Из воспоминаний жандарма

28 февраля 1879 г. киевский военный суд, признав виновными: сына священника Арсения Богуславского [191] 22 лет в принадлежности к противозаконному сообществу, в котором он был руководителем, в распространении между рабочими возмутительных сочинений, а также в принятии участия в замыслах сообщества на ограбление почты и казенного полкового денежного ящика, в приготовлении разрывных снарядов и убийства мещанина Курилова, в проживательстве по чужим паспортам, сына мещанина, студента университета св. Владимира Иосифа Розовского [192] 23 лет, сына унтер-офицера, воспитанника 2-й киевской гимназии Ивана Родионова [193] 18 лет в том, что, принадлежа к сообществу, выразившему свою деятельность рядом преступлений, в том числе неоднократными покушениями на жизнь государя императора, они в видах этого сообщества распространяли прокламации, нестроевого унтер-офицера 46-го запасного пех. батальона Мелентия Лозинского [194] 22 лет в принадлежности к тайному сообществу, в видах которого распространял и составлял революционные издания, в нападении на военный караул и рядового из вольноопределяющихся 97 пех. Лифляндского полка Андрея Андрузского [195] 22 л., — в распространении революционных идей между товарищами, — приговорил: Богуславского, Лозинского и Розовского к смертной казни, Родионова и Андрузского к лишению прав и ссылке в каторжные работы на 10 лет. Богуславскому смертная казнь заменена 15-летней каторжной работою; ввиду раскаяния и дачи откровенных показаний, Родионову с 10-ти на 6 лет сокращен срок каторжных работ. Богуславский в ноябре 1880 года умер в г. Киеве.

По взятии в Киеве в 1879 году разновременно тайной типографии, пироксилина, разрывных снарядов, предназначавшихся для убийств должностных лиц и заарестовании весьма многих лиц, составлявших киевский революционный кружок и исполнительный комитет, постановлявший смертные приговоры, а также за осуждением этих лиц военным судом к более или менее тяжким наказаниям, — в киевском жандармском управлении вновь стали получаться сведения о том, что в Киеве вновь стало группироваться преступное сообщество террористов, которые имели в виду производить политические убийства должностных лиц посредством выстрелов из-за угла, отравления и взрывов посредством динамитных составов в отмщение за задержанных и осужденных и ввиду дискредитирования правительственных властей вообще в глазах народа; в Киев начали прибывать неизвестные личности, по преимуществу с юга, из Одессы и из Харькова, так как киевский революционный кружок имел непосредственные сношения с крестьянами.

Лица эти в большинстве имели подложные виды и принадлежали исключительно к фракции террористов, применявших убийства. Вследствие чего со стороны киевского жандармского управления были приняты всевозможные меры к предупреждению злодейских замыслов и покушений; за лицами, известными жандармскому управлению своею неблагонадежностью, учрежден был строгий надзор, а за прибывавшими этот надзор усиливался, и устроено было систематическое денное и ночное наблюдение через жандармских чинов под непосредственным ведением помощника начальника управления капитана Судейкина. Сверх того, в виду успеха дела по раскрытию чинов преступного сообщества в Киеве, обнаружения если не всех, то большинства их, и чтобы не допустить вновь организоваться кружку и сплотиться, подобно тому как это было в предшествовавшие годы, — постановлено было держаться выжидательной системы действий, обставленной, как сказано выше, систематическим наблюдением, и последовательных арестов членов сообщества, отнюдь не стесняясь, что подобный образ действий для раскрытия и предупреждения преступлений отнимет много времени и усиленного труда, который вызывается особенностями наблюдательной службы и розысков. Держась этого способа действий, постепенно заарестовывались лица преступного сообщества в Киеве, а при выезде их направлялись указания депешами об их арестовании, а затем, когда большинство членов сообщества было заарестовано, и по преимуществу вожаки партии, приступлено было к задержанию одновременно последних членов сообщества, оставшихся на свободе, и к общему о них производству, которое все-таки было 4 марта 1880 года.

К этому дознанию было привлечено 35 человек, из которых 4 остались неразысканными (а именно: дворянка Евгения Дмитренко 18 лет, бывший студент Киевского университета еврей Ванцвейг, народный учитель, сын чиновника, Павел Иванов [196] 26 лет и именовавший себя Воронковым [197] — неизвестная личность); против двух преследование было вовсе прекращено (а именно: крестьянина Леонтия Забрамского [198] 28 лет, в виду откровенности показаний и раскаяния, и сына священника, студента университета св. Владимира Шмигальского 19 лет, по недостатку улик); против 4-х начатые дела о них прекращены в административном порядке с выселением их на водворение в Восточную Сибирь (а именно: крестьянин Яков Даньков 20 лет, мещанин Михаил Ромасев [199] 21 года, сын ст. сов. студент Киевского университета Козловский [200] 21 г. и дворянин, состоящий в запасе армии, Тесленко-Приходько [201] 23 лет); четыре человека переданы в распоряжение начальников Харьковского и Бессарабского жандармских управлений, где они привлечены к дознанию (а именно: еврей мещанин Голубов [202] 24 л., сын чиновника, студ. Харьковского университета Филиппов 22 л., именовавшийся Акимовым — неизвестного звания, и дворянин Людвиг Кобылянский — в С.-Петербург), а 21 были преданы военному суду в Киеве и 21 июля 1880 года приговорены: потомст. почет. гражд., сын священника, бывший студент медико-хирургической академии Михаил Попов [203] 28 л., личный дворянин, киевский студент Игнатий Иванов [204] 22 л. — к смертной казни, а остальные лишены прав состояния и сосланы в каторжные работы: дворянин Федор Юрковский [205] 29 л., сын священника, студ. Новороссийского университета Сергей Диковский 23 л., сын священника, студент Харьковского университета Дмитрий Буцинский [206] — на рудниках сроком на 20 лет; сын священника Моисей Диковский [207] 23 л., крестьянин Савастьян Ильяшенко-Куценко [208] 32 л., мещанин Никита Левченко [209] 22 л., крестьянин Филипп Михайлов (Бойченко) [210] 27 л., мещанин Николай Хрущев (Троицкий) [211] 22 л., мещанка еврейка Шейн Шехтер [212] 25 л., жена пот. почет. гражд. Виктория Левенсон [213] 26 лет, австрийский подданный, студент Киевского университета Болеслав Костецкий [214] 24 л., личный дворянин Николай Петров [215] 29 л., мещанка Фани Реферт [216] 22 л., дворянин, студент Киевского университета Михаил Клименко [217] 24 л., сын чиновника, студент Киевского университета Николай Подревский [218] 25 л. и австрийский подданный, еврей, студент Киевского университета Соломон Лотрингер 26 л. — в каторжные работы на 15 лет, сын дьячка Павел Лозянов [219] 20 л., на 13 л. и 4 месяца; дворянин Владимир Жуков 20 лет и мещанин Вениамин Позен [220] 18 л. — на 10 лет. Причем суд ходатайствовал, в виду уменьшающих вину обстоятельств, о замене наказания подсудимым вместо ссылки в каторжные работы в рудниках — ссылкой на заводы: Жукова и Позена — на 7 лет, Шехтер и Левенсон — на 6 лет, Костецкого, Петрова и Реферт — на 4 года, Клеменко и Подревского ссылкою в Сибирь на поселение, первого в более отдаленные, а второго в отдаленные места с лишением всех прав состояния; Лотрингера же подвергнуть тюремному заключению на 4 месяца. Ходатайство суда уважено генерал-губернатором. Попову и Иванову — смертная казнь заменена ссылкою в каторжные работы.