простершись перед алтарем, Людовик принял из рук епископов длинный список своих «преступлений». Его заставили громогласно прочитать параграф за параграфом, произнося после каждого слово «виновен». Затем с него сняли меч, положили на алтарь, сняли царские одежды и облачили в робу кающегося. Передав старшему сыну императорское достоинство, он молил о снисхождении и прощении. Но ни то, ни другое дано ему не было. Юдифь сослали в далекую Италию, в город Тортону, Карла заточили в Прюмский монастырь.

Спектакль оказался внушительным, но все же Лотарь переусердствовал. Уже в ходе церемонии из рядов зрителей слышались возгласы сочувствия и негодования. Люди были потрясены насилием сыновей над беззащитным отцом. Да и среди самих сыновей не обнаружилось единства. Если Пипин пребывал в нерешительности, то более чуткий Людовик не скрыл своего возмущения жестокостью старшего брата и все высказал ему. Разгневанный Лотарь прогнал его, но тогда к Людовику присоединился и Пипин. Отшатнулось от победителя и большинство прелатов. Церковь сочла низложение помазанного папой императора, сына Карла Великого, опасным прецедентом, ведущим к соблазну верующих. Собравшись в Тионвилле, епископы и аббаты после обсуждения объявили Людовика невиновным. 28 февраля 835 года он был восстановлен в правах и снова возведен на престол в церкви святого Стефана в Меце. Нечего и говорить, что Юдифь и Карл были возвращены.